Демид. Пенталогия (СИ) - Андрей Вячеславович Плеханов

– Подождите, подождите. – Феттучино побагровел. – При чем тут я? Вы что, не знаете, что представляют собой эти черные африканские княжества? Они берут в долг и расплачиваются обещаниями. Вспомните, сколько денег отдала им Советская империя? И что она получила взамен? Пару слонов в зоопарк? Вы хотите повторить подобный филантропический опыт? Да, в России работать тяжело. Но Африка по сравнению с ней – сущий ад. Говорят, что инвестиционный риск там – семьдесят-восемьдесят процентов. Но по моему мнению – все сто процентов, а может быть, и двести!

– Я – филантроп? – Демид посмотрел на итальянца так, что тот съежился. – А почему бы и нет? Мое изобретение может накормить все человечество. Моя говядина будет питаться любой органической массой. Ей не нужен будет комбикорм, пшеница, сочная трава. Она будет фантастически дешева. И фантастически вкусна.

– Но принесет ли это пользу человечеству? По-моему, это страшная картина – накормленное человечество. Сытая Африка, где лоснящиеся миллиарды негров копошатся и плодятся, как кролики. Да, сейчас шестьдесят процентов людей, живущих на планете, недоедают. Но уверяю вас, эти карлики с раздутыми животами, тонкими ручками и ножками – не лучшая часть человеческого генофонда. Естественный отбор закончился. Но природа не терпит пустоты. Она убьет лишних людей, как бы вы ни хотели их сохранить. Не голод, так СПИД. Не СПИД, так война.

– А я и не собираюсь никого спасать, – зло сказал Демид. – Вы, оказывается, неомальтузианец, господин Феттучино. Знаете ли, у каждого человека есть свои принципы. У меня они тоже есть, Чарльз. Если я знаю, что не в силах изменить что-либо, я не буду рвать себе волосы, плакать и стенать о несбыточном. Но если я уверен, что дело мне по силам, я возьмусь за него и буду делать, чего бы мне это ни стоило. У нас, в России, мой проект может осуществиться очень успешно. И принести нам немалые деньги. Принести ВАМ деньги.

– Деньги, деньги... – Итальянец усмехнулся и покачал головой. – Знаете что, Демид? Если меня что и пугает, то именно глобальность ваших идей. Если бы вы предложили мне построить завод по производству консервированного ризотто и гамбургеров в жестяных банках, я бы отнесся к этому как к привычному бизнесу. Ваш же проект требует длительного осмысления. И, разумеется, тщательнейшей технической экспертизы. Что значит «мутировавшие животные»? Как вы заставляете их целенаправленно изменять свои генетические свойства? Подвергаете жесткому гамма-излучению? Расстреливаете эмбрионы из кобальтовой пушки? Можете ли вы дать гарантию, что у людей, употребляющих такое мясо, не будут рождаться дети с двумя головами?

Он не идиот, этот Чарльз. Он далеко не идиот. Он очень образован, между прочим. Он схватывает все на лету. И ничего хорошего в этом нет.

– Господин Феттучино, моя технология уникальна. Мое мясо не мутагенно. Если вы попробуете его хоть раз в жизни, вы не захотите больше никакого другого. Никогда. Что же касается санитарной экспертизы... – Дема ткнул пальцем в ростбиф, не доеденный итальянцем. – По сравнению с моей телятиной то, что вы едите каждый день, – это скопище стафилококков, рассадник бруцеллеза, трихинеллы и прочих отвратных гадостей, измазанное экскрементами и напичканное предсмертным адреналином.

Кожа Феттучино быстро потеряла багровость и приобрела неестественно бледный оттенок.

Дема, как всегда, неотразим в своих аргументах. Очень кстати за столом. Интересно, стошнит господина Феттучино или нет? Ручаюсь, что недели две мяса он есть не будет.

– Прошу извинения, миз, – быстро сказал Феттучино. – Мне нужно выйти.

Стошнит.

Дема оторвался от беседы и вспомнил, где в настоящий момент находится. Братья Черникины все так же бодро подпирали косяк и начисто перекрывали выход в уборную.

– Черт возьми, – сказал Дема по-русски. – В сортир ему захотелось. Это от мартини.

– Да, как же! От мартини. От тебя его блевать потянуло. Иди проводи его. Только не убей никого.

– Ага. – Дема вскочил. – Мистер Феттучино, лет ми фоллоу ю. Вомитинг? Велкам ту лаватори.

Само изящество и вежливость... Тебе бы по Европам ездить, Дема! Изысканнейший человек!

Феттучино пулей вылетел в дверь. Черникины услужливо расступились и пропустили его, а также Дему, который хвостиком семенил следом. А потом кинули ленивый взгляд на Леку (почему на меня все так многозначительно таращатся?) и медленно; с чувством собственного достоинства, направились к туалету.

* * *

– Тебя как зовут? – Блондинчик уже стоял здесь.

– Горгона, – сказала Лека. – Медуза Горгона. Не пялься на меня так. Окаменеешь.

– Кое-что у меня уже окаменело, – сказал блондинчик. – Не хочешь посмотреть?

– Нет.

Что делать? Бежать в сортир на помощь Демиду? Неудобно как-то. Дать этому типу в морду? Прибежит еще десять таких. Ну точно влипла.

– Ты это... – примирительно сказал блондин, – мужичков своих не жди. Их это, отоварили уже. Да ты не расстраивайся. Не дело это – со всякими черными связываться. Не понимаю я этого. Что, своих русских не хватает?

– Слушай, у тебя работа есть?

– Ну, есть. – Парень нерешительно топтался на месте. Не таким уж и крутым он был. Прав был Дема – шпана мелкая. – А чего? Может, в секретарши ко мне хочешь?

– У меня тоже работа есть. Работа у меня