(не)любимый препод (СИ) - Блэк Дана

— Вдвоем едем?

— Вчетвером. Егор с Ваней минут десять назад укатили. А я пока тебя нашла…

— Капец, — ноги подрагивают, держусь за перила. — Этот Антон против нас. Кто посылает четырех журналистов на одностраничную статейку? Он просто не хочет, чтобы мы в журнале крутились, под ногами у него.

— Он грубоватый, — кивает Николь. — Но мне подходит. Тем более, если Аверин занят. Тупить не буду, возьму быка за рога. Антон внешне не хуже. Плюс, он директор издательства.

— И смотрит на нас, как на мусор.

— А мы изменим его точку зрения. Блин, жаль, что я губы-осьминоги так и не успела сделать.

По дороге Николь разрабатывает план "Как захомутать Антона". Включаю музыку погромче — раздражает меня издательский напыщенный индюк. Но Николь права, он все таки директор, и надо искать возможность наладить с ним контакт.

Возможность выпадает через полчаса. В фойе ресторана сталкиваемся с индюком.

— Антон Геннадьевич, и вы здесь? — громко восклицает Николь, углядев мужчину, забирающего у гардеробщицы пальто.

Она виляет к нему, я, вздохнув, следом. Лучше насущное разбирать, чем думать про Аверинских тараканов. Смахивает на то, что мной воспользовались. Как тренажером, напряг сбросить. Но ведь он со мной? Я еще залезу в душу.

— Заскочил проконтролировать, работаете или бесплатное шампанское хлещете, — говорит Антон. С королевским достоинством набрасывает на плечи одежонку. По-любому, на заказ шил.

— Что вы, мы на задании не пьем, — ужасается Николь. Распахивает полушубок и демонстрирует кофточку с глубоким вырезом. — А вы уезжаете? Так рано? Я надеялась с вами проконсультироваться, как с одним из лучших специалистов, — начала атаку. Выжидает реакцию Антона. Тот окидывает ее нетерпеливым взглядом. Щас откажет. Николь тоже понимает, что сыпанула красноречием впустую и тараторит. — Слышали про банду "Винни-Пуха"? В прошлый четверг на двадцать пять миллионов драгоценностей умыкнули. И так вышло, что мы четверо проходим по делу подозреваемыми…

— Девчонки, наконец-то! — из зала выскакивает Ваня. С бокалом шампанского. Я бы засмеялась, но не успела, ибо он ошарашивает. — В интернете вброс появился. Медведь собирает второй флешмоб. Прикол? Либо кто-то под банду косит. Либо они, пока весь этот дурдом вертится, второе ограбление мутят.

Глава 16

— За мной следят.

Смелое заявление в кабинете у психотерапевта.

Ясно, у пациента обострение — так Ярослав мои слова оценивает, судя по мелькнувшей в глазах насмешке.

— И давно пасут? — Яр понимающе кивает. Раскуривает трубку.

Пахнет издевательством. Но я продолжаю:

— Днём до института за мной ехала синяя десятка. Пары закончились в девять вечера. Пока к тебе добирался еще раз её спалил.

— И кому интересно за тобой следить, Саш? Ты такая важная шишка? — он давится дымом и кашляет, тлеющий табак летит в стороны. Допонтовался. С чего он, вообще, курить начал? — Ты меньше двух недель назад за препаратами приезжал, — напоминает. — Ты превышаешь дозу, отсюда твоя тревожность. Последние дни как себя чувствовал?

Бу-бу-бу.

Ну, как. Позавчера узнал, что сын идиот. На вопрос "зачем ты это сделал?" услышал: финансовая независимость, Александр Александрович, или предлагаешь у тебя в журнале всю жизнь пахать? Я сам заработал, видишь?

И я все рассчитал, пап. Если бы нас поймали на мелком хулиганстве — ты бы меня отмазал. Но нас не поймали. А с ювелирным еще легче получилось. Флешмоб — вещь. Ты ведь меня не сдашь. Или сдашь? Чтобы я не мешал тебе личную жизнь устраивать.

Вывалю это врачу — и положит он большой и толстый член (примерно, как мой) на врачебную тайну. И кинется наяривать в полицию.

— В субботу вечером чуть в аварию не попал по дороге домой, казалось, что у тачки колесо отвалится, — говорю. — В воскресенье не мог из квартиры выйти. Брался за дверную ручку с мыслью, что видеофон коротнет и в меня, и прибьет на месте.

