Кавказский принц 2 - Андрей Величко

– Ясно, – сказал Гоша, – если цель внушения недостижима за один присест, можно идти к ней постепенно, и наверняка уже есть методики этого процесса.

– Внушается исходная посылка, – объяснил я, – с виду нейтральная, а на самом деле являющаяся стартовой позицией для движения клиента в нужном нам направлении, ну и несколько промежуточных, чтобы двигаться было веселее, как-то так. И нам надо прикинуть, как может выглядеть эта исходная посылка для Николая.

– А может, сначала потренироваться на учебной задаче? – предложил Гоша. – Например, идея бросить курить вызывает у тебя совершенно явное отторжение. Так давай сейчас подумаем, какая исходная посылка позволит обойти эту трудность?

– Не выйдет, – с сожалением сказал я. – Дело в том, что я знаю об этих методиках, и поэтому они на меня не подействуют. У меня один знакомый занимался кодированием от курения, вот он мне и объяснил – после того, как у него ничего не вышло. А тебя что, это сильно волнует?

– Так ведь вредно же! – просветил меня цесаревич. – А ты и так человек старый и больной, особенно когда надо что-то не очень желаемое делать, так только это от тебя и слышу.

– Надо же, – покачал головой я, – вот не думал… Ладно. Даю, значит, тебе слово – как только влазишь на трон, тут же бросаю! Это чтоб у тебя стимул был туда поэнергичней лезть. Так что давай, помогай придумывать исходную посылку для Ники…

– Я – духовный лидер русского народа-богоносца, – предложил Гоша, – то есть Ники, понятно.

– Мог бы не уточнять, – успокоил я его, – в принципе неплохо, надо бы еще про православие чего-нибудь ввернуть. А следующая посылка – про отвращение к рутинной бюрократической работе. Тут проще, он и так от нее не в восторге, надо просто усилить. И фоном – что жить стало очень опасно, но ты можешь защитить от всего.

– А не ты?

– Меня, что ли, на трон пропихивать хочешь? Именно ты, я уж как-нибудь в тени посижу.

– Жалко, нельзя с твоим Константином посоветоваться, – вздохнул Гоша, – вот уж кто умеет дерьмо за конфетку двумя словами выдать. А здесь… тут, пожалуй, надо привлечь маман.

– Обязательно. Завтра я в Питер, Алису таблетками кормить, ну и попутно просвещу Мари про некоторые достижения технического прогресса. Кстати, а какие книги Николай больше любит?

– По-моему, никакие, – с сомнением сказал Гоша. – Не припомню я как-то случая, чтобы он по своей инициативе садился почитать. А что, с книгами тоже так можно?

– Да, неявно выделять в тексте отдельные слова, чтобы вместе они составляли посылку, – объяснил я, – но раз не читает…

– Зато от кино он в восторге, – вскинулся Гоша, – может, и туда как-то впихнуть? Я с уважением посмотрел на высочество.

– Это называется двадцать пятый кадр, и аппаратура для Ники уже делается. Ладно, мне пора собираться, завтра с утра улетаю, давай в тот мир по-быстрому за подарками смотаемся, с них еще надпись «мэйд ин чайна» сводить придется.

В этот визит я хотел получше присмотреться ко вкусам царственной четы, а подарки подобрал пока от фонаря. Мелькнула мысль осчастливить «хозяина земли русской» зенитной спаркой для стрельбы по воронам в дворцовом парке, благо с пулеметов был снят гриф «совершенно секретно», но спарок было еще мало, и меня банально задушила жаба. Еще Николай любил кататься по дорожкам того же парка на велосипеде, причем все мои попытки всучить ему мотоцикл были успешно отражены Алисой. В этот раз я решил зайти с фланга и сейчас обдирал признаки национальной принадлежности с китайского электровелосипеда. Рядом ждала своей очереди небольшая бензопила.

Полет до Питера был, как обычно, скучен – почти восемь часов однообразных движений штурвалом, все та же ниточка железки внизу, даже думать не надо, куда летишь. Музыку, что ли, в этот «ВИП» поставить? Не тетрис же с собой брать! Но все на свете имеет свой конец, и около четырех дня подо мной оказалось поле Гатчинского аэродрома.

Сразу после посадки случился небольшой конфуз. Оказывается, Николай послал за мной транспорт. Но не недавно подаренную ему бронированную «Оку», а… паровозик с двумя вагонами! Интересно, сам он до такого додумался? Вряд ли, небось приказал встретить инженера Найденова, вот кто-то и постарался в меру способностей… остряк, блин. Ладно, при встрече еще раз скажу, что в Питере у меня давно есть и свой транспорт, и охрана…

Привезенный мной реланиум отлично подействовал на царицу, она расслабилась и к ужину, забыв, что у нее отнялись ноги, отправилась на своих двоих, причем Николай принял ее состояние сонной мухи за снизошедшее после всех волнений просветление и постоянно порывался мне что-нибудь подарить. От китайского блюда и позолоченного ларца с непонятно чем мне удалось успешно отбиться, и на предложение переночевать у них в Царском Селе я ответил, что меня уже ждут в Питере, что завтра к ужину я опять тут появлюсь, а пока разрешите откланяться.

