Общак - Деннис Лихэйн

Боб затащил тело Эрика в холодильник.

Когда он вернулся, толкая перед собой ведро со шваброй, Надя так и сидела на своем стуле. Рот у нее казался шире, чем обычно, и она не могла отвести глаз от крови на полу, но в остальном выглядела как всегда.

— Он стал бы приходить снова и снова, — сказал Боб. — Когда кто-нибудь что-то отбирает у тебя и ты ему отдаешь, никакой благодарности такие люди не чувствуют, они лишь понимают, что ты должен им еще и еще. — Он опустил швабру в ведро, немного отжал и шлепнул на самое большое кровавое пятно. — Кажется бессмыслицей, верно? Но так уж они устроены. Считают себя на особом положении. Их невозможно переубедить.

— Ты просто взял и пристрелил его, — сказала Надя. — Ты просто… нет, ты сам-то понимаешь?

Боб тер шваброй пятно.

— Он бил мою собаку.

Глава шестнадцатая

Последний звонок

Марв ждал на улице в своей машине, остановившись под перегоревшим фонарем, где его не было заметно. Он видел, как девушка вышла из бара одна и пошла по улице, удаляясь от места его стоянки.

В этом не было никакого смысла. К этому времени Дидс уже должен был выйти. Должен был выйти десять минут назад. Марв заметил какое-то движение у витрины с горящей рекламой «Пабста», и тут свет погас. Но Марв успел увидеть чью-то макушку.

Боб. Боб был настолько рослым, что только его голова могла возвышаться над этой витриной. Эрику Дидсу пришлось бы для этого подпрыгнуть с разбегу. Но Боб — Боб большой. Большой, высокий и умный, гораздо умнее, чем показывает, и, мать его, он как раз тот человек, который может ткнуть мистера Зазнайку шнобелем в его дерьмо и спутать все планы.

Неужели ты это сделал, Боб? Взял и наколол меня? Испортил мне всю малину?

Марв поглядел на сумку на соседнем сиденье — из накладного кармана торчали билеты на самолет, словно показывая ему средний палец.

Марв подумал, что было бы нелишне заехать в переулок, пробраться в бар через черный ход и посмотреть, что там творится. На самом деле он и так уже понял, что там творится: Эрик Дидс провалил дело. Десять минут назад, почувствовав отчаяние, Марв позвонил ему на сотовый, но ответа не получил.

Разумеется, какой тут может быть ответ, когда парень мертв.

Нет, не мертв, заспорил сам с собой Марв. Нынче не те времена.

Для тебя, может, и не те, а для Боба…

Твою мать! Марв уже собирался заехать в переулок и посмотреть, что за хрень там творится. Он завел машину, и нога уже начала жать на педаль газа, когда мимо проехал черный «шевроле-сабербан» Човки, а за ним белый фургон. Марв снова перевел рычаг в положение «парковка» и сполз по сиденью. Он наблюдал поверх приборного щит-ка, как Човка с Анваром и еще несколько человек выходят из машин. У всех, кроме Човки, были брезентовые сумки на колесиках. Даже с такого расстояния Марв понял, что сумки пустые, когда парни разворачивали их, подходя к двери бара. Анвар постучал, и они стали ждать, облачка белого пара вырывались у них изо рта. Затем дверь открылась, чеченцы пропустили Човку вперед и вошли следом.

Твою мать, подумал Марв. Твою мать!

Он поглядел на билеты на самолет — его не ждет ничего хорошего, если послезавтра он окажется в Бангкоке без цента в кармане. План состоял в том, чтобы уехать с деньгами; с деньгами он мог бы перейти тайком границу и отправиться дальше на юг, в Кампучию, где, как он считал, никто не станет его искать.

Марв понятия не имел, с чего он решил, что там искать не станут, просто, если бы он сам себя искал, Кампучия была бы последним местом, где он рассчитывал бы себя найти. Впрочем, самым последним местом стала бы Финляндия или Маньчжурия, или другие холодные страны — возможно, это был бы наилучший выбор, самый разумный, однако Кузен Марв пережил столько зим в Новой Англии, что от мороза у него ныли правая ноздря и левое яичко, — короче, на хрена они ему, эти холодные страны?

Он обернулся на бар. Если Эрик мертв — а в данный момент это кажется весьма вероятным, — значит Боб только что сохранил банде Умарова, а заодно и всем остальным преступным синдикатам города миллионы долларов. Миллионы! Он, гад, станет героем. Может, ему выплатят награду. Човке Боб всегда нравился, потому что Боб вечно перед ним лебезит. Может, Боб выделит ему хотя бы процентов пять. Этого Марву хватит, чтобы добраться до Кампучии.

Ладно, значит, новый план. Дождаться, пока чеченцы уйдут. Затем переговорить с Бобом.

