Войти в Тень - Ольга Волоцкая

Я вымученно улыбнулся и шлепнул ладонью по полупрозрачной крыше машины.

– Ну что, я пошел?

Оскар искоса посмотрел на меня, и я был готов поклясться что в его глазах мелькнула тень сочувствия. А мне в очередной раз стало жаль, что я не могу, точнее не имею права заглядывать за его ментальную блокировку.

– Удачи.

Оскар кивнул мне, и я убрал руку. Тонкие, похожие на надкрылья жука дверцы медленно опустились, щелкнув замками, и машина поднялась над влажным дорожным покрытием. И только когда Оскар уже сорвался с места, я поймал его последние слова, брошенные по ментальной связи.

– Главное, ничего не бойся. Страх – это смерть.

И не успел я спросить, что он имел в виду, как Оскар поставил блок такой мощности, что хоть головой бейся – бесполезно.

А я остался перед дверью в неизвестность и без каких-либо намеков на будущую действительность.

Действительность же новостями не баловала. Я знал, кто я, знал, где я, и примерно знал, что мне нужно сделать в ближайшие полчаса. Но на этом мои «великие» познания бытия заканчивались.

Тяжело вздохнув, я решил, что полчаса ритуальных телодвижений никто не отменял, а значит делать их все равно придется. То есть для начала надо открыть вот эту резную калиточку рядом с вычурными коваными воротами и пройти наконец-то на территорию клиники.

Что я и сделал, стараясь не особо задумываться над последствиями.

Мелкопористый камень дорожки, ведущей к главному корпусу, был практически сухим, несмотря на недавно прошедший дождь, который мы с Оскаром немного застали еще в дороге. Но камень уже почти высох, и лишь полупрозрачные листья, напитанные водой, напоминали о том, что дождь все-таки был, и совсем недавно. Я по старой привычке начал считать шаги. От ворот до крыльца их оказалось ровно 145, моих шагов, пройденных от только еще начинающего складываться, но уже оставленного мира к очередной неизвестности. Конечно, позже она станет таким же простым кирпичиком в строении будущего, но сейчас это была неизвестность, в которую следовало шагнуть, просто закрыв глаза.

Я закрыл глаза и нажал на пластину звонка.

Мне открыли почти сразу. Миловидная девушка в форменном синем платье с голубыми декоративными вставками приветливо улыбалась мне с порога и приветствовала меня на немецком. Я несколько удивился, но привычно ответил. Все-таки это был мой родной язык. Она радостно кивнула и пригласила следовать за ней.

Пока мы шли по коридору и поднимались по лестнице, меня преследовало ощущение, что вся атмосфера вокруг как будто напоена электричеством. Я был также уверен, что за нами следят десятки пар глаз и внимательно прислушиваются столько же ушей. Но любая моя попытка воспользоваться Даром натыкалась на все тот же непроницаемый блок. Что и кого здесь надо было защищать таким убийственным способом, я пока не понимал.

К слову сказать, моя провожатая так же оказалась закрытой на все замки, если можно так выразиться. Но я был почти уверен, что она чувствовала все мои попытки прощупать ее ментал, чувствовала и не реагировала. Я только изредка видел ее загадочную улыбку в отблеске зеркальных деталей интерьера.

Пришли мы довольно быстро. Второй этаж, налево от лестницы вторая дверь с солидной золотой табличкой: «Директор психиатрической клиники св. Франциска господин Г. М. Хагель». Девушка без особых церемоний толкнула пальцами замочную пластинку, та, получив папиллярный пароль, дала отзыв, и дверь легко открылась.

За ней обнаружилась небольшая приемная, где имелись: маленький диван, миниатюрнейший чайный столик и компактная конторка для секретаря. Девушка быстро скользнула за свою стойку и мягко проворковала в стоящий на высокой подставке букет свежайших на вид цветов в голубой фарфоровой вазе.

– Господин Хагель, к вам пациент от господина Стаковски.

Я не услышал ответа, но он был, разумеется, положительный, так как вторая дверь, теперь уже в настоящий кабинет, распахнулась и девушка кивком показала, что мне туда.

«Интересно, сколько мне сегодня придется делать шагов, которые потом войдут в мою личную историю?» – подумалось мне. И я тут же совершенно неожиданно получил ответ:

– Еще парочку, молодой человек, не больше. Уверяю вас.

Мне моментально вспомнились все неприятные ощущения от первой встречи со Стаковски. И сейчас моя реакция была отнюдь не лучше. Я возмущенно воззрился на доктора. И обалдел.

