Единство-2 (СИ) - Сугралинов Данияр

— Однако сейчас этот круговорот прерван Бездной, которая дает ману только своим последователям. Неужели тебя это не беспокоит?

— Время, отпущенное мне Теми, Кто Ушел, подходит к концу, — вздохнул великан. — Они знали, к чему идет Дисгардиум, причем не только то, что Эра Новых богов закончится, но и когда это случится.

— Когда? И что будет после?

— Сейчас. Сегодня. Завтра. Когда измеряешь время эпохами, год или сто — неважно. — Нге Н’куллин прикрыл глаза, помолчал. — Со мной или без меня, Дисгардиум будет жить, как жил без Тех, Кто Ушел. Что касается маны для зверушек, ты можешь перелить ее в меня. Я не способен ее использовать ни в каком виде, но могу послужить сосудом. Зверобоги возьмут столько, сколько им нужно, из того, что ты дашь.

Подлетев к нему, я коснулся подставленного лба. Жизнь в хао, хао в ману, ману… Скорость, с которой Нге Н’куллин поглощал ее, измерялась десятками миллионов очков в секунду. Моя шкала жизни поползла вниз, и я снизил скорость преобразования, уравняв ее со скоростью регенерации. Ощущения были странными: через мое тело протекало море маны, я вошел в некий транс, не желая прерывать связь. Каждая секунда переливания — дни, недели, а может, месяцы существования кого-то из зверобогов. И я продолжал лить, а чтобы сберечь время, перешел в Ясность, ускорив перелив до миллиарда очков маны в минуту.

Процесс требовал сосредоточенности и моего искреннего желания, ведь стоило отвлечься, Касание Хаоса бы отключилось. Наконец Нге Н’куллин сам оторвал голову от моих рук. Я вышел из убыстрения, чтобы услышать его речь в нормальном темпе:

— Достаточно, Скиф. Того, что ты дал, хватит всем выжившим тридцати трем зверобогам на несколько лет. А если будут беречь ману, реже покидая свои измерения, то и на больший срок.

— Рад, что смог помочь, Нге Н’куллин…

Я посмотрел ему в глаза, но он промолчал. Не то чтобы я ждал благодарности, ведь он просил не для себя, да и мне это ничего не стоило, кроме времени, но обычно игровая механика как-то реагировала на подобные поступки. Ладно, Нге Н’куллин всегда выбивался из этой логики, так что не стоило удивляться.

— Прощай, — сказал я, посмотрев вниз. Там, сидя на Монтозавре, маячила Тисса, привлекая мое внимание жестами, и что-то кричала.

— Ты ничего не попросил за свою помощь, — удивился великан.

— Тогда это была бы не помощь.

— И все же позволь ответить благодарностью. Те, Кто Ушел говорили, что только тот, кто умеет быть благодарным, может рассчитывать на поддержку. Отказываясь от моей благодарности, ты ставишь меня в неловкое положение. Попроси хоть что-нибудь!

Мне нужно спешить на Террастеру, а вместо этого я трачу время на великана, пожелавшего быть благодарным. Но мне от него ничего не нужно! Разве что информация? Вспомнив о Гроэле, я спросил:

— Может быть, ты знаешь что-нибудь о Древних богах?

— А… — протянул великан. — Ты нашел кого-то из них? Удивительно! Даже я давно их не встречал. Очень давно. Кого именно ты встретил?

— Гроэля, также известного как Нат-Хортат. Я нашел его под Дарантом.

— Древний бог кошмаров, — вздрогнув, звенящим от ненависти голосом произнес великан. — Почти стер с лица земли цивилизацию Первых людей и эльфов, и даже Первый маг не сумел одолеть его. Только Новым богам и их жрецам это удалось. Рад, что ты ускользнул, ведь даже в заключении он смертельно опасен!

— Откровенно говоря, не просто ускользнул…

Вытащив Косы Жнеца, я показал их Нге Н’куллину. Их кончики засочились черным дымом, оттуда донеслось:

— Нок-нок… Давненько не виделись, Нге Н’куллин, инструмент сгинувших Ушедших.

Нге Н’куллин вздрогнул, потрясенно мотнул головой, потом заревел:

— Это он! Ты освободил его, Скиф? Ты понимаешь, что натворил? Он же один из Древних! Если наберется сил, он призовет остальных!

— А я что говорил! — вмешался в нашу беседу появившийся за моей спиной Торфу. — Отрок совсем потерял разум!

