Принцессы возвращаются домой - Лариса Кириллина

– Нет. Держал допотопный фургончик с кривыми зеркалами. Детский аттракцион.

– Ну, вот видите! Явный псих! Разве нормальный человек будет заниматься такой ерундой! Билеты копеечные, бизнес жалкий, морока немалая – то пожарные, то санэпидстанция, то налоговая, то братки, то вот… вы.

– Говорит, он бывший циркач.

– Это очень даже возможно. От травм у них иногда едет крыша. Наверное, фокусник. Вот и мнит себя всемогущим волшебником. Тоже мне, Воландеморт!

– Кто?..

– «Гарри Поттера» не читали, товарищ Лапушкин?

– Нет. Я, вроде бы, не в том возрасте. А детишки пока ещё маленькие.

– Значит, всё у вас впереди! И принцессы, и замки, и маги с драконами!

– А скажите-ка, профессор, вам не знакомо такое снадобье?

Лапушкин вынул из кармана коробочку с таинственными пилюлями. Или пулями.

Клейнтойфель поднял брови, надел резиновые перчатки, осторожно взял белый шарик, принюхался…

– Нет. Советую отправить на полную экспертизу. Там может быть яд. И вообще, что угодно. А где вы это взяли?

– В вещах, изъятых у вашего пациента.

– Тогда это могут быть просто… конфеты-драже. Но вы всё-таки их не кушайте, а пошлите в лабораторию!

87

Когда речь зашла о принцессах, Николай Евгеньевич вдруг вспомнил вчерашнюю девушку в белом платьице с рюшечками, которой он помог добыть из фургона бархатное кимоно – вещь действительно очень красивую и с виду весьма дорогую. Только с виду не очень-то подходящую для обычной девятиклассницы – скорее для королевы или для дивы из глянцевого журнала.

Интересно, а вдруг она что-то знает? Вчера она начисто отрицала, что знакома с Гроссмагусом – якобы, в фургон её впустил билетёр, смурной такой дяденька в сером. Значит, был ассистент или даже пособник? И куда он делся?

Если уж не получилось допросить невменяемого Гроссмагуса, надо бы ещё раз повидаться с девушкой. Экзамен, из-за которого она была в состоянии, близком к истерике, видимо, кончился. Уж как-нибудь она его, несомненно, сдала. Девушки склонны паниковать по-пустому. Из-за этого с ними так трудно работать. Это ещё Шерлок Холмс замечал. Тебе кажется, она нервничает оттого, что скрывает улики, а на самом деле – из-за прыща на носу извелась…

Адресок и имя записаны. Вот и славно, успеем как раз до дежурства…

88

«Ляля?.. Клавушка?.. Извините, а зачем она вам?»

Дверь открыла симпатичная и пока ещё стройная, хотя уже изрядно увядшая женщина с выразительными карими глазами. Видимо, она мыла посуду, поскольку за спиной было слышно, как льётся вода, а в руке она держала пенную губку.

Милицейская форма её напугала.

– Я сугубо неофициально, – поспешил успокоить женщину Лапушкин. – Никаких претензий у нас к вашей дочери нет, но она может по случайности знать подробности одного странноватого дела. Можно с нею переговорить?

– Её нет, – покачала головою хозяйка.

– А скоро будет?

– Вечером в воскресенье.

– И где она?

– На даче у знакомых.

– Вы адрес знаете?

И тут Екатерина Витальевна вдруг поняла, что ни адреса, ни телефона обаятельного Аркадия Сергеевича у неё не осталось. Она даже не знала названия местности, где находилась дача. Ведь с Громовыми дружил Родион, а не Ляля!

– А номер этого Родиона у вас имеется? – не отступался Лапушкин.

– Номер?.. Да, и домашний, и сотовый.

Ни один из них не отвечал. Из дома Родя, верно, ушёл, а сотовый мог отключить или сунуть так далеко, что не слышал звонка.

– Ай-ай-ай, – покачал головой капитан. – Что же вы оплошали… Извините, а можно узнать ваше имя?

– Екатерина Витальевна.

– Очень приятно. А я – Николай Евгеньевич. В наше время бдительность – первое дело! Особенно, если у вас такая хорошенькая и, признаться, несколько чудаковатая дочка.

– Чудаковатая?..

– Ну, рассеянная, легкомысленная, взбалмошная… Вчера примчалась в милицию: кимоно, мол, в аттракционе забыла. Прыг ко мне в машину – и поехала, куда повезут. Ладно, я, допустим, человек порядочный, семейный, не оборотень в погонах… Но могло бы выйти иначе!

У Екатерины Витальевны побелели губы и заморгали глаза.

Она грузно села на первый попавшийся стул и заплакала.

