Первобытный менталитет - Люсьен Леви-Брюль

Однажды Тама Булан, сидевший в нашей лодке, показал кулак опустившейся на соседнюю ветку птице и стал упрекать ее в том, что она не прекращает дождь. Заметив, что мы с интересом за ним наблюдаем, он смущенно улыбнулся, подтолкнул меня локтем и сказал, посмеиваясь: белый господин не верит в птиц, не так ли? Он считает Тама Булан сумасшедшим»[10].

После этого рассказа трудно, видимо, утверждать, что функция птиц сводится просто к объявлению того, что произойдет. Туземцы действуют так, как если бы они были убеждены, что конец наводнения зависит от птиц.

Если такова первоначальная природа предзнаменований, если она в коллективных представлениях первобытных людей является как действующей причиной, так и раскрытием грядущего, то не удивительно, что почти во всех низших обществах обнаруживается стремление при возможности уничтожить приносящее дурное предзнаменование животное. У каянов Борнео «все змеи вида аман являются плохим предзнаменованием; если каян увидит, например, батанг лима (simotes octolineatus), он постарается убить ее. Удалось ему это сделать — значит, нечего больше бояться. Но если он потерпел неудачу — тогда берегись!»[11]

Точно так же в Новой Зеландии «когда путник видит впереди на тропе ящерицу, он знает, что это животное появилось тут не само по себе, а было послано врагом в качестве гибельного предзнаменования (aitua), чтобы вызвать его смерть. Естественно, он тут же убивает ящерицу и ищет женщину, чтобы та прошла по дороге, наступив на нее: таким способом устраняется злое предзнаменование»[12]. Характерны употребленные в этом рассказе выражения. Злое предзнаменование послано не только для того, чтобы объявить о смерти заметившего его туземца, но чтобы «вызвать» его смерть. Убивая ящерицу, отражают удар.

На Камчатке Стеллер описывает дело иначе. «Туземцы считают ящериц шпионами и посланниками, отправленными хозяином подземного царства на поиски людей и для того, чтобы возвестить им об их смерти. Поэтому люди обращают внимание на ящериц. Заметив ее, ими бросаются на нее с ножом и изрубают на куски, чтобы помешать ей донести на них. Если она ускользнула, они приходят в отчаяние, в любой момент ждут смерти, а так как она действительно наступает иногда вследствие нанесенного их воображению удара или по простому совпадению, то верование это лишний раз находит свое подтверждение»[13].

Может показаться, что ящерица была здесь простым посланцем. Но в таком случае почему туземец стал бы считать себя спасенным, убив животное? Каким образом уничтожение того, кто прибыл объявить ему о смерти, помешало бы ему умереть? Необходимо, следовательно, объяснить его поступок таким же образом, как и поступок даяка, бьющего в барабан, чтобы не дать самому себе услышать предвещающую несчастье птицу. Как и птица, ящерица — это не просто поставщик новостей. Она — проводник действующей силы, и, уничтожая этот проводник, останавливают силу. Если ящерица убита, она не может доставить ничего, что затронет ее возможную жертву: отныне жертва ускользнула от мистической силы, инструментом которой была ящерица.

В Верхнем Конго «заунывный крик совы, услышанный в полночь в деревне, — это послание, означающее, что между хижинами притаилась смерть, чтобы выбрать жертву. Все, кто слышит сову, со всех ног бросаются в ближний лес; ударами палок и камнями они прогоняют посланца дурного предзнаменования»[14].

Объяснение этого встречающегося и в других местах факта вытекает из сказанного выше. Сова — это не только посланец. Она сама и причиняет смерть, о которой объявляет ее крик. Прогоняя ее, прогоняют, следовательно, и саму смерть. И наоборот, привлекая сову, люди навлекли бы на себя и несчастье. Тот, кто совершил бы такого рода преступление, будучи найденным, был бы сурово наказан. «В Южной Африке, — говорит доктор Вангеманн, — есть птица, которую называют медовой. Когда она находит мед и не может сама до него добраться, она начинает кричать и звать до тех пор, пока на нее не обратят внимание… Если эта птица проникает в хижину, то кафры рассматривают это как большое несчастье для ее хозяина. Однажды медовая птица влетела прямо в дом Умхалы и села на его копья. Это стало сигналом ужасной тревоги. «Это дело Газелы и его колдовства» — вскричал Умхала и тут же бросил военный клич всем своим людям. Перепуганный Газела укрылся у миссионеров, которым удалось уладить это дело»[15].

