Благородный дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

Он дотронулся до автоматического пистолета, спрятанного за диванными подушками. Приказ Центра. Один из многих, которые он не одобрял. Не по душе было Суслеву все это оружие, пистолеты. Оружие может дать осечку, а вот яд — никогда. Пальцы дотронулись до крохотной ампулы, зашитой в лацкан пиджака так, чтобы можно было закусить зубами. Что, интересно, была бы за жизнь без такой близкой и мгновенной смерти?

Он расслабился и сосредоточил все чувства, чтобы, как радар, засечь приближающегося «Артура» до того, как тот действительно появится. «Через входную дверь он войдет или через черный ход?»

Оттуда, где сидел Суслев, были видны обе двери. Он напряженно вслушивался, чуть приоткрыв рот, чтобы лучше различать звуки. Донеслось подвывание поднимающегося лифта. Взгляд обратился на входную дверь, но лифт замер ниже этажом. Он ждал. Дверь черного хода открылась прежде, чем он смог что-то понять. Сердце упало, потому что темная тень показалась незнакомой. На какой-то миг он замер. Потом тень выпрямила одно плечо, и легкая сутулость исчезла.

— Kristos! — пробормотал Суслев. — Ты меня напугал.

— Работа такая, старина. — Негромко и четко произнесенные слова смешались с деланным, сухим и отрывистым, покашливанием. — Ты один?

— Конечно!

Тень бесшумно проскользнула в гостиную. Суслев заметил убираемый пистолет и ослабил хватку на своем, но оставил его в потайном месте наготове. Встав, он по-дружески протянул руку:

— Хоть один раз ты не опоздал.

Они обменялись рукопожатием. Перчаток Джейсон Пламм не снял.

— Я очень даже мог и не прийти. — Произнес он это буднично, с улыбкой, больше похожей на гримасу.

— Что случилось? — спросил русский, поняв, что это за улыбка. — И зачем все эти «задерни шторы и закрой окна»?

— Думаю, это место под наблюдением.

— Что? — Беспокойство Суслева возросло. — Почему ты не сказал об этом раньше?

— Я сказал «думаю», но я не уверен. Слишком много вложено в устройство этой конспиративной квартиры, и не хочется, чтобы она была провалена, какой бы ни была причина. — В голосе высокого англичанина слышались резкие нотки. — Послушай, товарищ, происходит что-то невообразимое. Эс-ай задержала одного типа с твоего судна по фамилии Меткин. Он...

— Что? — Суслев уставился на него, изображая, что потрясен новостью.

— Меткин. Он якобы политический комми...

— Но это невозможно, — дрожащим голосом произнес Суслев. Играл он превосходно и ничем не выказал восторга по поводу того, что Меткин попался в расставленную им ловушку. — Меткин никогда не стал бы сам производить выемку!

— Тем не менее он в руках Эс-ай! Его и какого-то американца с авианосца задержал Армстронг. Они пойманы с поличным. Меткин знает про «Севрин»?

— Нет, абсолютно нет.

— Ты уверен?

— Да. Ещё несколько дней назад и я не знал, пока не получил приказ Центра заменить Воранского. — Правду Суслев искажал без особых усилий.

— Ты уверен? Роджер взвился чуть не до потолка! Меткин якобы твой политический комиссар и майор КГБ. Это так?

— Да, но это просто сме...

— Какого черта ни он, ни ты, ни кто-либо другой не поставили нас в известность о проводимой операции, чтобы мы могли подготовиться на случай, если что-то пойдет не так? Я — глава «Севрина», а ты теперь действуешь сам по себе и держишь меня в неведении. Такое всегда согласовывалось. Воранский всегда предупреждал нас заранее.

— Но, товарищ, — примирительно начал Суслев, — я ничего не знал о выемке. Меткин действует по своему усмотрению. Он начальник, старший на судне. Меня не посвящают во все — и ты это знаешь! — Тон Суслева был в меру извинительный и раздраженный: он не отходил от своей постоянной легенды, будто решения по «Севрину» принимает кто-то другой. — Ума не приложу, что нашло на Меткина: самому идти производить выемку. Вот болван! Свихнулся, должно быть! Слава богу, он человек преданный, и у него в лацкане ампула с ядом, так что не...

— Его взяли целым и невредимым.

Суслев ахнул теперь уже в непритворном шоке. А он-то считал, что Меткин давно мертв.

— Ты уверен?

— Его взяли целым и невредимым. Выяснили его настоящее имя, звание, личный номер, и сейчас он под усиленным конвоем летит на транспортном самолёте королевских ВВС в Лондон.

На какой-то миг в голове Суслева все помутилось. Ведь он так хитро все устроил, чтобы Меткин заменил агента, который должен был производить выемку. Уже не первый месяц он замечал, что Меткин все больше критикует его, сует везде свой нос и поэтому становится опасен. За последний год Суслев трижды перехватывал тайные доклады Центру, написанные его первым заместителем, в которых тот осуждал его несерьезное отношение к командованию судном и к работе, а также его связь с Джинни Фу. Как пить дать хотел подстроить западню, а может, даже пытался обеспечить себе после выхода на пенсию место в Крыму — тепленькое местечко, — успешно провернув какой-нибудь хитрый ход. Шепнув, например, Центру о своих подозрениях насчет утечки информации с «Иванова» и возложив вину на Суслева.

Он поежился. Ни Меткину, ни Центру, никому другому доказательства не потребовались бы: одно подозрение — и его карьере конец.

— Это точно, что Меткин жив? — спросил он, обдумывая новую проблему.

— Да. А ты абсолютно уверен, что он ничего не знает про «Севрин»?

— Да. Да, я же сказал. — Суслев заговорил резче. — Ведь только ты знаешь всех, кто входит в «Севрин», верно? Всех не знает даже Кросс, так ведь?

— Так.

Пламм подошел к холодильнику и достал бутылку воды. Суслев налил себе водки. Он лишний раз восхитился обилием действующих в «Севрине» и столь важных мер предосторожности — этаких предохранительных клапанов: Пламм не подозревает, что Роджер Кросс одновременно является информатором КГБ; только Кроссу известно истинное положение Суслева в Азии, но ни Кросс, ни Пламм не ведают о его давней связи с де Виллем; никто из остальных не знает друг друга; и никто из них понятия не имеет о Банастасио, винтовках или о том, каков на самом деле масштаб советского присутствия на Дальнем Востоке.

Одно колесико цепляется за второе, второе за третье, и теперь Меткин стал колесиком неисправным и его больше нет. Подъехать к Меткину было так несложно: мол, благополучное получение грузового манифеста на вооружение авианосца гарантирует повышение агенту, который участвует в операции.

— Странно, как его могли взять живым, — проговорил он, и это уже была не игра.

— По словам Роджера, этого болвана скрутили и надели на него смирительный воротник, прежде чем он успел закусить свой лацкан.