Прятки. Я иду искать - Кира Сорока

вздыхает.

Надо бы сказать, что мне очень жаль. Как-то раскаяться. Но все сожаления растаяли ещё вчера, когда мы с Дашей выкинули нашу уничтоженную одежду.

– Что ж… Здорово… – угрюмо хмыкает директор, скрестив руки на груди. – Сложнейшая программа, на носу куча экзаменов, выставка, поход… Но, видимо, у вас у всех слишком много свободного времени. Теперь начала орудовать ещё и целая «зелёночная» банда! Кто был вместе с тобой?

– Больше никого не было! – испуганно и поспешно выдыхаю я.

Директор сканирует меня тяжёлым взглядом.

Вообще-то, Денис Викторович может напугать этим самым взглядом любого. Да и всем своим внешним видом. В мужчине около метра девяносто, а под рубашкой бугрятся крепкие мышцы. Я кажусь себе букашкой, когда он так смотрит на меня.

– Ты уверена? – спрашивает он, продолжая сканировать моё лицо.

Чего он хочет?

Чтобы я приплела к этому своих друзей? Но ведь я одна ходила тогда к Кириллу. И я сама залила его вещи зелёнкой. Ведь не отчислят же меня за это?

– Да, я была одна, – отвечаю уверенно.

Мама вновь вздыхает разочарованно. Почти уверена, что она с трудом сдерживается, чтобы не отчитать меня прямо при директоре пансиона.

– Ты можешь объяснить, зачем ты это сделала? – Денис Викторович немного понижает голос. Его взгляд сейчас не строгий, а недоумевающий и даже сочувствующий.

– Я…

А дальше ничего сказать не могу.

Что я должна ответить?

Что четыре года любила парня, а он, ничего не объясняя, отвернулся от меня, да ещё и унизил? И поэтому я залила его вещи зелёнкой?

Только сейчас понимаю, как это было глупо…

– Что «ты»? – подгоняет меня директор.

– Ничего, – опустив взгляд, разглядываю свою обувь.

В кабинете повисает напряжённое молчание. Не дождавшись от меня ответа, директор возвращается в своё роскошное кресло.

– Ты больше ничего не скажешь? – спрашивает он с упрёком.

Качаю головой.

– Мне больше нечего сказать.

– Хорошо, – произносит Денис Викторович таким тоном, который означает, что ничего хорошего точно не предвидится. – Татьяна Геннадьевна, отведите, пожалуйста, Асю на исправительные работы.

Подняв недоумённый взгляд, смотрю на обоих.

Какие ещё исправительные работы? Я должна буду отстирать вещи Кирилла?

Мама решительно шагает к двери и распахивает её.

– Пойдём, Ася!

Бросив последний обеспокоенный взгляд на Дениса Викторовича, послушно иду за матерью. Мы покидаем кабинет, приёмную, выходим в коридор и шагаем вниз по лестнице. Стук её каблуков бьёт по моим нервам.

– Мам… – я едва за ней поспеваю. – Какие исправительные работы? Что я должна буду сделать?

– Тебя интересует только это, да? То есть никаких чувств сожаления, раскаяния? Я не узнаю тебя, Ася!

Мы выходим из учебного корпуса и шагаем к спортивному залу. Мама идёт немного впереди меня и продолжает причитать:

– Я могу понять, что подростки устраивают всякого рода прикольчики друг другу. Я даже могу понять испорченную одежду друг друга. Но то, что сделала ты!..

Она не заканчивает фразу. Бросив на меня убийственный взгляд, заходит в спортивный комплекс. Мы идём прямиком к раздевалкам и заходим в женскую.

Все вопросы типа: «А что же я всё-таки сделала?» сразу отпадают. Я сначала впадаю в глубочайший шок, и лишь потом приходит понимание ситуации.

Шкафчик Ники, пол, скамейка… всё перепачкано зелёнкой. Можно предположить, что и внутри шкафа так же.

– Поверить не могу, что моя дочь оказалась способна на подобное!..

– Но я этого не делала! – с отчаянием восклицаю я. – Правда, мам! Я этого не делала!

– Тогда кто?

– Я не знаю…

Она вздыхает. Сжимает переносицу двумя пальцами. Зажмуривается. Выглядит так, будто у неё разболелась голова.

– Сейчас уже не имеет значения, кто это сделал. Ты признала свою вину.

– Я призналась в том, что испортила вещи Кирилла! – пытаюсь спорить я. – А это, – указываю на шкафчик, – сделала сама Ника. Чтобы подставить меня!

– Там, в ящике, лежит её одежда. Ты знаешь, сколько стоят эти брендовые тряпки? Как ты думаешь, она стала бы портить их сама?

Боже… Да конечно, она сделала бы это! Но я прекрасно понимаю, что маме я сейчас ничего не докажу. Остаётся только смириться… Мне хочется, чтобы она наконец ушла и оставила меня в покое.

– Что я должна сделать? Отмыть всё это? Это и есть мои исправительные работы? – усмехаюсь я.

– Я очень рада, что тебе весело, Ася, – отчеканивает мама. – И да, ты должна всё здесь отмыть. После этого вернёшься на уроки.

Она ещё несколько секунд смотрит на меня разочарованным взглядом. После чего разворачивается и выходит из раздевалки.

Я снимаю рюкзак, швыряю его на чистую скамью. Злость на маму перекрывает даже неприязнь к Гордеевой и остальным. Мама и раньше никогда не была на моей стороне, а теперь я, ко всему прочему, стала её разочарованием.

Собрав волосы в пучок на макушке, оглядываю фронт работ. На жалость к себе просто нет времени.

Отправляюсь на поисках ведра, тряпки и чистящего средства. Нахожу нужные вещи в подсобке рядом с бассейном и принимаюсь за дело.

Глава 19

Кир

– Что происходит? – едва сдерживая гнев, бросаю Артёму, когда Ася выходит из класса.

Вместо него отвечает Ника, повернувшись ко мне и невинно улыбаясь.

– Это возмездие, Кирилл. За твою одежду. Не благодари.

– А вчера что было? – вклинивается услышавшая нас Даша. – Вчера вы уже отомстили, разве нет?! Эй! Мы, вообще-то, выкинули больше половины своей одежды! У Аси вообще ничего не осталось! Вам этого недостаточно, что ли?

Я перевожу взгляд на Дашу. О чём она, чёрт возьми?!

– Только не надо делать такое лицо, Кирилл! – фыркает Рязанова. – Типа ты ничего не знаешь, да? Так вот: твои новые друзья порезали наши вещи!

Ника продолжает улыбаться и повторяет:

– Не благодари, Кир! Мы сделали это для тебя.

Бл**!

В наш балаган вклинивается учительница. У неё нет авторитета перед классом, поэтому она вмешивается достаточно робко.

– Если вы закончили… позвольте мне начать, хорошо?

– Конечно-конечно! – Ника разворачивается обратно к доске. – Простите нас, Жанна Альбертовна, – приторным голоском произносит девушка.

Когда Ника ведёт себя так, это означает, что ей позарез нужно выставить себя ангелом во плоти. А значит, игра для Аси идёт полным ходом. И позвали её к директору не просто так.

Ну-у… Клятву на братство с Гордеевой я не давал. Она ответит за всё по-полной!

Урок тянется невыносимо долго. Я с трудом высиживаю до его конца и вскакиваю вместе со звонком. Закинув учебник с тетрадью в рюкзак, мчусь к двери.

– Кирилл! Я же никого не отпускала! – жалобно и возмущённо одновременно говорит Жанна.

– Sorry… – английские слова в один