Скифы. «Непобедимые и легендарные» - Михаил Елисеев

А в македонском лагере закипела работа — тысячи людей вязали плоты и изготавливали мехи для переправы, военные инженеры собирали и готовили к бою метательные машины. Базилевс лично следил за всеми работами — слишком высоки были ставки в предстоящем сражении, а потому он хотел лично все проконтролировать — судьба Кира Великого стояла перед глазами сына бога Аммона. Невзирая на то, что он был еще очень слаб и практически не мог говорить, царь несколько дней не слезал с коня, зато к исходу третьего дня все было готово и можно было начинать переправу. Македонская военная машина пришла в движение, и не было теперь такой силы, которая могла бы ее остановить, но на следующее утро в лагерь неожиданно явились скифские послы.

* * *

Судя по всему, отправляя посольство в лагерь новоявленного Царя царей, скифские вожди преследовали двойную цель: во-первых, постараться договориться по-хорошему — а вдруг македонцы откажутся от своего намерения перейти Яксарт и атаковать скифов, а во-вторых, послы должны были выполнить функции разведчиков. Новый враг был кочевникам абсолютно неведом, и военачальникам очень хотелось узнать о нем как можно больше. Подробное описание этого посольства сохранилось у Курция Руфа, очень интересно его замечание о том, какое впечатление на скифов произвел грозный македонский базилевс. «Впустив в палатку, их пригласили сесть, и они впились глазами в лицо царя; вероятно, им, привыкшим судить о силе духа по росту человека, невзрачный вид царя казался совсем не отвечавшим его славе». Однако первое впечатление не всегда бывает верным, и если послы ошиблись, то очень скоро они в этом могли лично убедиться. А начало их речей было довольно примечательным: «Если бы боги захотели величину твоего тела сделать равной твоей жадности, ты не уместился бы на всей земле; одной рукой ты касался бы востока, другой запада, и, достигнув таких пределов, ты захотел бы узнать, где очаг божественного света. Ты желаешь даже того, чего не можешь захватить». Что и говорить, сказано сильно, только вот насколько все это соответствовало действительности? А дальше пошли притчи о том, что на сильного всегда найдется более сильный, рассказы о неприхотливости и непобедимости их племени — завершились же все эти словоизлияния кратким историческим экскурсом на тему скифских побед над великими царями персов. И главное, вся эта речь была перемешана постоянными упреками в адрес царя: «Ты хвалишься, что пришел сюда преследовать грабителей, а сам грабишь все племена, до которых дошел. Лидию ты занял, Сирию захватил, Персию удерживаешь, бактрийцы под твоей властью, индов ты домогался; теперь протягиваешь жадные и ненасытные руки и к нашим стадам. Зачем тебе богатство? Оно вызывает только бо́льший голод. Ты первый испытываешь его от пресыщения; чем больше ты имеешь, тем с большей жадностью стремишься к тому, чего у тебя нет». Конечно, можно было бы и согласиться со скифскими послами и посочувствовать им по поводу неумеренной страсти к завоеваниям Великого Македонца, который от своей великой жадности решил прибрать к рукам их степи и пустыни, если бы не одно НО! Скифам надо было бы просто задать один-единственный вопрос: а зачем, собственно, они собрались на противоположном берегу Яксарта? То, что готовилось вторжение в земли Согдианы, сомнений не вызывало ни у кого — те же античные авторы отмечали связь восставших с кочевниками. Своими молниеносными действиями Александр сорвал это объединение, а строительством города положил предел грабительским рейдам скифов — базилевс взялся за дело всерьез, и его желание обезопасить свои северные границы столкнулось с явным противодействием кочевников. Только что основанная Александрия была у них как бельмо на глазу, и желание стереть ее с лица земли было для них вполне естественным.

А вот что касается царя, то на мой взгляд, все эти скифские степи и пустыни были ему явно ни к чему, и единственное, чего он хотел, — спокойствия на северных рубежах своего царства. Да, в завоеваниях Александр не знал меры, но и безумцем он не был, огромные бесплодные земли были ему не нужны, в источниках написано четко, что в Согдиане он не собирался задерживаться надолго, его манила своими сказочными богатствами Индия. А поход против скифов требовал очень тщательной и кропотливой подготовки и явно занял бы достаточно много времени, которого у базилевса не было, еще раз отмечу, что он готовился продолжать поход дальше на Восток. Исходя из всего этого, хотелось бы заметить, что впоследствии Александру задним числом приписывали планы, которые он и не собирался осуществлять, — например, грандиозный поход на Запад, на Карфаген, Сицилию и Рим. И все лишь на основании разнообразных слухов и домыслов, которые ходили вокруг Великого Завоевателя. То же самое и с походом против скифов — намекают, что хотел их покорить, но конкретных данных не приводят, зачем и почему, тоже не говорят. И вывод напрашивается следующий: цель базилевса была преподать кочевникам из-за реки такой урок, чтобы надолго отбить у них охоту к набегам и грабежам на его земли, а потому не стоит умиляться на то, как скифы мужественно защищали свою землю от агрессора. У них были свои планы, и они были полностью противоположны планам Великого Македонца. А потому переговоры окончились ничем, спор теперь могло решить только оружие.

