Заколдованные леса - Тутуола Амос

Ему захотелось вылезти из дупла, потому что он может добыть себе пищу только в ночное, или темное, время, и вот он дошел до меня в дупле, — а оно тянулось в глубь дерева, где он спал, — споткнулся, упал через меня вперед и ушиб некоторые части тела: ему, безрукому, не удалось уберечься в темном дупле и нежданно падая. Я вскочил, а он с трудом встал на ноги и гневно спросил: «Кто тут такой?» Ну, и поскольку мой юный друг — Грабительский дух из Восьмого города — обучил меня вкратце языку духов, я ответил хозяину дупла, говоря: «Тут телесное существо, или человек».

Как только он услыхал, что я — человек, он злобно воскликнул: «Так вот оно как! Ты из тех, кто нагло ворует мое добро, когда я временно ухожу по делам?!? Подожди же, теперь-то я до тебя доберусь!» А потом он крикнул окрестным духам — своим приспешникам, — чтобы спешили на помощь, потому что сам-то он был безрукий. Но прежде чем его приспешники появились, я выскочил из дупла и помчался прочь. Помчать-ся-то я, конечно, помчался, а приспешники — вот они: уже приспели, и они не пошли к Безрукому духу, чтобы узнать, зачем он их звал, а сразу кинулись за мной в погоню. Но я припустил изо всех своих сил, и вскоре они безнадежно отстали и тогда уж вернулись к Безрукому духу, чтоб узнать, на какую он звал их помощь. Они вернулись, а я все бежал, я даже ни разу не задержался для передышки, потому что боялся остановиться хоть на секунду — а вдруг им удастся меня поймать? — и вот я бежал безоглядно прочь, пока не вступил в особое место, или, вернее, на особую землю. А когда я вступил на особую землю, все еще продолжая бежать без оглядки, она, к моему удивлению, закричала: «Не топчи меня! О, не топчи меня, человек! Возвращайся туда, где тебя преследуют, пусть преследователи убьют тебя насмерть, потому что мне больно, когда меня топчут!»

Едва я услышал такую нежданность — не мог же я ждать, что земля закричит, — как отпрыгнул назад, и крики умолкли. Потом я немного отошел в сторону и хотел было снова броситься наутек в надежде, что земля на этот раз промолчит, но услышал тот же мучительный вопль: «О, не топчи меня!» — и отпрыгнул назад, а потом замер и спросил сам себя: «Может ли земля почувствовать боль, когда ее топчут? И может ли говорить?» Я задал эти вопросы себе, потому что рядом-то никого не было и никто не мог мне на них ответить. Да и я не смог сам себе ответить, а поэтому хотел отойти назад, чтобы поискать бесшумную землю, но, как только я повернул и пошел назад, ко мне устремилось больше тысячи духов, которые решили поймать меня и убить, когда услышали от Безрукого духа, что я вломился в его жилище, а главное, причинил ему тяжкие повреждения, — им было неведомо, что я крепко спал, когда он споткнулся об меня в дупле.

Ну, и едва они устремились ко мне, я понял, что если им удастся меня поймать, то мне уготована мгновенная смерть, и помчался без размышлений по Говорящей земле в надежде отыскать Молчащую землю, потому что Говорящая земля меня предавала — указывала приспешникам Безрукого духа, куда я бегу, или где нахожусь. Я, конечно, не слушал Говорящую землю, а просто бежал, чтоб спастись от смерти, и, забыв об опасностях, вступил на землю, которая оказалась еще опаснее Говорящей.

