Добрым демоном и револьвером #1-#7 - Харитон Байконурович Мамбурин

тенью маячил за моим плечом.

Неслышимой.

Да что тут, черт побери, происходит?!

Следующий зал ничем не отличался от предыдущего, разве что тремя вещами. Тотальным дефицитом внезапно появляющихся богов, полным отсутствием прохода куда-либо еще, а также насыщенной светящейся голубоватой дымкой, заполнявшей всю верхнюю полусферу пещеры. Как только я вошёл в зал, эта дымка, даже можно сказать туман, пришла в движение, закручиваясь смерчем точно по центру комнаты.

Я стоял, наблюдая как смерч уплотняется, втягивая в себя всё, что освещало залу. Чем больше он поглощал дымки, тем ярче светился сам мигающим голубым сиянием. Наконец, он поглотил всё, а затем, сгустившись в центре, неярко вспыхнул, заставляя меня на секунду отвести глаза. Теперь там, ровно по центру, стоял человек. Высокий, по пояс голый, с лысым… нет, бритым черепом, на лбу которого был узкий ободок чего-то, отдаленно напоминающего корону. Орлиный нос, ярко очерченные губы, тяжелый подбородок, пронзительный и давящий взгляд глаз темного оттенка. А еще он светился тем самым голубоватым светом, что ранее исходил от дымки под потолком и от смерча, её собравшего. Неярко, но светился.

Первым делом он посмотрел мимо меня. Его губы раздвинулись в еле заметной усмешке.

— Талтагма! — акустика в зале была превосходная, мощный голос разнесся повелительно и… весело, — У тебя хорошее настроение?

— Меня зовут Дарион Вайз! — говоря это, демон улыбался. Широко, открыто, свободно. А еще он гордо выпятил грудь.

— Сложно привыкнуть. Но я попробую, — пообещал сконденсировавшийся на пустом месте светящийся голубым мужчина. Голубокожий демон осклабился еще сильнее и энергично кивнул. Я отстраненно подумал, что очень хорошо, что Фуджин остался в другом зале, так как количество голубых мужиков и так неприятнейшим образом зашкаливает. А еще я подумал, что ничего не понимаю в каких-то уже промышленных масштабах.

Затем он обратился ко мне:

— Меня зовут Шебадд Меритт, — представился светящийся мужчина.

Ох.

— А ты…, - продолжил Узурпатор Эфира, — …здесь потому, что когда-то… когда-то тебя звали также.

Конец четвертой книги

5. Лорд в кандалах

Лорд Алистер Эмберхарт, примите поздравления, вы справились. Вы отстояли свою независимость, защитили свой домен, получили свободу и признание! Весь мир открыт перед вами, а любящая жена готовится подарить вам первенца.

Однако, Япония охвачена пожаром войны, её целостности угрожают, а на вас, дорогой сэр, идёт охота. Правда, теперь ставки сравнялись. Вы тоже охотник. На кону имя Эмберхарт - то, с чем вы не имеете желания расставаться.

А кроме этого? Что же, придётся побыть пешкой в другой игре. Вы подобное ненавидите, не так ли? Но что вы, дорогой сэр, почувствуете, узнав, что игрок - тоже вы?

Но вы, лорд Алистер Эмберхарт, не умеете отступать и отступать. Ваш путь продолжается. По чьим головам он будет проложен на этот раз?

Пролог

2 ноября 3284 года от смерти Шебадда Меритта, Узурпатора Эфира

Этот пляж на одном из островов Филлипин, был, наверное, одним из прекраснейших мест на Земле. Его спокойную, но яркую красоту редко тревожили шторма и цунами. Он сам по себе, белая широкая полоска чистейшего песка между зеленых джунглей и ласковых теплых воды голубой лагуны, был чем-то неизменным… вечным доказательством того, как прекрасна нетронутая природа.

Таким он был в дни рождения, правления и смерти Шебадда Меритта, невредимым пройдя через времена Химерических войн, Чумного столетия, Рассвета Некромантов и еще десятка апокалиптических событий, истерзавших этот мир. Где-то шумели конфликты, стонала земля и воздух плакал от сталкивающихся в нём заклятий, а остров и его пляж пребывали в безмятежности. Только в 1921-ом году от смерти Шебадда Меритта на этом пляже была застигнута и убита местными жителями небольшая семья благородных, тщетно пытавшихся избежать горькой участи, но даже тогда несколько небольших пятнышек крови быстро исчезли под влиянием солнца, ветра и спокойных волн.

Вечная безмятежность оказалась нарушена. Здесь и сейчас песок был взрыт и оплавлен, пальмы повалены, а к берегу всё прибивало и прибивало тушки мертвых морских обитателей. На небольшой косе почти не было видно песчаной белизны — везде лежали трупы. В некоторых местах их было столько, что получались маленькие холмики и завалы из тел.

Большей частью убитые были одеты в одинаковую военную форму, являясь людьми восточного типа. Опытный путешественник, посетивший разные уголки этого мира, опознал бы в них китайцев или кого-то из близкородственных наций. Тела были разорваны и обуглены, неся на себя отметины не человеческого гнева, но ярости небесной стихии, беспощадной энергии молний. На фоне сотен, если не тысяч их трупов, полностью закрывших собой песок некогда прекрасного пляжа, совсем не смотрелись несколько десятков тел, определенно нечеловеческой природы. Это были худощавые и высокие гуманоиды, оснащенные двумя парами жилистых длинных рук. Покрытые короткой густой серой шерстью, существа с головами, сильно напоминающими кошачьи, были сражены тем же, чем и люди.

Молниями.

Их противников узнать было куда легче, а вот отыскать тела, погребенные под завалами трупов китайцев и ракшасов, на порядок сложнее. Слишком их было мало, всего несколько десятков. Мужчины, женщины и дети, чьими отличительными чертами были слегка суженные глаза да серые как пепел волосы, торчащие иногда самым нелепым образом. Их тела носили следы пулевых ранений, ударов когтями, а торсы пары наиболее крупных мужских трупов были сожжены пламенем такой силы, что несчастных запекло и обуглило на месте, вплавив в песок.

Мрачное зрелище беспощадной и неистовой бойни, способное ужаснуть любого стороннего зрителя.

Кроме двух выживших, смотревших сейчас друг на друга.

Хотя, если уж смотреть правде в глаза, выжившим был лишь один. Полученные еще дышащим могучим стариком раны, его оторванная по локоть правая рука, смятые неведомой силой ноги — всё это оставляло крайне мало шансов на возможность дожить до медицинской помощи. Огромный и мускулистый японец преклонных лет находился в изнеможении и всего лишь в шаге от смерти. Его оппонент это прекрасно осознавал.

— Это того стоило, Иеками? — с ленивыми презрительными нотками спросил слегка рычащим голосом крупный и высокий ракшас. Существо, несущее на себе множество массивных золотых украшений в форме браслетов и обручей, было куда выше своих сородичей. Еще, в отличие от них, он был жив и невредим, хотя та скука и пренебрежение, с которым он посматривал на тела убитых, говорили, что почти трехметровое чудовище не считало здесь ровней себе никого. Оно просто развлекалось, скрашивая последние минуты жизни своего врага.

— Это? — вяло качнув головой на заполненный телами пляж, спросил умирающий, —