Маркиза де Помпадур. Три жизни великой куртизанки - Сергей Юрьевич Нечаев

сам де Морепа всегда охотно в них участвовал. Людовик XV задумался и ничего не ответил, ведь это были и его любимые развлечения тоже. Воодушевившись, граф де Морепа собрался было продолжать, как вдруг в комнату влетела разъяренная маркиза. Ее глаза сверкали, она явно подслушивала под дверью.

— Немедленно оставьте нас, месье! — крикнула она и указала министру на дверь.

Оскорбленный министр вышел, и король даже не шевельнулся, чтобы его удержать. О чем затем говорили король и его фавортика, никто не знает. Известно лишь одно: через полчаса к господину де Морепа поскакал курьер с запиской, в которой рукой короля было написано:

«Господин граф де Морепа!

Пообещав предупредить вас лично о том, когда я больше не буду нуждаться в ваших услугах, прошу вас настоящим письмом, написанным моею рукою, сложить с себя обязанности государственного секретаря. Поскольку ваше поместье Поншартрен находится слишком близко от Версаля, повелеваю вам удалиться в Бурж в течение этой недели, не видясь ни с кем, кроме самых близких ваших родственников. Ответа не нужно. Прошение об отставке направьте господину де Сен-Флорантену».

Редко, когда королевская немилость выражалась столь неожиданно и в столь жесткой и не допускающей толкований форме.

Оскорбленный де Морела немедленно покинул Версаль и отправился в Бурж. Эпиграммы на мстительную фаворитку короля дорого ему обойдутся — они будут стоить ему многих лет если не ссылки, то, по меньшей мере, домашнего ареста[6].

Победив таким образом одного из своих врагов, маркиза де Помпадур облегченно вздохнула. В очередной раз она доказала всему королевству свое могущество. Однако и она вышла из сражения с морским министром не без потерь.

Кстати, за пуассонаду пострадал и еще один человек, обнаруженный полицией. Его звали шевалье де Рессегье. Он был брошен в Бастилию и приговорен к двадцати годам заключения за оскорбительный пасквиль, в котором говорилось:

Дочь паука, паучиха сама, Щука, вонзившая зубы в сома, Лезет везде дама та, Черни — триумф, королю — срамота.

Тем не менее другие куплетисты подхватили эстафету и сочинили не менее дерзкие пуассонады. Например, такую:

Эта грязная подстилка Нагло вертит королем, Раздает награды, деньги, Ей теперь все нипочем…

Или такая:

С холодными глазами, Пустая вся внутри, С увядшей желтой кожей, С зубами, как угли, Без сердца и без воли, Готова на поклон, С речами злой торговки… Кто это? Пуассон!