Околдованные любовью - Кэтрин Куксон

Прошло не меньше часа, прежде чем двери зала заседаний растворились и публика хлынула наружу. Бентвуд стал пробираться обратно в зал. Когда он оказался внутри, скамья судейской коллегии опустела. Рядом с ней в окружении группы мужчин стоял священник, державший в объятиях жену. А в дальнем конце первого ряда одиноко стояла Тилли. Саймон решительно направился к ней и, взяв за руку, без лишних слов объяснил:

— Я был снаружи и не слышал, чем все закончилось.

Девушка подняла на него глаза и медленно ответила, словно приходя в себя после сна:

— Она свободна. Слава богу!

— Идем отсюда, — он развернул ее за плечи, и они направились по проходу к двери. Краем глаза он заметил, что Эллен Росс повернула голову и провожает их взглядом.

Тилли ничего не видела вокруг, шла не поднимая головы, пока они не остановились в тихом переулке. Только тогда она взглянула на него.

— Саймон, как ужасно. Они назвали меня колдуньей. Но почему, за что?

— Ничего, ничего, старайся не думать об этом.

— Нет, Саймон, я не могу не думать, не могу не беспокоиться, — с горечью качала головой Тилли. — Я… никогда не делала никому ничего плохого, даже в мыслях не желала никому зла, до того последнего случая, когда я молилась, чтобы Бог наказал Хала Макграта. Да, я просила об этом. Но так было один-единственный раз. Говорят даже, что я околдовала собаку Пита Глэдвиша. Саймон, ты понимаешь, что происходит? — голос ее зазвенел. — Что они придумают дальше? Мне страшно, Саймон.

— Не надо, успокойся, — он крепко сжал ее руки. — Никто больше не причинит тебе вреда. Я об этом позабочусь.

— Нет, не надо, — она высвободила руки. — Лучше тебе держаться от меня подальше, и так уже болтают всякое. — Она направилась в сторону главной улицы.

— Кто много болтает? — посуровел он.

— Все, — она устало покачала головой.

— И о чем же они болтают?

— Говорят, что из-за меня не удалась твоя женитьба, — снова повысила тон Тилли.

— Кто сказал, что моя женитьба не удалась? — рывком остановил ее Саймон.

— Неважно кто, но я это слышала.

— Кто же это сказал? Так все-таки, кто?

— Все идет от Рэнди Симмонса, — теперь она смотрела ему прямо в глаза. — Он всем рассказывает, что вы постоянно ссоритесь из-за того, что случилось в тот вечер, в день твоей свадьбы. Ах, Саймон, мне так жаль, так жаль.

— В жизни не слыхивал подобной ерунды. Не верь в эти бредни. Слушай! — он наклонился и заглянул Тилли в глаза. — Не верь в эту чушь. Знаешь, — Саймон снова выпрямился, — я как-то читал о похожих случаях. Бывает, что целые деревни сходят с ума. С утра до вечера люди тянут свою лямку, им нечем развлечься. Вот они и начинают… — У Саймона чуть не вырвалось «охоту на ведьм», но он вовремя прикусил язык и сказал: — Начинают распускать сплетни.

Девушка повернулась и пошла дальше. Некоторое время они шли и молчали.

— Если бы не бабушка, я бы уехала отсюда куда глаза глядят, за много миль, — тихо призналась она. — Я бы поступила на службу в какой-нибудь богатый дом, где меня никто не знает.

— Что об этом говорить, ты не можешь никуда уехать. Бабушка потеряла Уильяма и нуждается в тебе больше, чем прежде.

Они снова шли и молчали. И снова молчание нарушила Тилли:

— Мне так не хватает дедушки, Саймон. Он был всегда добр ко мне, никогда я не слышала от него резкого слова… Мне даже кажется, — она в раздумье склонила голову набок, — что они меня избаловали. Мне так повезло, что они меня воспитывали. Да, повезло, и я жила так счастливо. Но это было так давно.

Саймон покосился на нее и про себя удивился, что Тилли называла свою жизнь счастливой.

Одевалась девушка так, как в этом городе одевалась самая беднота. Когда-то голубой, но давно потерявший цвет старенький жакет стал ей мал. На юбке в нескольких местах виднелись следы починки. Соломенную шляпку не оживляли никакие украшения. На одном башмаке виднелась свежая, грубо поставленная заплата. Он с удовольствием зашел бы куда-либо пообедать, но боялся, что, глядя на девушку, люди подумают, что он подобрал ее на улице. Еще он жалел, что не может привести Тилли в один из шикарных магазинов с огромными витринами, где продавалась новая одежда, и сказать: «Оденьте ее как следует». К сожалению, он не смог бы расплатиться за наряды.

Деньги из кубышки недавно закончились, потому что отец Саймона истратил и свою половину, и позаимствовал часть доли Уильяма. Саймон дал себе клятву, что не перестанет привозить Троттерам каждый месяц соверен, пока они нуждаются в деньгах. До женитьбы выполнять принятое решение не составляло труда. Однако со временем он выяснил, что жена хорошо разбирается в расчетах. И Саймон предчувствовал, что она станет досаждать ему расспросами, куда и кому он регулярно возит деньги.

— Здесь недалеко есть одна лавочка. Ты хочешь запеканку с горошком? — предложил он. — Очень вкусно. Когда я приезжаю в Ньюкасл, всегда сюда захожу.

— Мне не хочется есть, — поколебавшись, ответила девушка.

— Пойдем, пойдем, почувствуешь запах — сразу слюнки потекут, — он решительно взял ее за руку и увлек за собой.

Через несколько минут они стояли у столиков и вместе с другими и посетителями угощались горячей едой.

— Ну, как? — улыбнулся он.

— Вкусно, очень вкусно, — без улыбки ответила она.

Саймон уже приканчивал свою порцию, вдруг в раскрытую дверь увидел медленно кружащиеся белые пушинки.

— Только этого не хватало, — буркнул он себе под нос и посмотрел на Тилли, которая не смогла одолеть и полтарелки.

— Нам надо поторопиться, снег пошел.

— Я больше не хочу, — она отставила тарелку в сторону.

— Правда?

— Да, очень вкусно, но мне не хочется есть.

— Тогда пойдем…

Через четверть часа они пересекли мост и выехали в Гейтсхед. Снег уже валил хлопьями. Через час вдали показалась деревня. Хотя мело уже не так сильно, вокруг все было белым-бело.

— Останови здесь, Саймон, — попросила у развилки Тилли. — Я пройду через поля сама.

— Ничего подобного.

— Саймон, — она коснулась его руки, державшей поводья. И ему показалось, что с ним говорит не девочка, а умудренная опытом женщина, — ты знаешь, что будет, если увидят, как мы едем вместе через деревню. Опять скажут, что…

— Что скажут? — он не дал ей договорить. — Пусть говорят, что хотят, но я не позволю тебе замерзнуть в поле из-за их поганых языков, так что сиди спокойно.

Девушка опустила голову и сжалась в комок, надеясь остаться незамеченной. Ненастье разогнало всех жителей по домам, и улица была пустынной. И все же приглушенный стук копыт не мог не привлечь кое-кого к окнам.