Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

— Голодна?

— Да нет, хватает. Но ночью перекусить охота. Сам знаешь. Яблок, что ли, возьмём.

— Давай яблоки. И… вот что, шоколада возьмём.

— Шикуешь? Деньги-то есть?

— Ещё раз спросишь…

— Всё, ну, всё, хватит. Синяки же будут.

Танго закончилось, и толпа начала редеть, скапливаясь у торговых палаток.

Старцев присел у одного из киосков-кафе. Пиво? Да, похолоднее. Ночь только начинается, а уже столько всего произошло. Ну, что ж. Ковбойский бал столь же азартен, как и ковбойская олимпиада. Интересно, но трудно уследить. Мозаика. Да, команда Бредли — интереснейшее явление. Сочетание уголовщины и… а здесь у каждого из четвёрки что-то ещё. У Бредли и Трейси уголовный характер выражен более чётко и не слишком скрывается, у пастухов… А похоже, самый приличный, да, как ни странно, но это самое подходящее определение, самый приличный — это индеец. Бывший спальник. И команда-противник не менее интересна. Сашка Бешеный, Спиноза, Костя Новиков, Шурочка, ну, конечно, раз такой пикантный нюанс, очаровательный майор своего не упустит, и Золотарёв для комплекта. Все майоры. И куда ты, капитан, лезешь? Не лезу, а меня тянут. Но и без ориентировки ты заинтересовался Бредли ещё зимой. Да, со дня приезда в Бифпит ты наслушался о Бредли и Трейси столько и такого, что самому стало интересно. Счастливчик Джонни и ковбой Фредди. Эту пару здесь знают лет восемь. Видали во всех видах, и их нынешние обличья не противоречат прежним. Значит, пара. А пастухи — индеец и белый — составляют вторую пару. И подчинены непосредственно Трейси. Бредли держит положенную лендлорду дистанцию. Но посмотрим, как они завтра придут за справками. Сегодня успели оформиться две команды. Интереснейший материал. Команда Бредли… олимпиада — игрок, участники, судья. В «Приме» — игрок и его телохранитель. Но если учесть всё рассказанное о Трейси, все обмолвки и намёки, то его ранг по уголовной шкале должен быть несравнимо выше ранга телохранителя, достаточно посмотреть на второго телохранителя. Соответственно должен быть поднят и ранг Бредли. Но… презрение, которое другие лендлорды не считают нужным скрывать, к другому игроку. И уважение, которое они столь же открыто проявляют, к Бредли. Не в бычках дело, разумеется. Это отношение сложилось раньше. Могли бы к ориентировке приложить и информацию, так нет… «Бредли и его команда. Нужна любая информация». Согласен, но свою они держат при себе. И я придержу. По возможности. Пусть сначала объяснят, зачем им Бредли и его команда, или пусть делают официальный запрос, чтобы не по дружеской просьбе, а по приказу…

— Отдыхаете, капитан?

— Нет, Бредли, смотрю, слушаю и думаю. Садитесь.

— Спасибо. Предпочитаете пиво?

— Каждый напиток требует своей обстановки. Коньяк, к примеру, здесь возможен, но мало уместен.

— Резонно.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.

— Странно, капитан, что вы в одиночестве. Наши дамы не обходят своим вниманием ваших коллег.

— Их отвлекли победители соревнований, — усмехнулся Старцев. — Но вся ночь впереди, я не теряю надежды. А вы, Бредли?

— Конечно, терять надежду нельзя. Без надежды нет удачи.

— Согласен. Вы очень заботитесь о своей удаче и ещё больше о репутации счастливчика. Но каждая ваша удача — результат большой и очень тщательной подготовки.

— Вы мне льстите, капитан, — Джонатан улыбался, но говорил очень серьёзно. — Вы переоцениваете людей и меня в том числе.

— Недооценка опаснее.

— Да, безусловно. Я думаю, именно это и погубило Империю.

— Но, — Старцев внимательно смотрел в глаза Джонатана, — но вы не испытываете ностальгии, не так ли?

— Да, и не скрываю этого. Глупо мечтать о прошлом. Его не вернуть и не изменить, — Джонатан заговорил горячо, как говорят о глубоко личном.

— Что ж, я отвечу вашим же любимым словом. Резонно.

Спокойный тон Старцева охладил Джонатана.

— Да. С вами приятно общаться, капитан. И… и ещё раз благодарю за карту.