Так и было, уверен, вселенское зло притаилось в электроприборах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— М-м, — Яр ставит пометку в блокноте. Осторожно затягивается. Табак трещит, и по воздуху плывет аромат костра, характерный, лесной. — А сегодня?

Жую губу.

— Сегодня таблетки помогли. Когда горстями ешь. Я в себе. И за мной точно следят. Дружки сына.

— Опять? — он откидывается в кресле. Мелкими глотками пьёт кофе. — Саш, мы ведь с тобой уже прошли эти подозрения. Весной ты на работе кому-то поперёк глотки встал. А Егор тут ни при чем.

— При чем.

— Почему?

— Не могу сказать. Но мне не кажется.

— И как тебе помочь, если разговаривать не хочешь?

Подошвой выбиваю дробь по ковру.

На подлокотнике чашка с чаем стоит, но в меня не лезет Примерно, как в Кристину мой член.

Ни попить, ни поспать не тянет, кабинет с оранжевыми и салатовыми пятнами психоделических картин на белых стенах закручивает мозг в шаманскую воронку. Танцы с бубнами вокруг моей головы.

Как он работает в такой обстановке, свихнуться можно.

Выпускаю сзади рубашку и чешу поясницу. Шрам ноет. Весной в подворотне я отмечал второй день рождения, после нападения, со спины, толпой. Чудом случайный прохожий заметил дядю в луже крови и вызвал скорую. О том, что у меня тогда с собой была куча бабла почти никто не знал.

Они накинулись не случайно, я же не дебил, мне почки вырезать пытались, а не мозг.

Первым делом после больницы отмудохал партнеров. Логично — мои методы работы их не устраивают, они нанимают людей, меня чикают ножичком под предлогом ограбления, издательство переходит к Маше, а с ней проще сотрудничать. Доморощенные гении кругом.

Но потом Егор заявляет, что "кто-то" перечислил ему денег на карточку, и он сам купит мотоцикл, на который я перед этим средства зажал.

В мецената я не поверил, и Егору прилетело по морде. Маша заступалась за сына, я не слушал, дальше моя болезнь и развод. И неизвестно, что хуже. То, что сын ради мотоцикла решил в кому меня отправить, или то, что я его в этом нападении подозревал. Мой дом, моя крепость рухнула, а руины я разворотил сам так, что не собрать.

Егора подставили, конечно, чтобы я дальше не копался, я мешал кому-то сильно. Верил в это, когда в институт работать шел, и помириться с ним старался, и извинялся бесконечно. Выбор был — искать крысу в издательстве, или сына вернуть, выбрал сына, и остальное лесом.

А теперь, оказывается, есть другой расклад, и довольно паршивый, Егор в дурацкой медвежьей шайке, значит, и весной отжать у меня деньги он мог. Что там за банда, он не признался, на наш крик прискакала Маша, и выгнала меня, а переорать ее истерику невозможно, да и мне плевать, главное, что Кристина, Попкова и Хромов не замешаны. Но Егоровские дружки отныне ждут, когда я останусь один в темноте. В подъезде, допустим. Возможно. Как еще шпионство за мной объяснить. Ни черта не соображаю.

В городе так много одинаковых синих машин, а я циклюсь.

Молчу.

— А в редакции как дела? — Яр меняет тему. Все еще старается вытянуть пациента на лечение беседой, но вера в подобную психологическую муть тает, как рафинад в "Липтон", меня спасет лишь фармацевтика, химия и только химия продлевает жизнь.

— Не знаю, — растираю ладонями лицо. — Искал новых инвесторов… — приходит смутная мысль, что я снова лезу в управление издательством и наживаю себе врагов, и если дальше ковырять, впору покупать калькулятор для подсчета недоброжелателей, — встаю на ноги. — Выпиши рецепт, поеду я.

— Сань.

— Яр.

Нажимаем паузу и смотрим друг на друга в упор. Яр вздыхает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Надо объяснять, что долго так не протянешь? — поджимает губы и берет чистый бланк. — С Машей не помирились?

— Нет, и не помиримся, — шарюсь в бумажнике, достаю деньги. Не выдерживаю и делюсь. — Но есть одна девушка.

— Девушка? Не женщина? — Яр перестает черкать рецепт и поднимает голову. Знаком с моими предпочтениями касаемо возраста, и с моим обычным небрежным тоном, он видит разницу, и что я улыбаюсь впервые за полчаса. Он улыбается в ответ. — Очень хорошо, Саш, я тебе говорил. На девушке и сосредоточься.