Гроэль самодовольно промолчал, а Нге Н’куллин недоуменно уставился на болотного божка. Потом перевел взгляд на Косы Жнеца, прислушался к чему-то, потом снова потряс головой.

— Как такое возможно? — прогудел он. — Инициал Спящих, помимо присутствия Нат-Хортата, я улавливаю слабые эманации Морены и Жнеца в твоем оружии. Два Старых бога, Древний, а теперь еще и стихийный Торфу? О, я очень ошибался, считая, что понимаю, как меняется мир! Да где такое видано, чтобы смертный привязал к себе сразу четыре божественные сущности!

— Нок-нок-нок… — пробулькал Гроэль, что, наверное, означало смех. — Тебе, безголовому инструменту Ушедших, должно быть, неведомо, что парень отмечен Хаосом.

— Те, Кто Ушел были правы… — прошептал великан. — Во всем. Час пришел.

— Что ты бормочешь, громила? — раздраженно поинтересовался Торфу.

— Живой и мертвый, бездушный и тот, кто владеет душой, встанут плечом к плечу против общего Истинного Врага, — процитировал Нге Н’куллин. — Так говорил великий оракул Тех, Кто Ушел — Первый шаман.

«Бездушный» — это о демонах? Ну конечно, ведь когда было сделано пророчество, их не существовало. Наверное, были протодемоны, создания Хаоса, так что, может быть, речь о них. Уже после, расшифровав все, что осталось от Ушедших, исследователи Содружества и Империи перевели это слово как «демон».

— Эта часть пророчества известна разумным Дисгардиума, — продолжил великан, — но мало кто знает полный текст, а там говорилось следующее: «К ним присоединятся боги — все, от юных до древнейших, ибо и их существование будет под угрозой. Отмеченный первозданной сущностью поведет их в Последнюю битву, и от того, кто победит, зависят судьбы многих миров».

Пока я пытался вникнуть в смысл его слов, Нге Н’куллин уставился на меня и добавил:

— Но и это не финал пророчества. Вот последние слова Первого шамана, сказанные им на смертном одре: «Исход Последней битвы не предрешен. Все древо миров, связанных между собой и с Дисгардиумом, будет отдано на растерзание в Жатве душ, если Истинный Враг одержит победу».

— Бездна… — прошептал я, но тут же понял, что ошибаюсь. — Нет, Люций! Вот кто Истинный Враг!

Торфу переметнулся и завис возле Нге Н’куллина так, чтобы видеть мое лицо. Из Кос Жнеца вырвалась черная струйка дыма, оформившаяся в знак вопроса.

— Объясни, о чем ты говоришь, инициал Спящих, — потребовал великан.

— Люций — один из четырех великих князей Преисподней. Но это только одна его ипостась. Он же был Дестуром, верховным жрецом Бездны здесь, в Дисгардиуме, и он же является воплощением зла в мире, в котором я родился. — И пояснил для Гроэля: — Я неумирающий. Люди моего мира посещают… посещали Дисгардиум, воплощая себя в новом теле…

— Теперь понятно, нок-нок… — перебил Гроэль. — А то бывало, что мои жертвы вдруг исчезали или как-то снимали с себя мою метку… Наверное, то были такие же, как ты, неумирающие.

— Так вот, — продолжил я, — о Жатве душ я уже слышал от самого Дестура! Он говорил, что была бы у него возможность, он бы провел ее на Земле — так мы называем наш мир. Получается, теперь, лишившись аватара в Дисгардиуме, он будет прорываться сюда Люцием. Вот почему Бездна объявила финальные Демонические игры, выиграв которые, демоны получат доступ в Дисгардиум! Хуже того, она наверняка сделает так, чтобы смертные проиграли. И тогда… — Я запнулся, пытаясь сформулировать мысль.

— Люций усилится, — прогрохотал Нге Н’куллин. — Это неизбежно, как неизбежна Последняя битва. И если он на самом деле Истинный Враг, то нужно остановить его раньше. До того, как он поглотит Бездну и присвоит ее возможности. А он так и сделает.

— Почему ты так думаешь? — сварливо поинтересовался Торфу. — Насколько я знаю, великие князья Преисподней, пусть и усиленные и извращенные Хаосом, всего лишь Старые боги. Такие же, как я или Морена со Жнецом. Бездна же обладает могуществом всех Новых богов, вместе взятых.

— Потому что Люций хитер и коварен, — сказал я. — Потому что его цель куда больше, чем понятное желание Бездны править миром, купаясь во всеобщем поклонении. Для него Дисгардиум и мой мир — очередные ягодки, которые нужно сорвать и поглотить, проведя Жатву душ.