По всей видимости, Умхала поверил в то, что он обречен (doomed) Газелой. Последний мог погубить его тысячью способов: «отдать» его слону, льву, крокодилу, навлечь на него смертельную болезнь и т. п. Он выбрал иной инструмент: послал к Умхале птицу дурного предзнаменования, она влетела в его дом и уселась на его копья. Умхала почувствовал, что пропал. Таким образом, в данном случае дурное предзнаменование, то есть медовая птица, обладает такою же мистической силой, какой обладали бы крокодил или лев, если бы жертва была им «отдана».

II

Почти во всех низших обществах был отмечен особый вид предзнаменований, очень тревожащих первобытных людей и заставляющих их самыми энергичными способами сопротивляться несчастью, угрозу которого они чувствуют при их появлении. Речь идет о некоторых фактах, не укладывающихся в обычный порядок вещей, а также о более или менее уродливых существах, таких как monstra и portenta у римлян. Обычно для их обозначения существует специальное слово. Например, в германской Восточной Африке «wuhenu» обозначает само по себе нечто странное, необычное, причудливое: так называют предзнаменование, когда духи, желая совершить определенное действие или и убить человека, посылают посланцев объявить об этом»[16]. Что делать, когда появляется такого рода предзнаменование? Повсеместно применяемый способ заключается в том, что предзнаменование, если могут, немедленно устраняют. Чтобы гарантировать себя от объявленного монстром несчастья, его заставляют исчезнуть. Бессмысленный и ребяческий способ, если считать, что монстр всего лишь объявляет о несчастье.

«У вашамбаа убивают ребенка, если он при рождении появляется ногами вперед»[17]. «Замечают, что коза поедает собственные экскременты; причина этого необычайного явления — колдовство (utschai). Животное следует принести в жертву. Точно так же поступают, когда коза мечет впервые и приносит близнецов. За этим стоит колдовство; мать и козлята должны быть убиты». — «Если собака поедает собственные экскременты, то ее убивают, потому что она стала жертвой колдовства»[18].

Хобли очень подробно описал, как поступают во многих аналогичных обстоятельствах кикуйю Восточной Африки. Я приведу лишь несколько примеров. «Если пасущаяся корова обвивает свой хвост вокруг дерева, она — thahu: ее следует немедленно убить. Ее приносит и жертву хозяин; старики получают спинную часть, а молодые воины — шею.

Есть белая птица, которую называют nyangi; если увидят, что она села на корову, и эту корову не убили, то хозяин станет thahu и умрет. Надо немедленно убить корову и раздать ее мясо людям за пределами деревни… Следует также очистить стадо… Если рог коровы отламывается и остается в руках человека, это животное thahu и его приносят в жертву… Если бык или вол покидает пасущееся стадо, возвращается один и остается за деревней, роя ногами кучу мусора, в этом усматривают, что он thahu, и хозяин немедленно убивает его… Если мечет коза и сначала появляется голова козленка, а тело выходит не сразу, это говорит, что коза — thahu, и хозяин убивает ее… Если в результате первой беременности женщина приносит близнецов, они — thahu, и какая-нибудь старуха в деревне, чаще всего повивальная бабка, набивает им рот травой до тех пор, пока они не задохнутся, и бросает их в лесу… Если корова или коза в первый свой помет приносит близнецов, ее также убивают, и т. д.»[19]

Животное, являющееся thahu вследствие необычных обстоятельств своего рождения или становящееся thahu, совершив какое-либо непривычное, необычайное, а следовательно, подозрительное действие, ребенок, появляющийся на свет в непривычном положении, наконец, рождение близнецов — все это не только дурные предзнаменования, объявляющие о грядущем несчастье. В представлении этих банту Восточной Африки, существа thahu — это опасность для их хозяина, для семьи, для всей деревни вместе взятой. Своим состоянием или поведением они обнаруживают наличие в себе зловредного начала, мистической силы, чье действие станет смертельным, если им не положить конец путем уничтожения. «Если плод во время родов появляется не нормальным образом, если рождаются близнецы — это большое несчастье. Когда это несчастье все же случается, воцаряется подлинный ужас, все спасаются бегством, поскольку боятся, что от одного лишь вида роженицы тело начнет распухать и тогда придется умереть»[20].