Николай Евгеньевич забегал между нею и кухней, закрывая кран, наливая в стакан сердечные капли, относя назад и возвращаясь с полотенцем (где лежат платки, он не знал)…

В общем, она всё ему рассказала. И про нервотрёпку с экзаменом, и про странный вчерашний Лялин наряд, о происхождении которого сама не имела понятия («может, какая-нибудь подружка дала поносить?»), и про собственные огорчения – муж третий день сидит в участке под Новомухранском, потому что местный князёк по фамилии Грымзин очень любит гонять по встречке, и начхать ему на ПДД…

– Грымзин? – переспросил Николай Евгеньевич. – Из Новомухранска? Неужели Бориска?..

– Он что, вам знаком?

– Одногруппник. По юридическому. Если только не однофамилец. Но, похоже, именно он. Когда поступил, он уже там делал карьеру, а для повышения нужен был приличный диплом. Знаете, Екатерина Витальевна, ничего обещать не могу, но попробую дозвониться и выяснить, в чём там дело. И, если ваш муж невиновен, может быть, его быстро отпустят. Грымзин, насколько я помню, был пижон и лихач, но не жлоб.

– Вы… нам нечем отблагодарить…

– Бог с вами, Екатерина Витальевна, рад помочь добрым людям! Конечно, это немного в обход инструкций, однако, надеюсь, не вразрез с законом и справедливостью…

Через час с небольшим инцидент был почти что улажен. Глава администрации Новомухранска Борис Миронович Грымзин отозвался-таки на звонок представителя столичной милиции и обещал «спустить дело на тормозах» – то есть попросту списать ДТП на неисправный тормоз у «мерса». Ведь ему самому оказалась совершенно некстати шумиха, которая уже начинала подниматься вокруг этого дела в печати и интернете. Засудить Василия Соколова он мог, но зачем? Ни почёта, ни выгоды, ни дивидендов… Журналюги уже пораскрыли свои кровожадные пасти: бюрократ из «крутых» вершит самосуд над невинным водилой!.. А тут скоро выборы…

89

Маг Асканий очнулся от тяжёлого сна, наступавшего каждый раз после общения через волшебное зеркало. В палате, естественно, зеркала не было, но для связи годилась любая ровная, с гладкой фактурой, поверхность, и Килиана отобразилась на белой стене.

Он был сильно зол на принцессу. И про дракона сказанул сгоряча. Где они возьмут в наше время живого дракона? В Мидонии точно не было ни одного. Иначе про это бы знали – дракона не спрячешь в хлеву или в передвижном балагане. Превращаться в дракона умел только Гронт, но зачем ему это? Он, в отличие от Аскания, был обижен на королеву, но ничего не имел против крошки Эвлалии. Да и кто бы мог приказать архимагу принять столь причудливый облик? Он жил сам по себе, не служил при дворе, никому ничем больше не был обязан, ни к кому не питал сердечных привязанностей и ни в ком не нуждался.

Что же, Асканий и сам сейчас был бы не прочь променять заточение в боксе московской психушки на пещеру в мидонских горах! Только как это сделать? Великим магом он мог считаться только в Мидонии, а здесь его пассы и заклинания чаще всего не производили на окружающих никакого воздействия, но порою вредили ему самому. Магических же предметов и снадобий его лишили в милиции. Хотя именно техника и химические вещества были в этом мире единственно эффективными средствами обретения власти над душами и над материей – это маг уже понял.

О если б добраться хоть до чего-нибудь! Из всех вещей, отобранных у него вчера зловредным Лапушкиным, никакого магического заряда не таили в себе разве что рубашка, бельё и носки – всё прочее обладало волшебными свойствами и могло быть использовано как артефакт! Шляпа безотказно пленяла сердца встречных дам, и они пропускали её обладателя, куда ему было нужно, и разрешали всё, что угодно. Примерно так же действовала эмблема «Версаче» на брюках. Пряжка ремня подпитывала самого Аскания потусторонней энергией, и он мог сутками обходиться без сна. Ключи отпирали фургон и тайную лабораторию, но, будучи в этом мире стандартными, подходили ко многим здешним дверям. Перстень позволял понимать любой язык и читать несложные мысли. Часы могли останавливать… ну, хорошо, не совсем останавливать, а растягивать время: электронный мозг был не очень мощным. Зато три циферблата показывали, сколько времени сейчас здесь, сколько в Мидонии, а сколько должно быть на самом деле по Гринвичу (потому что российское время всегда отличалось от астрономического и скакало туда-сюда совершенно непредсказуемо).

А ведь был ещё пульт управления всеми тремя экранами! Вряд ли в милиции догадаются, что это такое – к здешним компьютерам и телевизорам этот пульт не подходит. Только жаль: разберут, загубят, сломают… И Асканий уже никогда не сумеет вернуться назад! Потому что второй пульт, самой новой конструкции, остался в лаборатории! Тот, подобно волшебному зеркалу Килианы, был способен работать почти с любым монитором – но ведь до него не добраться! Идея была замечательной, но… и на магов бывает проруха. Старый пульт по привычке взял, а новый оставил в лаборатории…