Соль - Адам Робертс

— Вы просто издеваетесь надо мной.

Ее лицо помрачнело. Охранники топтались на месте, не зная, что предпринять.

Хэфнер стало скучно. Она пробилась сквозь ряды солдат, беспардонно распихав их локтями, и пошла заниматься своими делами. Я пригласил Роду Титус следовать за мной в спокойное место, где она сможет выполнять свои обязанности.

Титус прошествовала в указанном направлении, ее лицо пылало от гнева. Охрана, выстроившись в цепочку, протопала за женщиной, чеканя шаг. Мы добрались до угла комнаты, который делила со мной Турья. Я сбросил ботинки, потом сел по-турецки на широкую кровать.

Рода Титус стояла уставившись на меня, охрана сгрудилась позади. Некоторое время мы оба молчали, затем ее прорвало:

— Что это значит?!

— Рода Титус, попытаюсь объяснить вам здешнее положение вещей. Существует работа, которую надо выполнить, занятия распределяются компьютером — не человеком, заметьте. Так случилось, что дипломатом назначили меня. Но мне это все не сильно нравится. Я разговариваю с вами только потому, что того требует наряд. И вскоре после того, как рабочий день закончится, уйду к женщине, с которой встречаюсь.

Рода Титус не знала, что ответить.

— Вы собираетесь бросить нас здесь? И что же нам делать? Куда идти?!

— Я должен вам подсказывать, чем заняться? Вы сами не знаете, чего хотите? — усмехнулся я, поражаясь нелепости концепции.

— Может, вы хотя бы выделили мне положенные дипломатические покои?

Я пожал плечами:

— Будьте моей гостьей, вам дадут койку в общежитии. Ваши люди там, конечно, все не поместятся, но они всегда могут сами построить себе палатки снаружи.

Если такое возможно, я бы сказал, что, она разозлилась еще больше. Женщина огляделась, осматривая комнату. Кругом стояли койки; лампы, прикрепленные к потолку, отбрасывали круги света, который рассеивался ближе к выходу. Как обычно, днем многие кровати были заняты. В тишине слышались неразборчивые стенания парочек, занимавшихся любовью. Рода Титус наклонила голову, не в силах распознать звуки, и только шестым чувством понимая, что они оскорбительны для чистой, благонравной женщины.

— Вы предлагаете мне, — проговорила она с видимым усилием, — остаться… здесь?

Я пожал плечами и практически решился бросить на сегодня работу и просто-напросто уйти. Мне уже начинало надоедать возиться с сенарским послом.

— В одном здании с… мужчинами?

— Можете пойти в женское общежитие и попросить кого-нибудь уступить вам место, — посоветовал я. — Но тогда придется оставить ваших солдат снаружи.

— Я ожидала увидеть специально подготовленные дипломатические апартаменты, — закричала вдруг она, буквально завизжала. — Мои личные помещения!

Заметьте, речь Роды Титус просто перенасыщена притяжательными местоимениями: «моя миссия», «мои люди» и даже «моя страна». Ерунда какая-то — считать, что тебе принадлежит вся страна, без исключения. Но сенарке не дано было понять комичность ситуации.

— Если вам так уж необходим отдельный дом, — сказал я, устав от этой темы, — найдите себе свободное место на восточном побережье и стройте себе на здоровье хоть целый дворец с башнями и подъемными мостами.

Мне не терпелось увидеться с Турьей, и через пять минут мы уже были вместе. Не знаю, что решили предпринять пришельцы из Сенара. Наверное, залезли обратно в свои шаттлы и спали там.

Следующим утром, не собираясь заниматься проблемами придурковатых сенарцев, я спокойно проговорил с соседними арадийскими поселениями целый час по голосовой электронной почте. Но Рода Титус все равно заявилась. Должно быть, преодолела застенчивость и попросила указаний у президента.

— Дорогой Церелем, — улыбнулась она мне, — я пришла одна.

Я пожал плечами. Забавно: каждый раз, когда она лицезрела данный жест, ее бровь слегка дергалась, из чего можно заключить, что такое поведение женщину раздражало. Но Рода Титус ничего не делала со своим гневом, только загоняла его глубже внутрь, так что ярость проявлялась в едва заметной мимике лица. Естественно, меня это поразило: никогда не видел, чтобы кто-то злился и пытался предотвратить выплеск эмоции. Соответственно, я использовал любую возможность, чтобы пожать плечами и понаблюдать за феноменом в действии.

— Я пришла одна, — немного более напряженным голосом повторила она, — в знак доверия. Отослала свою личную охрану устраиваться на свободных землях к востоку от поселения, что оставляет меня беззащитной в вашей стране.

Мы находились в комнате вне общежития, где хранилось оборудование для электронной связи. Я встал и вышел поискать себе чего-нибудь выпить. Рода Титус побежала за мной.

— Может, вы не понимаете важности моего поступка? — срывающимся голосом спросила она.

— Ну, так расскажите мне, — предложил я, усаживаясь на полу.

Она посмотрела вниз, явно раздумывая, не присоединиться ко мне, но не решилась.

Сенарские женщины приучены к мысли, что их достоинство важнее всего на свете, поэтому посланница никак не могла позволить себе сесть во фривольной позе на пол рядом с мужчиной. С другой стороны, нормы поведения принуждали ее чувствовать себя неловко, не в своей тарелке, заставляли стоять столбом и наклоняться ко мне, что начисто лишало беднягу достоинства. Парадоксальные люди.

— Мои люди, — начала она (снова притяжательное местоимение!), — это не просто охранники, защищающие меня от опасностей, поджидающих в вашей обители анархистов. — Она беспокойно оглянулась. — Они нечто большее. Они представляют собой символ сенарской мощи. Они…

Я остановил ее:

— Меня не интересуют ваши метафизические измышления.

Посланница замолчала и немного покраснела. Но, как видно, женщина решила не впадать в истерику, как накануне. Она все еще стояла, но теперь уже вертела по сторонам головой, ища, на что бы сесть. Оставив надежду отыскать хотя бы стул, Рода Титус осторожно устроилась на полу. Последовала пауза, во время которой она сидела, низко наклонив голову. Потом вновь посмотрела на меня, сверкнула улыбкой.

— Господин Церелем, — сказала женщина, — я решила, что вчера переговоры начались не совсем удачно. Наши культуры настолько разные, что мы просто не поняли друг друга. Вы недооценили честь и достоинство Сенара, которые сквозят во всех наших поступках. Вам не понравилась почетная охрана, а она всего лишь отражение важности моей миссии для Сенара.

Я отрицательно покачал головой, и Рода Титус остановилась, наклонилась и вопросительно посмотрела на меня. Мой стакан опять опустел.

— Вы, кажется, всерьез полагаете, что меня волнует ваша так называемая миссия. Что она занимает меня настолько, чтобы понимать или не понимать ее важность. На самом деле мне плевать на это.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});