Никита Хрущев. Реформатор - Сергей Хрущев

Судя по отрывочным воспоминаниям как самого Семенова, так и отца, они «хорошо» поговорили. Отцу академик понравился, к делу он подходил по-государственному. Они быстро нашли общий язык. То, что рассказал Семенов, повергло отца в шок: оказывается, черная металлургия, «королева» индустрии, утрачивала свои позиции и свою привлекательность. «Мы продолжаем вкладывать в нее гигантские средства, смотрим на нее как на мерило нашего развития, нашей цивилизованности, — объяснял Семенов, — а мир тем временем разворачивается в ином, химико-полимерном направлении. Начиная с 1953 года мы приращиваем добычу железной руды в среднем за год на 9 процентов (в абсолютных цифрах — на 6,1 миллиона тонн), а американцы ее сокращают на 3,2 процента (3 миллиона тонн), мы увеличиваем производство чугуна на 7,8 процента в год (на 2 миллиона тонн), а американцы едва на 1,1 процента (0,8 миллиона тонн). То же самое и со сталью — 7,6 процента (3,2 миллиона тонн) прироста у нас и всего 0,2 процента (0,3 миллиона тонн) в США, и с углем — 9,7 процента (30,6 миллионов тонн) у нас и 1,3 процента (5,7 миллионов тонн) у них. Госплан рапортует о темпах роста как о достижении, мы вот-вот догоним США, а оказывается, мы никого не догоняем, они попросту сменили приоритеты, движутся в ином направлении.

В последние годы темпы роста выпуска пластмасс и полимеров опережают прирост производства стали в 7–8 раз. В пяти крупных капиталистических странах — США, Англии, Франции, Германии, Японии — производство синтетических материалов с 1940 по 1956 год увеличилось в 9 раз, у нас оно топчется около нуля. Мир переходит на синтетику и в текстильном производстве, там рост вообще фантастический — в 10 раз. В прошлом, 1956 году, американцы произвели искусственного волокна 709 тысяч тонн, японцы — 411, немцы — 243, — Семенов приводил эти «убийственные» цифры, не заглядывая в лежавший перед ним блокнот, — англичане — 229, даже итальянцы — 152 тысячи тонн. Мы же еле-еле наскребли 129 тысяч тонн вискозы и других не очень современных искусственных волокон. И это, когда весь мир перешел на нейлон и движется дальше.

Семенов разволновался не на шутку, вытащил из кармана сигареты, он курил пролетарский «Прибой», повертел головой, пепельницы не обнаружил и начал нерешительно засовывать пачку в карман пиджака. Отец нажал кнопку звонка и попросил вошедшего секретаря принести пепельницу. Тот взглянул на отца с удивлением, неприятие им табачного дыма в ЦК хорошо знали, исключения он не делал даже для самых именитых иностранных гостей. Через минуту на длинном столе для заседаний появилась тяжелая хрустальная пепельница. Семенов с наслаждением закурил, дым защекотал у отца в носу, но он не поморщился. Сегодня Семенову позволено все.

Затянувшись, Семенов попросил разрешения на минуту выйти, исчез в приемной и тут же вернулся с легким элегантным полушубком (мы теперь называем его дубленкой) в руках. Подумав, что это подарок, отец попытался отказаться, но Семенов не дал ему произнести ни слова.

— Пощупайте, Никита Сергеевич, — начал он от дверей и сунул отцу под руку распахнутую полу, покрытую шелковистым мехом.

Отец пощупал, мех приятно щекотал пальцы.

— Ни к чему все это, — произнес отец, но гость и тут не позволил ему продолжить.

— Что это за мех, Никита Сергеевич? — с торжествующей ноткой в голосе спросил Семенов.

— Не знаю, — смутился отец, — не овца, но и не лисица. Не знаю.

— И никогда не догадаетесь, — продолжал торжествовать Семенов. — Мех синтетический.

Семенов хотел поразить Хрущева возможностями химии, но он сразил его наповал. Отец буквально набросился на полушубок, мял его, трогал, гладил. Мех казался и мягче, и теплее настоящего. Теперь уже отец был готов попросить полушубок в подарок, но сдержался, а Семенов и не собирался его дарить. В нем, недавно купленном в заграничной командировке, он попросту пришел в Кремль. О полушубке он вспомнил в процессе разговора и тут же использовал его как аргумент в пользу химии полимеров. Аргумент оказался весомым, убеждал получше всяческих цифр.

Вскоре отец сам подобным же образом будет склонять своих посетителей в сторону химизации. Кто-то из химиков-волоконщиков, скорее всего Каргин, подарит ему зимнюю шапку-пирожок из искусственного меха. Отец и раньше носил такую же, но из настоящего. Новая, из синтетического каракуля, станет его любимой игрушкой. Отец, как и Семенов, начнет интриговать посетителей, предлагая угадать, что это за мех. Естественный ответ «каракуль» неизменно вызывал восторг. Насладившись, отец приступал к рассказу о чудесах, приносимых людям химией.

Теперь отец носил шапку исключительно из «химического каракуля». Другие члены Президиума ЦК немедленно переняли его моду, сменили каракулевые шапки на искусственные. После отставки отца они вернулись к шапкам из шкуры настоящего барашка.

Визитом к отцу Семенов остался доволен, он не просто добился результата, а одержал полную победу. Отец попросил Семенова в разумный период времени, но не затягивая, подготовить аргументированную записку в Президиум ЦК.

Записку Семенов представил где-то к началу лета. Кроме него самого и Каргина в ее составлении участвовали еще полдюжины академиков-химиков вместе с их исследовательскими институтами.

Отцу записка понравилась своей государственностью и обстоятельностью. Он разослал ее членам Президиума ЦК и предложил обсудить проблемы химии на одном из следующих заседаний Президиума. Докладывал Семенов, потом начались вопросы, много и самых разных. Всех взяло за живое. Шутка ли, предлагалось развернуть всю махину советской экономики в новом направлении.

Семенов на вопросы отвечал исчерпывающе, не терялся и не мямлил, всем своим видом демонстрировал, что предметом владеет и в выводах своих уверен. Постепенно его уверенность растопила лед сомнений, закончилось заседание благожелательно, решили поручить Госплану учесть предложения Семенова в новом-старом плане шестой пятилетки.

Отдел химии в Госплане не занимал ведущих позиций, и отец беспокоился, что записку Семенова там забюрократят, напишут массу замечаний, выхолостят суть и настоящего прорыва не получится. В Госплане исторически заправляли металлурги, им эта химия — кость в горле. Текстильщики подпоют металлургам, они привыкли к хлопку, льну, шерсти, новомодная синтетика им в обузу. Отец искал, кому поручить новое дело, ему требовался человек неординарный, свежий, инициативный, широко мыслящий, к тому же не повязанный по рукам и ногам госплановской рутиной. Эдакий сказочный добрый молодец.

В мае 1957 года, после совнархозной реформы, в Госплан на правах министров-заместителей председателя пришли многие отраслевики. Отец попросил заняться запиской Семенова «нейтрального шахтера», вчерашнего министра угольной промышленности Александра Федоровича Засядько. Он, сохранив свой министерский титул, теперь заведовал «угольным» отделом, но для отца официальная должность не имела первостепенного значения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});