Кофе, можжевельник, апельсин - Софья Ролдугина

Мы с Мадлен, Клэром и мистером Панчем прибыли к церкви одними из первых и затем ожидали, пока процессии доберутся до кладбища, вместе с отцом Адамом. Священник выглядел более хмуро, чем обычно, и отвечал на вопросы коротко, отрывисто, а то и вовсе делал вид, что ничего не услышал. Через некоторое время я оставила надежду завязать непринуждённую беседу, тем более что начали подходить другие сочувствующие.

– Кажется, ваш детектив нашёл способ выделиться и здесь, – внезапно произнёс дядя Клэр и поджал губы.

На секунду у меня сердце замерло, но почти сразу же я разглядела Эллиса в хвосте похоронной процессии. Однако ничего необычного так и не увидела. Детектив слегка горбился, вероятно, изображая скорбь. Он даже умудрился раздобыть где-то чёрную ленту и торжественно приколол её на плечо.

– Прошу прощения, дядя, но сейчас мне не совсем понятно, что вы имеете в виду, – вынужденно призналась я.

– Вы крайне невнимательны, племянница, – деланно вздохнул Клэр. – Для леди это простительно, впрочем. Женщине и не положено видеть дальше полей своей шляпки. Посмотрите, кто несёт гроб.

Я послушно перевела взгляд на носильщиков… и едва не поперхнулась вдохом.

– Мистер Маноле!

– Именно, – сладко улыбнулся Клэр. – И не думаю, что ему нравится тащить гроб малознакомого пейзанина. А ваш детектив, похоже, находит особое удовольствие в том, чтобы приставлять всех к работе. Особенно если эти «все» не обязаны ему повиноваться.

Тем временем процессия добралась почти до церкви, и мы вынужденно прекратили разговор – отпускать шпильки посреди толпы скорбящих неприлично. Ничего нового я, впрочем, не увидела. Похороны людей богатых и бедных отличаются разве что качеством траурных одежд и количеством цветов. Могила моих родителей была так густо устлана хризантемами, что земли было не разглядеть. А для леди Милдред я заказала белые лилии – столько, что голова кружилась от запаха…

Глаза вдруг словно бритвой резануло.

– …без печали войдёт в лучший мир, – донёсся как через плотную ткань голос отца Адама.

Гроб с телом Меррита начали опускать в могилу. И, как только он с деревянным стуком коснулся дна, рядом, шагах в трёх, раздался полувсхлип-полустон.

Плакала одна из дочерей Лоринга – Рэйчел. Лицо у неё было мертвенно-бледным, плечи дрожали, глаза лихорадочно блестели, а пальцы так плотно прижимались к губам, что из трещинки даже выступила капля крови, алая, неприлично яркая.

Это никак не походило на чувства из-за смерти незнакомца… Получалось, что Рэйчел хорошо знала Меррита? Или она вспомнила о чём-то глубоко личном? Ведь, честно признаться, у меня тоже выступили слёзы, но вовсе не потому, что я горевала из-за Меррита.

– Мэдди, – шепнула я едва слышно. – Встань поближе к мисс Лоринг, на всякий случай.

Она кивнула и незаметно переместилась ближе к беззвучно рыдающей девушке. Могилу казначея начали закапывать. Лайзо сосредоточенно размахивал лопатой и никак не выделялся среди прочих. Эллиса нигде не было видно. Я скосила взгляд на семейство Лоринг и заметила ещё кое-что необычное: Кэрол, напряжённо выпрямившись и сжав кулаки, стояла между отцом и сестрой так, словно не подпускала его. Он же хмурился, поглядывал на младшую дочь, но не пытался обойти старшую. Точно все они играли по правилам, но известным только им.

«Или это уступка? – пронеслось у меня в голове. – Лоринг позволяет дочери прийти на похороны, однако присматривает за ней. Но тогда выходит, что Рэйчел действительно питала особые чувства к Мерриту, и отец знал о них…»

– Как в любовном романе, – пробормотала я. Клэр тут же чутко обернулся:

– Что вы сказали, дорогая племянница?

Судя по выражению его глаз, он прекрасно слышал мои слова. Однако ответить я не успела, потому что Рэйчел всё-таки не выдержала и лишилась чувств. Мадлен едва успела поймать её, а уже через мгновение рядом оказался и отец, принимая с рук на руки драгоценную ношу.

Как всегда случается в подобных ситуациях, возникло небольшое замешательство. Отец Адам прекратил читать молитвы; зашептались тревожно женщины и принялись с любопытством вытягивать шеи. И только те, кто закапывал могилу, продолжали делать своё дело. Я же впервые пожалела о том, что не ношу с собой нюхательные соли – Рэйчел бы они пригодились.

Впрочем, вскоре она очнулась и сама.

– Плохое здоровье, – громко объявил мистер Лоринг, словно оправдываясь. – У неё плохое здоровье, только и всего.

