Дети Индиго - Ли Кэрролл

Скотт, мой младший сын, чувствовал себя очень несчастным с самого рождения и постоянно плакал. Это продолжалось три года. Первые девять месяцев жизни он спал очень мало, большую часть времени проводя со мной в снуггли (рюкзачке для малышей). Комфорт от ощущения моего сердцебиения, близости и тепла моего тела, казалось, был единственной вещью на свете, которая могла успокоить его, рождая чувство безопасности, и здесь он хотя бы недолго мог поспать.

Самой большой проблемой для меня было отсутствие помощи. У нас не было близких друзей, поскольку мои дети считались ненормальными и соседи не приглашали нас в гости. Мы чувствовали себя оторванными от мира.

Я всегда любила детей и знала, что у меня их будет по крайней мере двое.

Пытаясь понять своих детей, я защитила докторскую диссертацию в области дошкольного образования и в 80-е годы работала в рамках программы по защите детей. В это время я имела возможность наблюдать очень разных детей. Эти дети рассказывали мне самые невероятные истории об ангелах, святых и воображаемых друзьях. Я обожала слушать их, и мне доставляла удовольствие мысль, что однажды этих детей сочтут нормальными и что эти истории — реальность, которую мы со временем поймем.

Оба моих ребенка были необычными с точки зрения их поведения. Скотт будил меня ночью, чтобы выйти погулять на улицу и посмотреть на космические корабли, которые были видны ему одному. Я обычно вставала, выходила из дома и только слушала сто рассказы о том, что он видит. Сама я ничего не видела! Я знала, что это важно для него, а находиться на улице одному среди ночи для семилетнего ребенка было опасно. В этот период, который продолжался до тех пор, пока ему не исполнилось четырнадцать лет, мы беседовали о самых разных метафизических вещах, которые он знал.

Марк звал меня в свою комнату ночью и спрашивал, вижу ли я космонавта, стоящего рядом, или летающие тарелки. Естественно, я ничего не видела, но очень хотела увидеть. Оглядываясь назад, я удивляюсь: неужели это именно мои дети разбудили во мне новое понимание мира?

В 1984 году Скотту, столкнувшемуся с огромными трудностями в школе, был поставлен диагноз ADHD (в то время эта аббревиатура звучала как ADDH). Я тогда ничего не знала об этом и с головой погрузилась в книги. По мере того как я начинала что-то соображать в этом, мне стало ясно, что Марк тоже был ADD, в его поведении лишь не было фактора гиперактивности. Это положило начало моему новому подходу к воспитанию детей, базирующемуся на понимании и стремлении сделать их жизни и нашу совместную жизнь как можно более спокойными. Это было нелегко!

Мои дети занимались обычными видами спорта, что крепче сплотило нас. На протяжении большей части их недолгой еще жизни они были социальными изгоями; драки и словесные стычки были у них единственным способом справляться со своими проблемами. Они не понимали, почему это происходит с ними, и расстраивались из-за того, что сверстники их не принимают.

Мы пробовали лечить их разными лекарствами, каждое из которых работало длительное время. В то время риталин и дексадрин считались самыми лучшими.

В этой области еще не было врачей-гомеопатов, а альтернативная медицина тогда еще не была широко распространена и принята. Шел 1983 год.

Мы ходили по врачам в поисках ответов на вопросы, касающиеся обоих детей, но это оказалось не так просто. Мне рекомендовали строго контролировать поведение сыновей. Это лишь порождало ненависть между членами семьи и появление все новых и новых проблем.

Когда я, наконец, приняла сам факт отличия моих детей от других, это стало первым шагом на пути оказания им помощи. Таким образом, мои дети открыли путь для множества других детей с ADD и ADHD, которые пошли следом. Я помогала в создании местной группы поддержки для родителей, чьи дети имели аналогичные проблемы, что привело к основанию Нью-гемпширского собрания детей с ADD и ADHD. Теперь родители таких детей могли обмениваться опытом, говорить о своих переживаниях и пытаться решать проблемы совместно, используя опыт друг друга.

Когда мои дети достигли подросткового возраста, помогать им стало еще труднее. К обычным подростковым фокусам добавились медицинские диагнозы и проблемы с учебой, которые добили нас. Школьная система с ее подходом к ребенку была создана как карательная, а не поддерживающая структура. Она не признавала этих первопроходцев, а лишь пыталась управлять их поведением.

