Бумеранг желаний - Иван Диго

И что теперь делать? Так грустно, грустно, грустно…

Диана уселась рядом с Катей. Катя оторвалась от рисунка, будто услышав немой вопрос младшей сестры. Посмотрела своими зелеными глазами на сестренку, улыбнулась и сказала:

– Посмотри на мои картинки.

И начала показывать картинки. Диана всматривалась и видела, как со страниц альбома слетают веселые бабочки, капли росы искрятся в лучах яркого солнца, зеленые кузнечики прыгают с травинки на травинку. Стало весело и смешно. И Селентий тоже смотрел во все глаза, а потом начал радостно пританцовывать. А бабочки летали вокруг. Вся комната стала переливаться радужными бликами. Диана вскочила на ноги и стала хлопать в ладоши. Бабочки кружились, и Селентий тоже. Диана хотела, чтобы ее папа был счастлив и Борька был здоров. Она хлопала и хлопала. А Катя смотрела на нее и улыбалась. А потом обе девочки обнялись и радостно рассмеялись всем бедам назло.

13

13.1

Лера с детьми уехала с утра к своим родителям. Благо, что выходные.

У Леонида сегодня была запланирована встреча с Мишаней. Они давно дружили. Леонид помогал ему когда-то. Затем Мишаня помогал Леониду. Но, впрочем, это было не важно. Важно было то, что они дружили.

У Мишани был свой собственный бизнес – агентство недвижимости. Леонид всегда отмечал для себя людей, для которых деньги были не главным. Мишаня был как раз таким. Он помогал людям, и это было для него смыслом всей его работы. А деньги? Что деньги – их больше или меньше, и в могилу с собой не унесешь.

К тому же Мишаня был философом.

– Вот ты, Леня, все суетишься чего-то, все у тебя планы, бизнесы. А я вот с тобой разговариваю, а тебя здесь нет как будто. Ты там где-то, в планах, а жизнь-то, она здесь, она сейчас происходит.

И насчет того, что деньги в могилу с собой не унесешь, это тоже его слова. Точнее, наверное, кто-то раньше про это сказал, но это была Мишина концепция, Мишанин подход. А еще он любил говорить, что все мы голыми в этот мир приходим и такими же голыми уходим.

– Ну что, Леня, вот тебе кресло, сейчас чайку сделаю, рассказывай, давно не виделись.

– Да ладно, Миш, рассказывать-то нечего. Ничего хорошего не происходит. Так что и рассказать нечего. А плохое из одной головы в другую переливать – только заразу распространять.

– Ничего, ко мне зараза не липнет. Ты же знаешь. Вот тебе чаек. Вот плюшки. Ну так что там у тебя случилось?

– Да даже не знаю, с чего начать.

– А ты начни с чего-нибудь.

– Ну, прежде всего, у меня есть основания полагать, что младшенькая у нас не совсем обычный ребенок.

– Ну и что тут расстраиваться? – удивился Мишаня. – Радоваться надо!

– Ну я не знаю, стоит ли радоваться. Дело в том, что она видит воображаемые объекты. Короче, по ее словам, рядом с ней постоянно находится эльф, и она с ним дружит. И врачи склонны считать это серьезным психическим нарушением.

Мишаня отхлебнул чая из своей кружки.

– Ну хорошо, а ты? Ты считаешь это серьезным психическим отклонением?

– Я? А при чем здесь я? – Леонид нахмурился.

– Ты здесь самый главный. То, что кто-то считает, – ребенку не важно. Твоей девочке важно, чтобы вам – ее папе и маме было комфортно рядом с ней. Чтобы вы ее любили и не считали больной. А то, что считают еще какие-то люди, – ей все равно. Когда дети вырастают и становятся взрослыми, как мы с тобой, они забывают, что есть самое главное. На них начинает давить весь окружающий мир, такой-то доктор не считает это нормальным, начальник считает, что это неправильно, сосед по лестничной клетке думает, что ты поступил плохо и должен исправиться. Да кто они все для нас? Кто они такие, чтобы решать за нас? Но это потом, а в детстве все проще и правильнее. Есть мама и папа. Это уже в школе нас начинают ломать, замещая наших родителей законами и стандартами.

Леонид переваривал услышанное.

– Ну, друг мой, а теперь скажи мне: твой ребенок здоров?