* * *

Едва удалились послы, как Александр дал команду, и переправа началась — на берег реки выкатили метательные машины, и град камней и тяжелых стрел обрушился на скифских наездников, которые продолжали разъезжать вдоль реки. Десятки воинов, находившихся на мелководье, были убиты сразу, а когда стрела из баллисты пробила одному из вождей щит, панцирь и выбила его из седла на прибрежный песок, вся орда отхлынула от реки. И тогда под рев боевых труб македонская армия начала переправу. Тяжелая пехота погрузилась на плоты, на них же переправлялась и кавалерия — всадники тянули за поводья плывущих за кормой лошадей. А за плотами на набитых соломой мехах плыли легковооруженные войска — по замыслу базилевса, их должны были прикрывать с плотов, на некоторые из них по приказу Александра затащили небольшие метательные машины. Тяжелые пехотинцы сдвинули свои щиты, прикрывая черепахой гребцов от стрел, и вся эта армада отчалила от берега. Впереди шел плот, на котором находился сам базилевс с воинами агемы, рядом шли плоты, набитые гипаспистами, которым предстояло первым сойти на вражеский берег. Но мощное течение реки вносило в переправу свои поправки — сильная качка мешала находившимся на плотах лучникам стрелять по врагу, а о том, чтобы выстрелить из находившихся там баллист, и речи быть не могло, все были заняты тем, чтобы удержать равновесие. Скифы обрушили на вражеские войска целый ливень стрел, македонские щиты напоминали утыканных колючками ежей, но переправа не замедлилась ни на минуту — здесь решающую роль сыграли метательные машины, которые с южного берега буквально засыпали вражеских лучников дротиками и камнями.

Плоты стали приставать к берегу, и тогда гипасписты одновременно метнули с плотов тяжелые копья в толпившуюся на берегу массу кочевников — пораженные люди и кони повалились на отмель, окрашивая кровью воды Яксарта. А македонские пехотинцы с боевым кличем прыгали с плотов в реку и, стоя по колено в окровавленной воде, формировали боевой строй — щит к щиту, плечо к плечу. Вновь скифская конница отхлынула от берега, а следом за гипаспистами уже прыгали в воду сариссофоры, и македонский строй начал щетиниться длинными пиками. Вся эта масса людей плотными шеренгами двинулась на берег и оттеснила скифов еще дальше. Лучники, пращники, метатели дротиков, закончив переправу, выдвинулись вперед и вступили в перестрелку со скифскими наездниками, которые носились перед строем тяжелой пехоты, посылая стрелы в густые шеренги наступающих врагов. Царские кавалеристы уже садились на коней и за строем пехотинцев готовились к атаке на врага, а сам базилевс находился среди своих солдат, но из-за раны на шее по-прежнему не мог говорить — однако лишь один его вид придавал уверенности македонцам. Все было решено и обговорено накануне, каждый полководец и начальник знал, что ему делать, а потому армия Александра действовала слаженно, как единый механизм. По приказу царя отряды персидской кавалерии и конных сарисофоров выдвинулись из-за строя пехоты и атаковали скифов — те боя не приняли, а расступились и, окружив отряд, стали расстреливать его из луков. Теперь уже македонские кавалеристы посыпались с коней на истоптанную копытами землю, а лихие наездники продолжали методично поражать их из луков, сами оставаясь недосягаемыми для вражеского оружия. По приказу базилевса командующий легковооруженными войсками Балакр ввел в ряды несущей потери конницы лучников, пращников, метателей дротиков, и теперь град метательных снарядов обрушился уже на скифов. Три отряда тяжелой конницы гетайров, развернувшись в боевой строй, пошли в атаку при поддержке легкой пеонийской кавалерии — остальную конницу повел сам Александр. Конные скифские лучники не выдержали одновременного удара кавалерии и мобильных войск — развернув своих коней, они бросились наутек, разворачиваясь в седле и сбивая стрелами вырывавшихся вперед македонцев.