Когда Марку было 15 лет, он заговорил о том, чтобы переехать жить к другу, и мы решили попытать счастья. Дома не все было в порядке, поэтому мы надеялись, что расселение нам поможет. Но па деле ситуация только ухудшилась. Марк попал в передрягу, которая привела его в тюрьму для несовершеннолетних. Он был помещен туда за свое импульсивное поведение и за то, что хотел быть как другие. Он никогда не видел и не понимал последствий своих действий. Все началось с кражи в магазине Книги рун, а спустя несколько недель он на спор угнал автомобиль, принадлежавший отцу его друга.

Когда Марка освободили из тюрьмы, он в течение нескольких лет без конца попадал в разные неприятные ситуации. И всегда это было результатом неспособности видеть последствия своих поступков. Он замыкался в себе и становился несносным. Я была совсем растеряна, потому что не знала, как поддержать его. Я знала, что в сущности он чудесный человек, но не имела опыта в воспитании подростка с гормональным дисбалансом и диагнозом ADD.

Скотт, мой младший сын, тоже был трудным ребенком. Он преуспевал в спорте, особенно в хоккее, а также в искусстве и музыке, писал рассказы; но остальные школьные дисциплины приносили ему множество неприятностей. Он все делил на черное и белое и никогда не видел серого. В обществе он вел себя вызывающе: он всегда хотел быть победителем и в играх, и в спорах.

В 1991 году, в день зимнего солнцестояния, я заехала к Марку в квартиру, которую он снимал вместе с друзьями, и привезла сумку с продуктами. (В последний раз, когда я навещала его, у них в холодильнике обнаружились только хот-доги, пицца и пиво.) Когда я открыла дверь, то с удивлением заметила статую Христа на верхней ступеньке лестницы. Это была статуя из близлежащей церкви, я узнала ее.

Я сказала мальчикам, поскольку они сделали это вдвоем, что у них есть 48 часов на то, чтобы вернуть статую Христа в церковь, в противном случае я позвоню в полицию. После этого я каждый день звонила приходскому священнику, получала один и тот же ответ: Нет, статую не вернули.

На третий день я позвонила в полицию и рассказала, где находится статуя.

Полицейские забрали статую и арестовали Марка. Он уже был совершеннолетним, и его посадили в тюрьму на год.

Я с интересом вспоминаю это время. Марка отпустили на поруки до слушания дела в суде. Он не явился в суд и его арестовали 11 января 1992 года. Это был день 11:11 — знаменательная дата с точки зрения метафизики, когда открываются духовные врата к просветлению.

Пять месяцев спустя Скотт сознался, что это он один украл статую и отнес ее на квартиру к Марку. Он пошел в суд, признался, что совершил это преступление единолично, и был помещен на 90 дней в тюрьму для несовершеннолетних.

В это время я разводилась с мужем. Как родители, мы с ним были в растерянности из-за своей неспособности поддержать детей. Когда я оглядываюсь назад, то понимаю, что все это было настоящим открытием в моей жизни, все это: и признание моего сына, и развод с мужем, и приезд полиции в тот день — 11:11, и мое духовное пробуждение — все стало происходить с того момента, когда я стала мастером Рэйки в 1988 году. Теперь-то я знаю, что у меня с моим сыном Марком была договоренность. Теперь мы говорим об этом открыто и при этом весело смеемся. Мы изжили очень большие трудности в своих взаимоотношениях, и мы знаем, что могли сделать это по-другому, но это был наш выбор.

В 1997 году Марк снова оказался в окружной тюрьме за нарушения на дорогах, превышение скорости, неуплату штрафа и за то, что скрылся с места аварии.

На этот раз мне было указано свыше не ходить к нему на свидание в тюрьму.

Мне было сказано, что нужно ждать и дать ему время, чтобы поразмыслить о последствиях своего поведения, что ему выделили время для учебы и для подготовки к следующему этапу в духовном развитии.

За шесть месяцев до его освобождения из тюрьмы по указанию свыше я начала посылать ему книги. Я послала ему все книги Ли Кэрролла, а также все книги Беседы с Богом (См.: Д. Уолш, Беседы с Богом, тт. 1–3. София, Киев, 2001 г.). Он прочитал их все, скорее всего от нечего делать, но потом начал давать их другим заключенным — они читали книги и обсуждали их! Я чувствовала, что наши с ним души прошли полный цикл: начиная с моего пробуждения, когда я открылась всем этим космонавтам, ангелам и святым, через его неоднократные духовные прозрения в окружной тюрьме к пробуждению им других — тех, кто прислушивался. Поистине, первопроходец!