– Я не знаю…

– Хорошо, – продолжил Мишаня, – давай по-другому поговорим. Скажи, что ты слышал про детей-индиго? Ничего? Ну там такая простая формулировка. Дескать, что сейчас на Земле рождается все больше и больше детей-индиго, детей, у которых аура цвета индиго. Физически это наши дети, но ментально они не наши дети, потому что они приходят на Землю готовыми к жизни и не нуждаются в нашем воспитании. В каждом ребенке-индиго уже заложена готовая программа – кто-то из этих детей уже при рождении замечательный художник, а кто-то гений математики. Как правило, такие дети не укладываются в рамки стандартов дошкольного и школьного образования. Они могут плохо учиться по определенным предметам, потому что им это неинтересно. Обычно они плохо себя ведут, потому что их поведение также остается за рамками стандартного. Ты же прекрасно знаешь, что наша школа – это некий стандарт мышления, на который все должны равняться. А тех, кто слишком выделяется, система пытается исправить или сломать, что, в принципе, одно и то же, на мой взгляд. И всем, кто иной, то есть сильно отличается от стандартов, всегда будет неуютно. И чем сильнее ты отличаешься, тем ближе ты к психушке. И еще, представь себе мир одинаковых психов. Кем в таком мире будет нормальный человек? Кем? Психом, конечно.

Леонид внимательно слушал. Он уже слышал где-то о детях-индиго, но ничего конкретного не запомнил.

– Теперь что касается того, что твоя девочка видит эльфа, – продолжал развивать свою мысль Мишаня. – Скажи, ты видишь рентгеновские лучи? Например, в рентгеновском кабинете ты видишь прибор и его части светятся сильнее, чем обычно? Нет, не видишь. Я тоже. Но при этом ты знаешь, что рентген есть, ты знаешь, откуда берутся рентгеновские снимки. И ученые давно это доказали. Правильно? И тебя не удивляет, что ты чего-то не видишь, хотя оно есть. А почему тогда тебя удивляет, что твоя дочь видит то, чего ты не видишь? Вполне возможно, что если просканировать пространство вокруг нее, то обнаружится этот самый эльф, или улетучится навсегда, или просто сдохнет и начнет вонять. И все скажут, ну да, все так и есть. Эльф существует. Но для этого твоего ребенка всего исследуют и переисследуют. Всем будет интересно, как же так она видит, а другие нет. Не проще ли просто поверить, и все?

Леонид кивнул, он тоже так думал до всех этих непонятных событий.

– Так что же тебя волнует? То, что кто-то считает, что твой ребенок не в рамках, что твой ребенок другой? Им, этим волнующимся, это мешает жить? Это угроза для них, что ли?

Леонид не знал, что ответить.

– Так что же тогда есть человек нормальный? Нормальный, то есть приближенный к какому-то стандарту? А теперь представь, что эволюция не дремлет. И именно сейчас происходят изменения этих самых стандартов. И все те, кто кричит о старых понятиях нормальности, просто последние пока еще многочисленные неандертальцы. Представь, что в будущем у каждого человека вместо домашнего питомца будет такой вот персональный эльф. Ну, чтобы скучно не было. Или будет рентгеновское зрение. Так что есть нормальность?

Леонид снова промолчал.

– Короче, Леонид, я тебе так скажу. Если с этим можно как-то ужиться и если это не причиняет вреда окружающим, то плюнь и разотри. И еще, самое главное для твоей девочки – это любовь папы и мамы – ее родителей. Все воспитание ребенка, все знания, которые вы ей передаете, должны идти через любовь. Ну что застыл, ты пей-пей чай! Какие у тебя еще вопросы?

– А откуда ты знаешь про детей-индиго? – спросил Леонид.

– Откуда, откуда. Я, в отличие от тебя, Леня, не только бизнес-планы и проекты строю, но и в реальной жизни пребываю. Читаю книжки, в Интернете всякую ерунду просматриваю. Нет у меня, правда, таких вот миллионов, но зато я реально живу, работаю, отдыхаю, занимаюсь своим ребенком.

– Ну это ты зря. Я детьми тоже занимаюсь. А что касается миллионов, то у меня их теперь тоже нет.

– То есть ты хочешь сказать, что вы теперь живете на улице и у тебя нет советского набора стандартного счастья – квартиры, машины, дачи?

– Нет, что ты! – Леонид аж отмахнулся от такой мысли. – Конечно, все не так уж и плохо.

– Значит, ты хочешь сказать, что у тебя – заклятого капиталиста отняли несправедливо нажитые миллионы? Обидели, так сказать? – Мишаня обличительно встал перед Леонидом во весь рост, держа кружку чая в правой руке, словно судейский молоток. – И ты, значит, решил пожаловаться на судьбу? Как все несправедливо? Так, значит?

– Да нет, Миш, дело не в этом. Просто обидно, что вот так работаешь, работаешь, а потом раз и какой-то козел со всем твоим состоянием на Канары, а тебе снова пахать надо… Еще и подставить хочет, в тюрьму посадить…

– Да понимаю я тебя. Но здесь знаешь как? То, что какой-то вор все украл, это плохо, но это вопрос этого козла. Он украл, он и ответит. Если не в этой жизни, так потом.

– Да, Миш, я-то все понимаю, но только как будто он мне нож в плечо воткнул. Вроде бы и не смертельно. Но больно постоянно. Вот и думаешь, думаешь, думаешь об этом. Деваться прямо-таки некуда.