После чего две «Оки» почти на предельной скорости понеслись в Питер, к Аничкову дворцу.

Весь вечер мы с Мари занимались обсуждением деталей предполагаемых невербальных воздействий на императора, первую половину ночи – понятно чем, однако потом мне удалось выспаться. В девять – подъем, быстрый завтрак, и снова две «Оки» помчались по Питеру. Мой путь лежал в Сестрорецк, куда меня приглашал Мосин. Как я уже говорил, свой пулемет мы уже частично рассекретили, и теперь рассматривалась возможность производства ПНФ образца 1902 года на Сестрорецком заводе.

Как только автомобили остановились у заводоуправления, оттуда вышел генерал на вид примерно моих лет. Я вылез из «Оки».

– Господин Найденов? – подошел ко мне генерал.

– Он самый, а вы Мосин? Мы обменялись рукопожатием.

– Не хотите чайку или еще чего-нибудь с дороги? – предложил Мосин.

– С какой дороги, мы всего полчаса ехали, я же навестил вас из Аничкова дворца, – отказался я.

– За полчаса? – усомнился Мосин.

– Ну, может, минут сорок, – не стал упираться я, – все равно завтрак еще толком перевариться не успел.

– Тогда пройдемте ко мне, – предложил оружейник. – Кстати, не сочтите меня невежливым, но я совсем недавно узнал, что георгиум, во-первых, буквально спас меня от смерти в прошлом году, а во вторых, его изобрели вы! Позвольте выразить вам мою благодарность.

– Ч-ч-чего? – я чуть не споткнулся на ровном месте. Нет, конечно, со мной случались пролеты, но чтоб такое!

Когда мы решали вопрос о кандидатуре начальника нашего оружейного производства, был выбран Федоров. Мосин, решили мы, пусть остается где был, в Сестрорецке, он там вполне плодотворно трудится, вот только ни к чему ему от воспаления легких так рано умирать. Но на Рождество к нам приехала Мари (тогда для меня она еще была Марией Федоровной), я закрутился и банально забыл про это дело, а когда вспомнил, оказалось, что Мосин жив. Я решил, миры уже разошлись настолько, что нашим знаниям слепо доверять больше нельзя, тут много чего не так… А теперь выясняется, что это я его таки спас, руками не побоявшегося применить новое лекарство врача! Вот он стоит, Мосин, физиономия цветущая, пенициллин подействовал прекрасно… Кстати, фамилию доктора надо будет обязательно узнать.

Завод произвел на меня, мягко говоря, не самое лучшее впечатление. По размерам он немного превосходил наш, по оснащению ему значительно уступал, но главное отличие было в другом. Наше предприятие представляло собой постоянно растущее КБ и опытное производство при нем, но этот заводик был насквозь серийным! Мог гнать, подумать только, аж пять тысяч винтовок в месяц! Теоретически, конечно. А опытно-конструкторские работы велись в трех комнатках силами нескольких слесарей, и все.

– Простите, но где же в России разрабатываются новые образцы стрелкового вооружения? – не выдержал я.

– У вас, – грустно сказал мне Мосин.

– А что мешает вам заняться этим же самым? Про недостаток знаний – не поверю. И про нежелание, честно говоря, тоже. Тогда что?

– Скажите, Георгий Андреевич, вот вам, например, что нужно для принятия решения о разработке какого-то нового изделия?

– Ничего, кроме понимания, кому и зачем оно может понадобиться, – пожал плечами я.

– Правильно, это потому, что Георгиевский завод – ваш. А Сестрорецкий – казенный, он подчиняется военному министерству.

– И что, там вот прямо-таки категорически запрещают опытно-конструкторские работы? – удивился я.

– Нет, но средств на них не выделяют.

– А чуть подкорректировать имеющиеся вам, значит, в голову не приходило… ладно. Кто конкретно отвечает за выделение средств? – поинтересовался я, доставая блокнот.

– А зачем это вам? – напрягся Мосин. Та-ак, подумал я, опять начинается… ладно, раз уж он сам начал…

– Как обычно, – пожал плечами я, – его жизнь будет глубоко изучена, все прегрешения задокументированы. В России, если вы в курсе, действует совершенно замечательный закон «об оскорблении величества». Его, правда, как-то пока не применяли, но что мешает начать? Потом или он будет вам всячески помогать, или его сменщик, видя, что стало с предшественником, сам прибежит к вам вопросом «чего изволите?»