— Не стоит благодарности. Это было не сложно и не обременительно. Карта даже не трофейная, во многом устаревшая, — Старцев усмехнулся. — Так что никаких военных тайн я не выдал и должностных инструкций не нарушал.

Сделав пару глотков, Джонатан улыбнулся.

— Вы долго пробудете здесь?

— В Бифпите? Это, к сожалению, решаю не я. А что?

— Октябрь и ноябрь — время аукционов. Это не менее азартно, чем олимпиада. А вы, — Джонатан подмигнул, — любите наблюдать за людьми в игре.

— Я слышал об этом, — кивнул Старцев. — Признаться, на аукционах я не бывал. Интересно. С удовольствием посмотрю. И на какой аукцион вы собираетесь?

— Я ещё не видел программ. Но сезон должен стать интересным.

— Аукционы специализированны?

— Да. Например, аукцион Парра — недвижимость. Крокус — скот, в основном, молочный, но могут быть и мясные породы, и свиньи. Королевский аукцион — лошади. Сойнби — антиквариат, камни и золото в изделиях и тому подобное. Аукцион Эрнста — техника, в основном, сельскохозяйственная. У Корнби — мебель, картины, скульптуры…

— Да, действительно, — улыбнулся Старцев, — разнообразно. На все вкусы. Хотя определённая закономерность есть. Все аукционы связаны с имениями, их функционированием и обустройством, только… как вы сказали его, да, Сойнби выбивается из этого ряда. Хотя… антиквариат, ювелирный в том числе, тоже можно рассматривать как помещение капитала. Не так ли?

Прикусив изнутри губу, но сохраняя улыбку, Джонатан кивнул.

— Это ведь традиционный набор… интересов?.

— Да, капитан.

— Да, недаром каждое имение имело свой сейф. Интересно. Я обратил на это внимание ещё зимой, когда мы составляли реестр брошенных имений. Но… — Старцев улыбнулся, — наш разговор слишком серьёзен для бала. Продолжим в другое время, Бредли?

— С удовольствием, капитан. Вы правы, на балу надо веселиться.

Они, улыбаясь, кивнули друг другу, встали и разошлись в пёстрой гомонящей и хохочущей толпе.

Четыре больших яблока и плитку шоколада Эркин рассовал по карманам куртки. Он хотел сразу отдать всё ей, но она развела руками:

— Куда их мне, смотри.

Да, на ней была сборчатая красная юбка и белая кофта, тоже собранная у шеи на шнурок. Как рабские, только не чёрные. Карманов нет. Ладно.

— Ладно. Пошли?

— Пошли.

Когда они выбрались из толпы, она очень ловко подсунулась к нему так, что его рука обхватила её за плечи, а её рука обняла его за талию. Эркин уже замечал, что здесь так ходило большинство парочек, и правая рука у мужчины обязательно свободна. Под оружие. Музыка и голоса людей сливались за их спинами в ровный неразборчивый гул, перед ними двигались, постепенно сливаясь с темнотой, их тени. И они были одни. Ночь только начиналась, и все удовольствия впереди.

— Ты как выскочила?

— А просто. На выезде была. Ну, он и оставил у себя. А потом пришли какие-то беляки, вот пока они друг друга увечили, я в окно вылезла. Как раз в спальне была. А дальше совсем просто…

— И на сборный не пошла?

— А на хрена он мне? Ещё бы опознали.

Эркин кивнул. Она положила голову ему на плечо, и даже через ткань он ощутил, какая у неё тёплая и мягкая рука.

— А ты как?

— В имении был.

— Хозяйский, значит. И не замордовали тебя?

— Отбился.

Она усмехнулась.

— Повезло тебе. Щёку тогда развалило?

— Да, — Эркин решил не вдаваться в подробности. С чего он будет выворачиваться перед ней?

Она на ходу тёрлась щекой о его плечо, гладила по боку, мягко, вкрадчиво. Эркин знал эти приёмы. И сам сдвинул руку так, что его пальцы легли на её грудь, погладил, нащупывая через ткань сосок. У неё была плотная упругая грудь, хорошо державшая форму и напрягшаяся от его прикосновения.

Она вздохнула и замедлила шаг. Мягко повернулась к нему, заставив остановиться.

— Я тебя сама выбрала. Понял? Ты мой.

Она целовала его рот в рот, играла языком, то присасываясь, то резкими отрывистыми толчками. Эркин принял игру, отвечая ей, прижимая к себе, гладил по спине и ягодицам. Наконец, она оторвалась, отстранила лицо, упираясь ему в плечи ладонями и прижимаясь животом.