Хоббит или туда и обратно - Джон Толкин

К полудню достигли опушки леса и остановились передохнуть в тени ближайших деревьев. Стволы были огромные, узловатые, ветки — скрюченные, листья — темные и длинные. Плющ обвивал деревья и стелился по земле.

— Вот и Мирквуд! — сказал Гандальф. — Величайший лес в северной части мира. Надеюсь, он вам сразу приглянулся. Теперь пора отпустить назад этих превосходных пони.

Гномы заворчали было, однако волшебник велел им не валять дурака.

— Беорн не так далеко, как вы думаете. Лучше сдержать слово и не наживать себе врага. Мистер Бэггинс зорче вас, коль скоро вы не заметили с наступлением ночи огромного медведя, который шел рядом или сидел в сторонке под луной. Он не только оберегал вас, но и приглядывал за пони. Хоть Беорн вам и друг, животные для него — как родные дети. Вам невдомек, какую широту души он проявил, позволив ехать на своих пони, или что вас ждет, возьми вы их в лес.

— А как насчет лошади? — спросил Торин. — Ты не сказал, что отошлешь ее тоже.

— Не сказал, потому что не отошлю.

— А как же твое обещание?

— Это уже моя забота. Я не отошлю лошадь, я на ней поеду!

Тут они поняли, что Гандальф бросает их на самом краю Мирквуда, и впали в отчаяние.

Однако на все уговоры он отвечал отказом.

— Мы все уже обсудили под Скелью, — сказал волшебник, — и нечего начинать по новой. Я говорил, что у меня спешное дело на юге, и так уже из-за вас припозднился. Может, еще свидимся, а может, и нет. Зависит от вашей удачи, отваги и благоразумия. К тому же я посылаю с вами мистера Бэггинса. Повторяю, он не так прост, как вы думаете, и вскоре вы в этом убедитесь. Веселей, Бильбо, нечего убиваться! Веселее, Торин со товарищи! Это ваш поход, а не мой. Думайте о сокровище, которое ждет вас в конце, и забудьте про лес и дракона, по крайней мере, до завтрашнего утра!

На следующее утро он повторил то же самое.

Путникам ничего больше не оставалось, кроме как наполнить бурдюки в чистом роднике недалеко от ворот, и развьючить пони. Поклажу распределили как могли честно, хотя Бильбо его мешок показался непомерно тяжелым. Ему вовсе не улыбалась мысль брести многие мили с таким грузом.

— Погоди! — сказал Торин. — Скоро он станет легче. Все мы будем мечтать, чтобы наши мешки потяжелели, когда припасы пойдут на убыль!

Затем они наконец распрощались с пони и развернули их мордами к дому; те весело затрусили, радуясь, видимо, что повернулись хвостами к лесу. Бильбо готов был поклясться, что тут же из-под дерева выскочил кто-то похожий на медведя и заковылял следом.

Теперь пришло время прощаться с Гандальфом. Бильбо сидел на земле, очень несчастный, и мечтал оказаться позади волшебника на его высоком коне. После завтрака (весьма скудного) он заглянул в лес; даже утром здесь было темно, как ночью, и чуть-чуть жутко. «Как будто кто-то затаился и следит», — подумал он.

— Добрый путь, — сказал Гандальф Торину. — И добрый путь вам всем! Теперь — прямиком через лес. Не сходите с дороги — иначе тысяча против одного, что вы не отыщете ее вновь и никогда не выберетесь из Мирквуда; тогда ни я, ни кто другой больше вас не увидит.

— А нам обязательно идти через лес? — простонал хоббит.

— Да, обязательно, — отвечал волшебник, — если хочешь попасть на другую сторону. У тебя две дороги — или через лес, или назад. А я не собираюсь отпускать тебя домой, мистер Бэггинс. Мне стыдно, что тебе такое пришло в голову. Я поручил этих гномов твоей заботе. — Он рассмеялся.

— Нет, нет! — сказал Бильбо. — Ты неправильно понял. Я хотел спросить, нельзя ли его обойти.

— Можно, если тебе не лень отмахать две сотни миль к северу или два раза по столько к югу, но и на этом пути ты не был бы в безопасности. Помни, что мы вступили в Дикие земли, со всеми вытекающими удовольствиями. Прежде, чем обогнуть Мирквуд с севера, вы окажетесь прямо под склонами Серых гор, а они просто кишат гоблинами, хобгоблинами, орками и прочей мерзостью. Если пойдете на юг, то угодите во владения Некроманта, и даже тебе, Бильбо, не надо рассказывать про этого черного чародея. Не советую приближаться к землям, на которых лежит тень его мрачной башни! Держитесь лесной дороги, не падайте духом, верьте в лучшее, и при невероятной удаче перед вами однажды откроются Долгие болота, а за ними, высоко на востоке — Одинокая гора, где обитает добрый старый Смауг, хотя, надеюсь, он вас не ждет!

— Спасибо, утешил, — проворчал Торин. — Добрый путь! Коли не идешь с нами, так и езжай, и хватит разговоры разговаривать.

— Тогда добрый вам путь, и да будет он воистину добрым! — сказал Гандальф, разворачивая лошадь к западу. Однако соблазн сказать последнее слово оказался слишком велик; отъехав на расстояние окрика, волшебник повернулся, сложил ладони рупором и прокричал несколько слов. До путников слабо донеслось: — Добрый путь! Будьте умниками, берегите себя, и НЕ СХОДИТЕ С ДОРОГИ!

Потом он пустил лошадь во весь опор и скоро пропал из виду. «Добрый путь и скатертью дорожка!» — ворчали гномы тем более сердито, что отъезд Гандальфа очень их огорчил. Началась самая опасная часть пути.

Каждый взвалил на плечи тяжелый мешок и кожаный мех с водой. Путники повернулись спиной к освещенным солнцем землям и вступили в лес.

Глава 8

Мухи и пауки

Шли гуськом. На входе в лес два огромных дерева смыкались кронами, образуя подобие арки. Плющ и мох так задушили их, что на голых ветках чернели лишь несколько пожухлых листков. Сама дорога была узкая и вилась между стволами, словно в туннеле. Вскоре светлое пятно входа осталось далеко позади. В мертвой тишине глухо отдавались шаги; деревья склонялись к дороге, словно прислушивались.

Через некоторое время путники приноровились к зыбкому зеленому полумраку и стали осматриваться. Редко-редко солнечный лучик пробивался сквозь густую листву и, не заплутав в подлеске, зайчиком ложился на дорогу. Однако вскоре исчезли и эти проблески.

В лесу водились черные белки. Как только пытливые глаза Бильбо привыкли к сумеркам, он начал замечать хвостатых зверьков, которые порскали с дороги или суетились за деревьями. Слышались и другие звуки — сопенье, возня, быстрый топоток в подлеске и в густом ковре палой листвы, — но кто это шуршит, Бильбо не видел. Особенно пугали паучьи сети — темные, плотные, словно из толстой веревки, они тянулись между деревьями и свисали с ветвей. Дорогу они не перегораживали — то ли ее оберегали чары, то ли еще почему.

Очень скоро путники возненавидели лес больше, чем гоблинские туннели — он казался таким же безнадежным и нескончаемым, — однако продолжали идти все дальше и дальше, долго после того, как в сердцах поселилась тоска по солнцу и небу, по ощущению ветра на щеке. Воздух под темным лиственным пологом был спертым и неподвижным. Это чувствовали даже гномы, привыкшие прокладывать туннели и подолгу обходиться без света, а уж хоббит, который, хоть и жил в норе, летние дни обыкновенно проводил в саду, просто задыхался без свежего воздуха.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});