– Тогда ей нужно в тепло, – ничуть не тише заявила я, склоняясь над смертельно бледной девушкой. – Поднимайтесь, дорогая… Так, обопритесь на мою руку. С вашего позволения, отец Адам, мы пройдём в церковь, – обратилась я к священнику. – Холодный воздух губителен для здоровья, особенно после обморока. Нет-нет, мистер Лоринг, – мягко остановила я алхимика. – Прошу, не утруждайте себя. Останьтесь здесь и исполните долг скорбящего, а о вашей дочери я позабочусь. Тем более что в момент слабости леди лучше быть рядом с леди, а присутствие джентльмена может смутить, даже если он отец или брат… Пойдёмте, дорогая. Да, вот так, не торопитесь.

Возможно, с моей стороны это было бессердечно, но сейчас я в первую очередь думала о том, что надо разговорить Рэйчел, пользуясь шансом. Она могла что-то знать о Меррите, но с Эллисом говорить вряд ли бы стала. С другой стороны, любая зацепка могла привести к убийце.

Внутри церкви оказалось на удивление тихо и темно. Свет исходил только от высокого витражного окна. Ни одна свеча не горела. Алтарь был завален сухими цветами. Немного пахло дымом и чуть сильнее – благовониями. Пока я помогала бедной девушке прилечь на скамье, Мадлен обошла зал, убеждаясь, что поблизости никого нет.

– Тут так… тепло, – через силу улыбнулась Рэйчел. Странно было видеть её такой слабой; в прошлый раз она показалась мне куда более сильной и спокойной особой, нежели её сестра.

– Да, тепло, – кивнула я, припоминая, что рассказывал отец Адам о церкви во время нашей первой встречи. – В подвале два паровых котла, от них работают, кажется, восемь приборов, которые нагревают воздух. По каналам в стенах он поступает в зал – чувствуете, откуда тепло идёт? Словно бы со всех сторон.

– Столько дыма… – скривилась она и закашлялась.

Я растерянно оглянулась. На мой взгляд, дыма как раз было совсем немного. Он, по словам отца Адама, отводился от котлов по подземным каналам в ту самую одноэтажную пристройку, где Лиам стал свидетелем тайного разговора… Эллис, впрочем, утверждал, что Кэрол могла беседовать со священником о чём-то личном, например, о своей любви к Блаузи.

Внезапно мне в голову пришла мысль, которая объясняла странности в поведении и в самочувствии Рэйчел.

– Мисс Лоринг, – произнесла я, и голос у меня дрогнул. – Мне неловко спрашивать, но… Скажите, вы ведь не в положении?

Она ничего не ответила, но её движения сказали даже больше, чем любые слова: руки, точно действуя сами по себе, метнулись к животу в защитном жесте. Бледные до сих пор щёки покрылись густым румянцем.

– В таком случае, отец – мистер Меррит, полагаю? – продолжила я тихо. Рэйчел согласно опустила ресницы. – Не буду спрашивать – как… Мистер Лоринг знает?

– Нет, – наконец ответила она и попыталась сесть. Получилось только со второй попытки – слабость давала о себе знать. – Если он узнает, то заставит меня выпить какую-нибудь гадость и убить ребёнка. О, в этом он мастер.

– В ядах?

Рэйчел кивнула.

– Нас с Огастином он бы никогда не одобрил. Он вообще считал, что нам лучше до конца жизни в девицах сидеть и помогать ему в лаборатории… Не смотрите на меня так холодно, леди Виржиния! – сорвалась она вдруг. Румянец на щеках стал лихорадочным. – Я уже давно не «мисс Лоринг», а «миссис Меррит». Отец Адам обвенчал нас ещё летом. В церковной книге есть запись, так что перед Небесами я чиста. Мы собирались уехать, как только Огастин получит свои деньги, ещё до Сошествия. Он обещал, но… – Рэйчел сглотнула и принялась яростно растирать лицо ладонями. – Я не знаю, кто убил его, леди Виржиния, но, клянусь, что не оставлю это так.

Она дёрнулась, пытаясь встать на ноги, но я поспешно усадила её обратно:

– Не спешите, мисс Лоринг… – тут язык у меня сковало. Использовать девичью фамилию было неправильно, а новую – невозможно. – То есть Рэйчел. Могу я звать вас по имени? Присядьте, прошу, вы пока слишком слабы. Вам нужно беречь здоровье.

– Но…

– Присядьте, – немного жёстче повторила я. – Вы сейчас в ответе не только за себя, Рэйчел, но и за ваше дитя. Позабудьте о мести ненадолго.

Она обессиленно опустилась на скамью. Голова поникла, точно бутон чёрного тюльпана, так и не успевшего распуститься.

– Отец не позволит мне оставить ребёнка. Как только он узнает…