The Мечты. Бес и ребро (СИ) - Светлая Марина

К бабникам он тоже себя не относил. А теперь оказался в замысловатом переплете, в который его втянула Светлана. И ведь давно было. Да и он никогда ее не обманывал и не обещал ничего серьезного, а она, казалось, была довольна имеющимся. Ему казалось. Светка же, напротив, не была настроена его отпускать. И довольно долго после расставания продолжала звонить и подстерегать у дома. А теперь вот воспользовалась случаем…

Или не воспользовалась? В сущности, к чему ей врать. Через столько лет… Слишком охлажденная месть, глубокой заморозки.

В конце концов, его руки сами потянулись к телефону, и уже через пару минут он рассматривал названия статей, в которых на все лады мелькали фамилии Стефании и режиссера, облитого зеленкой. Потом поисковик не менее любезно подсунул ему картинки с фонтаном. В дальнейшее путешествие по желтым океанам всемирной паутины Андрей не отправился. Отложил телефон и заказал еще кофе.

Соседка в это время засуетилась. Поглядывая на часы, допила чай, сложила книгу в сумку и, накинув на плечи кружевную шаль, вышла. В окно Малич видел, как к театру потянулись желающие посмотреть спектакль, и скоро к ним присоединился и сам.

Уже потом, в темноте зала, он смотрел на сцену и думал, что Стефания, действительно, хорошая актриса. И Пат ей удается не хуже, чем Дейзи. Наверное, стоило бы озадачиться, не играет ли она роль и рядом с ним. Но, вопреки здравому смыслу, Андрею вспоминались Светкины слова о банкире. Не потому что его смущало существование этого самого банкира как такового. А потому что, если он действительно существует, значит, надо сделать так, чтобы его больше не было. Не на планете Земля, конечно, но в жизни Стефании Адамовой, ведущей актрисы Солнечногорской муздрамы. Эк тебя занесло, однако, Малич!

И там, где следовало переживать, он тихонько посмеивался себе под нос, как самый настоящий чурбан, не оценивший по достоинству творчество выдающегося немецкого писателя.

Ничего не подозревающая об открытиях и намерениях Андрея Малича Стеша этого, на свое счастье, не видела. Иначе точно решила бы, что ему не нравится. Но зная, что он в зале, играла сегодня так вдохновенно, как не играла уже очень давно, фактически не давая развернуться партнерам по сцене. Не очень профессионально, но ей было все равно. Все равно даже то, что на это обязательно обратит внимание Аркаша и по голове не погладит. Нет, она снова красовалась, только теперь во всю силу, лишь изредка поглядывая в ту часть зала, где предположительно находился Андрей, если администраторы не обманули и не перепутали. Только вот в темноте ничего не было видно, и ей оставалось лишь гадать, там он или нет. Интересно ему или нет. Нравится или нет. Она – нравится?

Позднее, когда Стефания носилась по гримерке, торопливо снимая грим, переодеваясь в свое, и пытаясь привести волосы в порядок, все выходило у нее не в пример менее тщательно, чем обычно. Потому что она ужасно спешила, и ей казалось, что каждую минуту, которую проводит здесь, в небольшом душном помещении, где околачивались и мужики, и бабы, потому как оно был единственным на всех и потому общим, вот эти самые минуты, каждую из них, она крадет у себя. И у Андрея. У них обоих. Как он тогда спросил? Всегда так долго?

Стефания улыбнулась своим мыслям и решила, что ей совсем голову снесло. Славноизвестное и хрестоматийное «тянет» в ее случае оказалось как-то слишком уж буквальным. Будто сильным магнитом: не образно, а вполне физически.

И притянуло. Она мчалась по лестнице вниз, к служебному выходу, на ступеньках обгоняя коллег и не обращая внимание на злое и сказанное кем-то сквозь зубы: «Трахаться поскакала!» – она давно уже научилась пропускать подобное мимо ушей. Собственно, разве это не правда?

«Доскачется!» - с гоготом объявили в ответ женским голосом, на что остальные отозвались мерзким смехом. Смеха она уже не слышала, как не слышала и того, что Артурчик велел острякам закрыть пасть.

В это самое время Стефания распахивала входную дверь и вылетала на воздух, где было жарко, несмотря на вечерний час, и где тут же поймала взгляд Андрея – спокойный и мягкий. В котором можно было утонуть, потому что не хотелось прикладывать никаких усилий, чтобы выгрести на берег.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Мне понравилось, - сообщил он вместо приветствия.

