Когда спящий проснется - Герберт Уэллс

мешает эта опека?

– А что это за «Веселые Города», о которых вы говорили? – спросил вдруг Грехэм.

Ему пришлось повторить свой вопрос. Когда наконец старик убедился, что он не ослышался, он захихикал и, лукаво подтолкнув Грехэма локтем в бок, сказал:

– Нет, это уж чересчур. Вы смеетесь надо мной, стариком. Я давно уже начинаю догадываться, что вы только прикидываетесь простачком, а знаете побольше моего.

– Может быть, кое-что я и знаю, – сказал Грехэм, – но я не знаю, что такое «Веселые Города», уверяю вас.

Старик конфиденциально подмигнул, продолжая хихикать.

– Мало того, я даже не умею ни читать, ни считать по-вашему, не знаю ваших монет, не знаю, какие теперь на свете народы и страны, не знаю, где я. У меня нет приюта, и я не знаю, где добыть себе еду и питье.

– Ну, рассказывайте, – перебил старик. – А дать вам стаканчик вина, так небось не выльете его себе в ухо, а отправите прямо в рот.

– Даю вам слово, что я не шучу. Ничего этого я не знаю и буду очень благодарен, если вы меня просветите.

– Хе-хе! Известное дело, кто ходит в шелку, тот любит позабавиться, – и он провел сморщенной рукой по рукаву Грехэма. – Да, шелк. Ну все равно, не в этом дело… А хотел бы я, признаться, очутиться на месте Спящего. Недурная жизнь его ждет. И удовольствие, и почет. Я ведь видел его. Когда к нему пускали всех без разбора, я, помню, тоже добыл себе билет и ходил посмотреть. Странное у него было лицо, желтое, как лимон. Как две капли воды похож на настоящего, каким тот изображен на прежних фотографиях. Совершенный мертвец. Ну, ничего, откормится. Бывает же такая удача. Его, верно, на Капри пошлют поправляться.

Тут на него опять напал кашель, и несколько секунд он не мог говорить.

– Везет людям, везет… – завистливо забормотал он потом. – Всю жизнь просидел я в Лондоне на одном месте. Все ждал, все надеялся, не посчастливится ли и мне…

– А почему вы знаете, что настоящий Спящий умер? – прервал его Грехэм.

Старик заставил его повторить вопрос, прежде чем ответил.

– Люди не живут дольше десяти дюжин лет. Это против законов природы. Дураки могут верить сказке про Спящего, а я не верю. Я не дурак.

Грехэма наконец рассердила эта самоуверенность старика.

– Дурак вы или нет, – сказал он, – а только насчет Спящего вы ошиблись.

– Что?

– Вы ошиблись насчет Спящего, я говорю.

– Да вы-то как можете это знать? Вы только что сказали, что вы ровно ничего не знаете. Не знаете даже, что такое «Веселые Города».

Грехэм помолчал.

– Так знайте же: я – Спящий, – сказал он наконец.

Старик смотрел на него во все глаза, не понимая. Грехэм должен был повторить свое заявление.

– Извините меня, сэр, это глупая шутка с вашей стороны, – сказал старик. – Такие слова могут дорого вам обойтись в это смутное время.

Грехэм немного смутился, но повторил свое заявление.

– Я вам сказал, что я – Спящий. Много-много лет тому назад я заснул в одной деревушке. Случилось это в те дни, когда еще были деревни с живыми изгородями, с постоялыми дворами, с мелкими участками пахотной земли. Разве вы никогда не слыхали о тех временах? И это я, я, который говорю с вами, проснулся четыре дня тому назад.

– Четыре дня тому назад! Спящий? Но Спящий у них. Они добрались до него и уж не выпустят теперь. Вздор. До сих пор вы говорили, как человек разумный, и вдруг… Линкольн его хорошо сторожит; я это наверняка знаю. Можете быть уверены, что его не пустят разгуливать по улицам одного. Чудак вы, право; любите шутить. Теперь я понимаю, отчего вы так смешно коверкали слова! Так я и поверю, что Острог выпустил бы Спящего из своих рук! Конечно, не поверю, не на такого напали. Не понимаю, к чему вы ведете всю эту игру.

Грехэм встал.

– Я вам серьезно говорю: я – Спящий, – сказал он.

– Странный вы человек, – проговорил с негодованием старик. – Сидит один в темноте, ломает английский язык и сочиняет небылицы!

Грехэм, который уже готов был выйти из себя, после этих слов старика взглянул на свое положение глазами постороннего зрителя и разразился смехом.

– Фу, какая бессмыслица! Когда же кончится этот сон? Он становится все более диким. Чего я сижу тут, в этой проклятой темноте, каким-то живым анахронизмом и стараюсь убедить старого дурака в том, что я – я! Нет, довольно!

Он круто повернулся и зашагал прочь. Старик бросился за ним.

– Не уходите, – кричал он, – не уходите! Я старый дурак, ваша правда. Не уходите, не оставляйте меня одного в темноте!

Грехэм приостановился, не зная, что делать, но вдруг он сообразил, как неблагоразумно было с его стороны выдавать свою тайну.

– Я не хотел вас обидеть, – забормотал старик, подходя. – Называйте себя Спящим, если вам так нравится, или кем хотите, – какая в этом беда?..

С минуту Грехэм колебался, потом, не говоря ни слова, повернулся и пошел своей дорогой.

Несколько времени он еще слышал за собой ковыляющие шаги старика и его постепенно удаляющиеся крики. Но наконец все затихло, и темнота поглотила его.

Глава 12

Острог

Теперь Грехэм мог лучше разобраться в своем положении. После разговора со стариком ему стало ясно, что необходимо прежде всего разыскать Острога. На этом решении он и остановился. Во всяком случае, несомненно было одно: главари восстания очень ловко сумели скрыть исчезновение Спящего. Но каждую минуту он ожидал услышать известие о своей смерти или о том, что он, Спящий, снова попал в руки Совета.

Он еще долго бродил по полутемным улицам. На одном перекрестке он столкнулся с каким-то человеком.

– Слышали новость? – спросил тот, останавливаясь.

– Нет. А что такое? – спросил, в свою очередь, встревоженный Грехэм.

– Около дозанды! Целая дозанда людей! – И человек побежал дальше.

Потом мимо него прошла кучка мужчин и между ними одна женщина. Все оживленно жестикулировали и громко разговаривали между собой.

– Сдались! Целая дозанда погибших!

– Не одна дозанда, а две!

– Ура Острогу!

Не успели затихнуть вдали эти возгласы, как появилась новая толпа прохожих, тоже что-то кричавших. Некоторое время все внимание Грехэма было поглощено доносившимися до него обрывками фраз. Он начинал сомневаться, по-английски ли говорили все эти люди, до такой степени они коверкали слова. Сам он не решался заговорить. Но настроение всех попадавшихся ему навстречу людей вполне согласовалось с его собственным представлением о вероятном исходе борьбы и со слепой