Теперь, когда у Марва появился план, он чуть приподнялся на сиденье. Тут его осенило, что ему, наверное, придется учить тайский. Или хотя бы купить книжку об этой стране.

Что-нибудь в этом роде. В аэропорту наверняка есть.

Човка сидел за барной стойкой и просматривал на телефоне Эрика Дидса последние звонки. Боб стоял за стойкой.

Човка развернул экран телефона к Бобу, чтобы тот увидел номер последнего пропущенного звонка.

— Знаешь этот номер?

Боб кивнул.

— Я тоже знаю этот номер, — вздохнул Човка.

Анвар вернулся из холодильника, волоча за собой брезентовую сумку на колесах.

— Влез? — спросил Човка.

— Мы ему ноги сломали, — сказал Анвар. — Влез как миленький.

Анвар поставил к двери сумку, набитую останками Эрика, и принялся ждать.

Човка убрал в карман телефон Эрика, вытащил свой.

Остальные чеченцы вышли из служебного помещения бара.

— Мы разложили деньги по кегам, босс, — сказал Георгий. — Дакка говорит, что минут через двадцать подъедет на пивном грузовике.

Човка кивнул. Он сосредоточился на своем телефоне, строча эсэмэски, словно шестнадцатилетняя школьница на большой перемене. Закончив, убрал телефон и долго смотрел на Боба. Если бы Бобу пришлось отвечать на вопрос, сколько длилось молчание, он бы сказал, что минуты три, может, четыре. Но казалось, что прошло дня два. Ни единая живая душа в баре не двигалась, не раздавалось ни звука, если не считать дыхания шести человек. Човка смотрел Бобу в глаза, затем сквозь них, проникнув в сердце и растекшись по крови. Добрался с кровотоком до легких, вошел в мозг, прошелся по мыслям Боба, затем по его воспоминаниям, словно по комнатам дома, который, возможно, уже предназначен под снос.

Човка сунул руку в карман и выложил на барную стойку конверт. Посмотрел на Боба, приподняв брови.

Боб открыл конверт. Там лежали билеты на «Селтикс».

— Места не самые лучшие, но неплохие, — сказал Човка. — Это мои места.

Сердце Боба снова забилось. Легкие наполнились кислородом.

— О! Ничего себе! Спасибо!

— На следующей неделе еще завезу, — сказал Човка. — Я не на все игры попадаю. Очень уж много игр, понимаешь? Не могу же я смотреть все.

— Разумеется, — сказал Боб.

Човка прочитал сообщение на телефоне и начал набирать ответ.

— Из-за пробок приходится выделять час на дорогу до стадиона и час на дорогу обратно.

— Пробки бывают ужасные, — сказал Боб.

— Я говорил Анвару, а он говорит, ничего страшного, — сказал Човка.

— Не так плохо, как в Лондоне, — сказал Анвар.

Човка все еще набирал текст.

— А как в Лондоне? Боб, расскажешь потом, как тебе игра. Значит, он просто взял и вошел? — Човка убрал телефон в карман и посмотрел на Боба.

— Ну да. — Боб заморгал. — Прямо через парадную дверь, когда я выпустил Милли.

— Сунул тебе пистолет под нос, а ты ему сказал: «Нет, только не сегодня», так? — спросил Човка.

— Я ничего не говорил, — ответил Боб.

Човка изобразил, как спускает курок.

— Нет, ты сказал. Ты сказал ему «бах!». — Човка снова сунул руку во внутренний карман и вынул еще один конверт. Тот раскрылся, когда Човка бросил его, распухший от денег, на стойку. — Мой отец передает тебе. Когда мой отец в последний раз давал кому-нибудь денег? С ума сойти! Боб, теперь ты наш почетный Умаров.

Боб не придумал в ответ ничего, кроме:

— Спасибо.

Човка потрепал Боба по щеке:

— Дакка скоро будет. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — сказал Боб. — Спасибо. Спокойной ночи.

Георгий открыл дверь, и Човка вышел, закуривая сигарету. Анвар вышел за ним, волоча за собой сумку с Эриком, колеса подпрыгнули на пороге и задребезжали по обледенелому тротуару.

И что за хрень там теперь? Марв видел, как чеченцы выходят из бара с одной сумкой на колесах, причем потребовалось два человека, чтобы поставить ее в фургон. Ему показалось, что, когда они пришли, у них было несколько сумок. Неужели все это для денег?

Он опустил стекло, когда чеченцы отъехали, и выбросил окурок на обледенелый снег возле гидранта. Окурок покатился по насту, свалился с тротуара и зашипел, упав в лужу.

Вот что еще он сделает, когда доберется до Таиланда: бросит курить. Хватит уже. Он стал поднимать стекло и заметил на тротуаре человека, стоявшего в каких-то трех дюймах от него.