Потому что, как только я на нее вступил, вокруг меня затрубилась тревога, такая страшная и оглушительно громкая — будто сигнал о смертельной опасности, — что я невольно замер на месте. Я, значит, замер на месте, или у дерева, и тревога тотчас же перестала трубиться, а вместо тревоги из-за дерева, где я замер, выскочила и бросилась наутек духева. Но пока духеву не заслонили кусты, я успел разглядеть, хоть и был напуган, что она молодая и на диво уродливая, — при таком уродстве нельзя жить в городе, а надо таиться все дни напролет по кустам и чащам в дремучем лесу. Мне очень хотелось рассмотреть ее повнимательней, чтоб во всех подробностях, до полного удовольствия, и вот я помчался за ней вдогонку, потому что ни разу в жизни не видел — даже с тех пор, как попал в Лес Духов, — такого на диво замечательного уродства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но едва я успел отбежать от дерева, тревога опять начала трубиться, а я не мог замереть, как раньше, потому что решил рассмотреть духеву, и вот я мчался вслед за духевой, по пятам за мной трубилась тревога, духева не давала мне себя рассмотреть и с громким хохотом убегала все дальше, но я хохотал даже громче духевы — так меня поразило ее уродство. А тревога трубилась за мной по пятам и указывала приспешникам Безрукого духа, которые хотели меня убить, куда я бегу, или где нахожусь. Духева по-прежнему старалась удрать, но она была до того уродливая, что, как только ей удавалось спрятаться под кустом, она замечала свое уродство и тут же принималась навзрыд хохотать, и тайное место становилось явным. Она не могла ужиться с духом или каким-нибудь другим существом — уродство мешало — и пряталась по кустам. Ну а я без устали гнался за ней, и тревога по-прежнему трубилась мне вслед, и приспешники Безрукого духа все приближались, потому что слышали, где трубится тревога. Мне не удавалось разглядеть духеву — она убегала быстро и ловко, — зато приспешники Безрукого духа видели, как я мелькаю по-за деревьями, да и я, когда мне случалось оглядываться, тоже видел, как они мелькают, потому что, если бежишь по лесу, тебя то и дело заслоняют деревья, а значит, все видится смутно и мельком. Но вот я скрылся за деревом и застыл, и тревога сразу же перестала трубиться, и я догадался, почему так выходит: лес хотел, чтоб меня поймали, и, если я двигался, трубил тревогу.

Я, значил, скрылся за деревом и застыл, и стал вспоминать уродство духевы, но тут приспешники Безрукого духа ясно увидели меня, а я — их. Мы увидели друг друга яснее ясного, и все-таки я решил рассмотреть духеву — чтоб во всех подробностях — и сказал себе так:

— Лучше увидеть духеву и умереть, чем убежать, чтоб остаться в живых. Удивительное уродство удивительней жизни, если насмотришься до полного удовольствия, — но многие удивятся моим словам.

В общем, я вспомнил уродство духевы и помчался за ней без всяких раздумий, или размышлений о возможных последствиях. Но поскольку приспешники Безрукого духа подступили ко мне почти что вплотную еще до того, как я опять за ней побежал и она по-прежнему не давалась для рассмотрения, а приспешники уже протягивали руки, чтобы схватить меня, я окончательно понял: мне даже ценой своей единственной жизни не удастся рассмотреть уродливую духеву — и свернул в другую часть Леса Духов.

В ПАУЧЬЕЙ ЧАЩОБЕ

Я свернул в другую часть Леса Духов, но Тревожный участок никак не кончался, а мои преследователи настигали меня, и тут я увидел впереди чащобу, густо оплетенную паучьей сетью. Когда я увидел Паучью чащобу — а было до нее ярдов, наверно, восемьдесят, — я сделал вид, что мне страшно туда бежать, и мои преследователи чуть меня не настигли, но в последний момент я рванулся вперед и скрылся от них в Паучьей чащобе, а им-то вход туда был закрыт. Они повернули и ушли восвояси, а я пробежал ярдов десять или пятнадцать и, как только увидел, что они ушли, попытался выбраться, да не тут-то было: паутина оплела меня с головы до ног, я начал распутываться, но запутался еще больше, и вскоре оказалось, что я вишу над землей и меня легонько раскачивает ветер. (Потому-то приспешники Безрукого духа и ушли, увидев Паучью чащобу: там всякий пришелец моментально запутывался, а жили поблизости только Духи-паукоеды.) Паучья чащоба затянута паутиной, как густым туманом в сезон дождей, и там не живут ни звери, ни птицы, а только огромные мохнатые пауки, которых разводят Духи-паукоеды, потому что с рождения питаются пауками как самой любимой и главной пищей. Их город отделен от других городов круговыми зарослями Паучьей чащобы, и прочим духам — не Духам-паукоедам — вход туда строго-настрого запрещен. Ну и вот, а я так запутался в паутине, что даже не мог глубоко вздохнуть, и, когда мне пришло в голову шевельнуться, выяснилось, что это никак невозможно. Я был не в силах позвать на помощь или посмотреть, не подбирается ли ко мне Зловредный Зверь, чтоб убить меня и сожрать: паутина плотно заткнула мне рот и тугой повязкой закрыла глаза.