Пусть к солнцу - Корбан Эддисон

— Пора идти, — сказал он. — Я еще кое-что объясню тебе по пути.

Водитель Навина встретил их в гараже. Зита шла медленно, чувствуя, как с каждым шагом в животе ворочается его содержимое. Она старалась не думать о том, что произойдет, если презерватив порвется. Прочитав короткую молитву Лакшми, она забралась в джип.

По дороге в аэропорт Навин обернулся к Зите.

— Пока ты делаешь все хорошо, — заметил он. — Я доволен. Следующий шаг будет труднее. Самолет в Париж вылетает в два ночи. Нам нужно пройти четыре ступени. Регистрация на рейс, досмотр в аэропорту, бортпроводники и французская таможня. Регистрация и досмотр — это легко. Машины не просвечивают содержимое желудка. Бортпроводники оставят тебя в покое, если ты притворишься, что спишь. А вот с французской таможней все не так просто.

Он достал папку с документами и показал Зите поддельные паспорта и свидетельство о браке.

— Тебя зовут Сундари Раи. Тебе восемнадцать лет. Мы поженились здесь, в Бомбее. Я работаю в страховом бизнесе. В Париж мы летим на медовый месяц. Все остальное — на твое усмотрение. Если будут задавать вопросы о твоей семье — скажи правду. Если заметят, что ты медленно двигаешься — говори, что беременна. Самое главное — это помнить, что у этих людей нет повода подозревать тебя. Документы у нас первосортные. Мы не похожи на преступников — значит, мы не преступники.

Зита молча смотрела на Навина, пытаясь осознать полученную информацию. Париж. Тысячи миль от Бомбея и Ахальи. Ее сердце сжалось от страха. Останется ли она жива, когда доставит наркотики куда требуется? Может быть, подойти к полицейскому в аэропорту и все ему рассказать? Но Зита тут же отвергла эту мысль. Разве кто-нибудь ей поверит?

Она снова вернулась к своей новой личности. Она станет Сундари Раи. Сможет притвориться ею. И для нее это будет даже легче, чем думает Навин. Всю жизнь Зита мечтала поменяться местами с Ахальей. Превратившись в Сундари, она станет такой же, как ее старшая сестра. Смелой, сильной и отважной. Не девочкой, как раньше, а женщиной. Замужней женщиной. Ради Ахальи она победит в этой игре.

Водитель притормозил у обочины. Они приехали в аэропорт. Навин дал Зите последние указания:

— Помни, ты не должна ничего пить до тех пор, пока я не разрешу. Если желудочный сок станет активно вырабатываться, он сможет повредить презервативы. И даже не думай о том, чтобы обратиться в полицию. Я скажу им, что ты моя сообщница. Поверь мне, в здешней тюрьме мало приятного.

— Я все поняла, — сказала Зита. Теперь она чувствовала себя увереннее.

Хотя было уже за полночь, в аэропорту кипела жизнь. Навин дал Зите черную кожаную сумку, а сам повез чемодан на колесиках. Они подошли к очереди, где выдавались билеты компании «Эйр Франс». Впереди было человек пятнадцать, но очередь двигалась довольно быстро. За стойкой сидела девушка-индианка не старше двадцати пяти. Она улыбнулась Зите и пропустила их без всяких подозрений.

Так же без проблем они прошли службу безопасности, и Навин повел Зиту к выходу на летное поле. Через окно она видела огромный лайнер, раскрашенный в красно-бело-синий, цвета «Эйр Франс». Навин уселся на скамью и погрузился в журнал. Зита то садилась, то снова вставала, пытаясь найти наиболее удобное положение.

Наконец объявили посадку. Миновав специальный коридор, они вошли в самолет. Их места были в самом хвосте, рядом с туалетами. Навин посадил Зиту у окна и попросил бортпроводника принести подушку и одеяло. Его жена беременна, объяснил он, и она очень устала.

Зита взяла плед и подушку с благодарностью. Навин частично сказал правду — она на самом деле очень устала. Было половина второго ночи. Зита положила подушку в угол между спинкой сиденья и иллюминатором, опустила голову и закрыла глаза.

Она снова открыла их, всего на минутку, когда самолет взлетел, и они оказались над черным Аравийским морем. Навин сказал, что полет до Парижа займет чуть больше девяти часов. Все это время Зита собиралась проспать.

Глава 11

Господь, дарящий жизнь, дай дождь моим корням.

Джерард Мэнли Хопкинс

Мумбай, Индия.

Ахалья подняла голову. В кабинет вернулась Анита; они находились в полицейском участке Нагпады. Кроме Ахальи, в комнате были другие вешья из борделя Сухира и один констебль, наблюдавший за порядком. Сотрудница CASE села рядом и взяла ее за руку, но Ахалья никак не отреагировала на пожатие. Она смотрела в пол. В голове у нее звенел голос Сумиры. Ее нет… так происходит в Каматипуре. Эти слова звучали как смертный приговор. Даже еще хуже. Если бы Ахалье грозила смерть, она страдала бы меньше.

