Несомненная реальность - Евгений Лотош

30 августа 1905 года. Москва

— Могу лишь повторить все то же, что и мой коллега вчера, — Болотов откинулся на спинку кресла и принялся аккуратно протирать пенсне. — Серьезное истощение, нервное и психическое, шок, а также синяки и ссадины. Судя по всему, ее как минимум один раз избили, хотя и не слишком сильно. Но никакого особенного вреда здоровью. Несколько дней полноценного питания и покоя – и организм справится. Сколько ей? Семнадцать лет? Восемнадцать? Организм молодой, восстановится быстро.

— Я бы сказал, что ей двадцать с небольшим, — задумчиво поправил его Олег. — Двадцать два-двадцать три. У нас люди старятся медленнее, чем у вас. Судя по манере одеваться и некоторым проскользнувшим в бреду словечкам вроде «Сечки», она студентка вуза, педагогического института имени Сеченова. Старшекурсница, скорее всего.

Доктор внимательно посмотрел на него, потом покачал головой.

— Знаете, Олег Захарович, я все же не верю вашим сказкам о другом мире. Давайте останемся при своем. Семнадцать ей лет или двадцать с небольшим – особого значения не имеет. Главное, что большого ущерба организму не нанесено. Психический шок гораздо неприятнее. Н-да… — Он вздохнул. — Что вы сказали про нее квартирному хозяину?

— Что она моя сестра, пропавшая на днях из дома матери, — хмыкнул Олег. — Жениха зарезали ночью на улице, так что она малость не в себе. Как-то ничего другого в голову не пришло. А то бы и в самом деле решили, что я проститутку приволок.

— Сестра – это хорошо, — Зубатов неслышно прошел за спинкой олегова стула. — Сестра может проживать с вами в одной квартире без ущерба для репутации. Меня, Олег Захарович, вот что смущает. Сколько еще людей из… хм, вашего мира появится здесь у нас? Один раз – вы – случайность. Второй – ваша девица – тенденция. Третий – уже система получится.

— Послушайте! — удивился Болотов. — Сергей Васильевич, неужто вы всерьез? Разве вы тоже верите в… в другие миры?

— Я верю только в Господа Бога и государя императора! — жестко оборвал его директор Охранки, прекращая расхаживать по комнате. — Остальное я знаю точно. Или как минимум предполагаю, основываясь на известных мне фактах. Давайте, любезный Михаил Кусаевич, на минуту примем на веру историю Олега Захарович. Только на минуту, хорошо? Предположим, что и он, и госпожа… м-м, Оксана Шарлот на самом деле загадочным образом перенесены из иного мира. Учитывая взгляды Олега Захаровича на текущую политическую ситуацию, думаю, не ошибусь, если предположу такие же взгляды и у… остальных перемещенных. Попади те люди в неправильную компанию, и последствия для России могут оказаться катастрофичными. Вы понимаете меня, Михаил Кусаевич? Сразу же по возвращении в Управление я разошлю по всем Охранным отделениям России секретную директиву с указанием отслеживать людей, рассказывающих невероятные байки о своем прошлом. Возможно, мы найдем еще кого-то. Возможно, нет. Возможно, следовало бы поинтересоваться и за границей, но такое уже за пределами моих возможностей.

Психиатр с интересом посмотрел на Зубатова сквозь пенсне.

— Я понял вас, Сергей Васильевич, — кивнул он. — Но политика – не моя забота. Сейчас, господа, позвольте откланяться. Я и так надолго оставил клинику без присмотра. Привозите девушку ко мне через недельку-другую. Обещаю бесплатную консультацию.

Доктор выбрался из кресла, взял со стола шляпу, поклонился и вышел. Было слышно, как он спускается по скрипучей рассохшейся лестнице. Зубатов непонятно посмотрел на Олега.

— Храбрый вы человек, Олег Захарович, — мягко сказал он. — Источники мне доложили, как вы вчера вечером пытались дискутировать на митинге. Вы поаккуратнее, а то и в самом деле изобьют до полусмерти, а то и застрелят. Опасные нынче времена. И вот еще что. В Управление до конца недели не являйтесь. Позаботьтесь о госпоже Шарлот. Думаю, ей потребуется вся ваша помощь.

— Избавиться от меня хотите, Сергей Васильевич? — усмехнулся Олег. — Не выйдет. Раз уж мы с вами наедине, давайте-ка еще раз с самого начала. Вчера я несколько… чувствовал себя скверно, а потому вел себя неадекватно. Ночью я подумал немного, и…

— Олег Захарович, — в голосе директора Охранки прорезался металл. — Кажется, я вчера вполне ясно выразился…

— Вполне ясно, — кивнул Олег. — Скажите, вы сами находитесь под надзором?

— Что?.. — у Зубатова округлились глаза. — Я? Под негласным надзором? Да вы что?

— То, что вы о надзоре не осведомлены, не значит, что его нет, — хмыкнул Олег. — Зуб даю, наверняка на вас кто-то стучит вашему начальству. Секретарь, скажем, или кто-то из подчиненных. Меньщиков мне вот не очень нравится – какой-то замкнутый, неконтактный.

— Меньщиков обязан мне всем, — холодно ответил Зубатов. — Я вытащил его из революционной среды, я вернул его на службу после того, как его выбросил на улицу Трусевич…

— Трусевич – директор Департамента полиции, если я правильно понял? — осведомился Олег. — Он же в Петербурге. Неужто самолично увольнял такую мелкую фигуру, как Меньщиков? Ладно, неважно. Как-нибудь вы расскажете мне про свою опалу и возвращении из нее поподробнее. Попробуем прикинуть, кто у нас играет на две стороны. Сейчас только хочу заметить, что был явно неправ, пытаясь разговаривать с вами в присутствии Медникова. И вы правильно сделали, что оборвали меня. То, что нам предстоит сделать, требует строжайшей секретности, и чем меньше народу…

— Да что вы такое себе в голову взяли? — повысил голос Зубатов. Его глаза полыхнули, усы встопорщились. — Мы с вами ничего делать не станем! О чем?..

— Почему-то мне кажется, что я в вас не ошибся, — Олег задумчиво посмотрел на директора. — Честное слово, не понимаю, как человек вроде вас мог занять столь высокий пост в политической полиции. В моем мире вас бы и близко к моей Канцелярии не подпустили, да и в СОД вы бы выше рядового опера не поднялись бы. Но, тем не менее, вы человек умный, честный и, что главное, неравнодушный. Вам крепко досталось, но вы не изменили своим взглядам. Вы просто все еще испуганы. Не правда ли, Сергей Васильевич?

— Да черт вас подери, что вы… — неожиданно Зубатов осекся, махнул рукой и сгорбился. Нетвердой рукой нащупав стул, он опустился на жесткое сиденье, его взгляд потух. — Да. Вы правы. Я боюсь. Я пытался сделать для России что-то полезное. Для рабочих я сделал куда больше, чем красные горлопаны, терроризирующие общество, за что меня выбросили на улицу и отправили в ссылку. Вчера на приеме у Дурново высокопарная графиня Трепова пренебрежительно фыркнула мне в спину, когда думала, что я не слышу. «Вот еще один выскочка-простолюдин», — сказала она подруге, — «что пользуется смутным временем, чтобы сделать карьеру. Жидовский защитник…» Ирония судьбы – Петр… Святополк-Мирский, в прошлом году министр внутренних дел, мой друг, вернувший меня на службу, сам ушел в отставку в январе. Он оказался слишком либеральным для нынешней смуты.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});