Нет, меня не удивило то, что он был улыбчив и приветлив как ясный день, – в конце концов, это его профессия. Меня не удивил его голос, проникающий как будто до самых костей, – при желании так умел и Оскар и я. Меня даже почти не удивило, а скорее разозлило его вмешательство в мои мысли. Но его внешний вид! Я мог бы поклясться, что ни один доктор никогда так не выглядел.

Я замер с застывшим у меня во рту ругательством, давая этому доктору еще одну несомненную фору. И он ею, конечно, воспользовался.

– Ну простите меня, господин Той. Но вы же совсем без защиты сюда пришли. А наша задача научить вас всему тому, отсутствие чего, как вы сами сейчас видите, доставляет вам большие неудобства. – Доктор внимательно присмотрелся к моей растерянной и уже почти не разозленной физиономии и добавил с явным удовлетворением: – Очень большие.

От его улыбки могли растаять полярные льды. Но я был слишком ошарашен, чтобы заметить это. Я созерцал его самого. Пожалуй, такого внимания от меня не могли добиться и лучшие профессора нашей кафедры.

Внешность доктора была более чем примечательной.

Начать с того, что он имел явственную примесь азиатской крови, и это было прекрасно видно по темной коже и ювелирно раскосому разрезу глаз. А еще он был большим поклонником боди-искусств. Богатый и замысловатый пирсинг, золотые кольца, гвоздики, цепочки и штанги вперемешку немыслимым образом создавали впечатление тонкого вкуса и изящества. Из-под безупречного белого воротничка рубашки на пол-лица тянулась сложная цветная татуировка, и я был более чем уверен, что если его раздеть, то там обнаружится не одно художественное полотно мастера-татуировщика.

Доктор должным образом принял мое удивленное молчание. И судя по его следующей фразе, был даже доволен моей реакцией.

– Вам нравится моя настоящая внешность? Это хорошо, что вы смогли ее увидеть. Обычным людям я, разумеется, не предоставляю такой роскоши.

Я кивнул, соглашаясь и продолжая рассматривать это чудо художественно-медицинской техники.

– Вот и прекрасно. Можете считать, что вступительный экзамен вы прошли, и теперь я с удовольствием объясню вам, куда же вы попали и что здесь с вами будет происходить дальше.

На слове экзамен мои брови поползли вверх. И герр Хагель с удовольствием мне пояснил:

– Видите ли, при всем моем уважении к господину Стаковски, я не мог быть уверен, что тот человек, которого он пришлет, будет обладать достаточным уровнем Дара, чтобы пройти у нас обучение. Не подумайте плохого, я с огромным уважением отношусь к профессионализму господина Оскара, но все-таки он полевой агент, а не научное отделение диагностов. Так что нам все приходится проверять самим. Впрочем, мы с ним договорились о том, что в неподходящем случае никаких претензий у нас друг к другу не будет. К тому же Оскар в свое время имел прекрасную возможность лично узнать, как мы работаем.

Вот даже как. Я молчал, понимая, что говорить в моем положении совсем не обязательно. Доктор прекрасно меня считывает и отвечает раньше, чем я открою рот, иногда даже на те вопросы, что еще не сформировались в моей голове. Герр Хагель согласно кивнул и на эту мою мысль. Мне оставалось только пожать плечами.

…Я знаю, что курить в ванной достаточно вредно, а иногда и не удобно, но сейчас, когда меня колотил постэффект от выпитого спиртного и воспоминаний, я не мог придумать ничего лучше, чем залезть в теплую воду и постараться пережить этот тяжелый приступ в наиболее комфортной обстановке.

Конечно, мне хотелось еще выпить, но помня о том, что Оскар и Кай уже вернулись и даже успели выдать нам предварительные параметры заказа, я предпочел воздержаться и приводить себя в порядок методами менее радикальными.

Но память не оставляла меня. И события прокручивались в моей голове со скоростью нагревания кончика сигареты во время затяжки.

Клиника была основана еще дедом господина Хагеля, около ста пятидесяти лет назад. Точнее сначала это была простая сельская практика, купленная за скромную сумму выпускником медицинского колледжа из Бонна.

Потом сын старшего Хагеля и отец нынешнего, отстроил дом, в котором сочетались приемный покой, небольшой стационар и жилье для самого доктора и его семьи. А потом выяснилось, за приличные деньги, конечно, что в этой местности какой-то суперцелебный воздух и модная публика завалила доктора просьбами о приглашении и жалобами на здоровье. Клинику пришлось срочно расширять.