Она склонила голову на плечо Аниты, но задремать не смогла. В конце концов в комнату вошел еще один констебль и пригласил Ахалью пройти в кабинет инспектора Кхана. Анита последовала за ней. Лица вокруг сливались в пестрый калейдоскоп. Краем глаза Ахалья заметила Прасада — он сверлил ее мрачным взглядом. Не поворачивая головы, она прошла мимо.

Кхан указал ей на стул напротив своего письменного стола и стал задавать вопросы. Ахалья пыталась вслушиваться в слова инспектора, но отвечала рассеянно. Она никак не могла сосредоточиться. Иногда ему приходилось повторять вопрос, и он даже стал слегка раздражаться. Анита снова взяла ее за руку. На этот раз прикосновение ее теплой руки возымело действие. Ахалья успокоилась и немного пришла в себя.

— Прошу прощения. — Она покачала головой. — Что вы спросили?

Допрос продолжался тридцать минут. Кхан был невероятно дотошен; Ахалье пришлось рассказать все в мельчайших подробностях. Ей было больно, но она понимала, что это нужно для дела. Записав ее показания, Кхан перечитал их вслух, чтобы удостовериться, что все зафиксировано абсолютно правильно. Потом он поставил на бумагах свою подпись и вызвал женщину-понятую.

Вместе с Анитой они вышли из кабинета и сели на скамейку в общей комнате. В противоположном углу сидел Сухир в наручниках. Рядом с ним стоял скучающий полицейский. Ахалья вдруг вспомнила то утро, когда Сухир купил их с Зитой у Амара, заплатив шестьдесят тысяч рупий. Теперь они поменялись местами. Глядя на него, Ахалья дала себе клятву. Она сделает все, чтобы правосудие свершилось. Даже если нужно будет ждать годы, даже если это отнимет у нее последние силы, она увидит Сухира за решеткой. Она сделает это ради Зиты. И ради себя самой.

Оставшаяся часть ночи прошла относительно спокойно. Ахалья все же заснула, но ее мучили кошмары. Рев цунами смешивался со стуком колес Ченнаи-экспресс и отвратительным пыхтеньем Шанкара.

Утром ее перевезли в государственный приют для сирот. Дежурная отнеслась к Ахалье без всякого интереса. Она привела ее в большую общую спальню, показала кровать и объяснила, когда дают завтрак, обед и ужин. Потом вышла из спальни, оставив ее одну.

Ахалья посмотрела на окна, забранные решетками, и подумала, как долго будет продолжаться это новое заключение. Анита уверяла, что CASE найдет для нее место в семье или другом приюте, получше, но Ахалья понятия не имела, что это означает и какие перемены в судьбе принесет. Ее единственным желанием было воссоединиться с Зитой.

Другого смысла в жизни не было.

Через три дня Анита вернулась с хорошими новостями. Комитет по защите прав ребенка одобрил перевод Ахальи в ашрам[17] в Андхери, принадлежащий сестрам милосердия. В приют они отправились на рикше.

Пока они ехали, Ахалья спросила о Зите. Анита передала ей то, что инспектор рассказал Джеффу Грийеру. На допросе Сухир признался, что человека, который купил Зиту, зовут Навин. Но владелец борделя уверял, что он не знает, куда тот увез девочку. Предполагалось, что Навин вернется, чтобы заплатить оставшуюся часть обещанной суммы, но это могло произойти лишь через месяц или два. Кхан держал ситуацию под контролем.

Сестра Руфь, управляющая, встретила их у ворот ашрама. Она была полной женщиной с круглым как луна лицом и в особом сари, какие обычно носят индийские монахини. Сестра Руфь весело поздоровалась с ними и совсем не смутилась, когда Ахалья не смогла выдавить из себя ни слова в ответ.

Монахиня провела их внутрь. Ашрам располагался на огромной, ухоженной территории с садами, извилистыми тропинками и аккуратными зданиями. Они пошли по одной из дорожек, мимо рощи с высокими деревьями и небольших домиков. По пути сестра Руфь рассказывала об ашраме, и ее энтузиазм был столь заразителен, что не прислушаться было невозможно.

При ашраме находилась дневная школа, сиротский приют, центр усыновления и реабилитационный центр для девочек, которых спасли от проституции. Девочки посещали занятия в школе и помогали с ежедневной работой. Они должны были закончить обязательные десять классов, но те, кто особенно преуспел, могли продолжить обучение в одиннадцатом и двенадцатом классах. Самым одаренным предоставлялась стипендия на учебу в Университете Мумбай. Сестры руководствовались двумя главными задачами: исцеление души и тела и возвращение девочек в общество, к нормальной жизни. Серьезное заявление, признала сестра Руфь, но ашрам добился значительных результатов. Только двадцать пять процентов девочек, прошедших программу реабилитации, снова принимались за проституцию.