- Точно-точно? – умело подражая его интонациям и выражению лица, приподняла она бровь.

- Кровью где подписаться? – рассмеялся Малич и притянул ее за плечи к себе.

- Я тебе вампир? Или ведьма?

За ее спиной в этом мгновение сновали люди, которые и правда считали Стефанию Адамову нечистой силой. Ну и пусть. Они сейчас разбредутся – кто в гостишку спать, кто в ресторан – лакать горькую, кто по городу шляться. А она только и могла, что глупо улыбаться, потому что, черт подери, никто никогда не приезжал к ней посреди гастролей в какую-то абсолютную дыру просто из-за того, что захотел увидеть.

- Ведьма, - очень серьезно сказал Андрей, глядя ей прямо в глаза. – Самая настоящая.

- А раз так, то поцелуй меня. Так я заберу себе твое сердце.

- А как заполучить твое?

- Как положено. Дракона победить. Ведьмы тоже хотят быть принцессами.

Интересоваться личностью дракона Андрей не стал, решительно оставив неведомую рептилию на потом. Сегодня куда важнее была женщина, льнувшая к нему и возродившая в нем давно забытые чувства. Эти чувства заставляли крепко сжимать ее в объятиях и страстно целовать, наплевав на то, что они сейчас находятся посреди улицы, возможно, на виду ее коллег, и где-то есть ее банкир, с которым неизвестно что и насколько ее связывает.

Впрочем, в эту минуту, очевидно, она о нем и не вспоминала. В эту минуту она принадлежала ему. Андрей это чувствовал в ее реакции на него, об этом говорил пыл, с которым она отвечала на каждый его жест. Этому доказательством служил едва различимый стон, заставивший вибрировать ее тело – вибрацию он ощущал слишком хорошо, чтобы не понимать. Она сосредоточена на нем. Она поглощена им. Она с трудом оторвалась от него только для того, чтобы, пылающим взглядом впиваясь в его глаза, не сказать – вытолкнуть из себя:

- Ты мне нужен.

Эти ее слова заставили его, наконец, сдвинуться с места. Крепко ухватив ее ладонь, Андрей порывисто увлек Стешу к машине. Ему казалось, что они попали во временную петлю. Бесконечно долгая дорога по улицам чужого города, бесконечно длинный коридор гостиницы. И только ладонь Стефании, которую он снова крепко сжимал своими горячими пальцами, делала этот странный мир реальным. Потому что она тоже была ему нужна. Потому что их двое. Один мужчина. Одна женщина. И этот мужчина – он. И эта женщина – она. И в их отношениях сейчас, в их сосредоточенности друг на друге – что-то непереносимо острое и обволакивающе нежное. И какая разница, откуда оно взялось, как называется и как скоро может исчезнуть.

Сейчас они у ее двери в ярком свете коридора.

Она торопливо открывает замок своим ключом с маленькой биркой, тарахтящей от ее нервных движений.

- Там темно, - хрипло и жалобно выдыхает она, прижимаясь спиной к его груди и не входя.

- Сейчас будет светло, - говорит он, обходя ее и делая шаг через порог. Щелкает выключателем и оборачивается к ней. – Вот…

Свой шаг к нему делает и Стефания. Действительно ведьма. Самая настоящая. С пылающими глазами и чуть приоткрытым ртом...

... дверь за ее спиной захлопнулась с щелчком, отрезая их от мира. А она, не переставая его разглядывать, протянула ладонь, провела ею по его покрытой неожиданно мягкой седоватой порослью щеке.

- Попался, - негромко хохотнула Стефания. И это было последним ее осознанным действием в тот вечер.

Теперь попалась ты

* * *

Стефания спала лицом к стене, буквально уткнувшись в нее носом, и ей снилось, что кто-то постукивает по его кончику. Ощущение было настолько непривычным, что сквозь сон она невольно задумалась, что происходит-то, но упрямо попыталась удержаться за гранью начинающегося пробуждения. Впрочем, спать ей оставалось недолго. Потому что толчки сделались куда более интенсивными, будто бы кто-то пытался зарядить ей в лоб (или ей и это снилось?) Да и кровать, на которой было на удивление тесно, но зато тепло и уютно, будто бы подрагивала.