Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла

Во-первых, ее зовут не Сара. А во вторых…

– А во-вторых – она ищет тебя, – продолжает за него Назарий. – Разве этого недостаточно?

– Она совсем на тебя не похожа, – отец никак не может оправиться от того, что услышал.

– На меня? – Назарий находит в себе силы улыбнуться. – У Сары ведь были черные волосы. Она похожа на маму, а я всегда был твоей копией.

Отец вместо ответа поднимает глаза и смотрит выше на стену.

Назарий следит за его взглядом. Здесь, в его комнате, над креслом висит портрет в широкой рамке. Отец ранее вложил в него все мастерство, на какое был только способен художник-любитель. Женщина, изображенная на картине, смотрит вдаль, сквозь мужчин, которые словно застыли, мыслями возвращаясь в прошлое. Еврейские черты лица придают портрету некую скорбность, а бледная кожа словно напоминает о том, что ее душа давно находится в ином мире. Она играет на арфе, и если прислушаться, можно было услышать едва уловимые звуки струн, музыку, которая осталась в прошлом, затихая и удаляясь с каждым годом все дальше.

Все дети считают маму красивой. Назарий же сейчас особенно осознает, что внешнее очарование – не главное, что было в его матери. Единственное, что всегда восхищало его и приводило в восторг, были ее глаза, которые взяли от еврейских корней свою черноту. И они были отнюдь не голубые, как небо в знойное лето – как у Симы. Но в них была жизнь, стремление к прекрасному. В них была любовь… Которая принадлежала чему-то или кому-то другому, но не его отцу.

На мгновение Назарию кажется, что лицо на портрете действительно очень напоминает Симу. Даже не в сходстве черт здесь дело, а чем-то другом. Будто умершая женщина передала по наследству сироте из приюта свой удел – жить так, как хотят того другие. И никогда из-за этого не стать счастливой.

Но что это с ним? Он ведь ни капли не верит, что его мать – мать Симы. Это какой-то бред. Нет, они совсем не похожи, ни малейшего сходства, ведь у его матери волосы завивались кольцами, и цвет глаз другой, и нос с горбинкой, а у Симы прямой. В отличие от своего отца, он-то знает правду…

– Конечно, я попробую опять навести справки, – слышит Назарий осипший голос отца. – Если нужно будет, снова попытаюсь съездить в Германию. Не думай, что я вот так поверил тебе. Все это очень подозрительно и не похоже на правду.

При этом голос его дрожит, словно он не верит собственным словам и говорит их только потому, что так нужно.

Позже Назарий лбом прислоняется к холодному стеклу окна, стараясь унять внутренний жар. Но это только начало. Он отдает себе отчет в том, что начал нечестную и даже страшную игру. Отступать некуда, хотя конца этой игры не видно. Проблема не в отце, а в нем самом. Ведь таких девушек он не встречал. И не встретит. Это что-то особенное. Это настоящее, живое. То, что волнует душу и заставляет ее трепетать. Это сама чистота, правда в ее обнаженном виде. И все это дико рушит все его планы.

Но что такое мимолетное восхищение идеалом по сравнению с жизнью человека?

Как бы там ни было, он не предаст Фролыча.

И не только потому, что тот помогал ему делать уроки и никогда его не бил. И не потому, что Фролыч не проклинал его отца за такую судьбу. И дело было не в долге, о котором Назарий так часто говорил. Было нечто другое, достаточно сильное, в чем он никому не признавался, только себе, да и то, давно избегал этих мыслей. А раньше – сколько раз Назария подмывало назвать его папой! Но он втайне мечтал, что Фролыч сам ему предложит. А тот все не предлагал. Вообще Фролыч поначалу только закатывал глаза от его внимания, а потом вдруг перестал, начал смотреть мягче, внимательно слушать. В его глазах иногда даже появлялось некое сострадание – к нему, сыну очень плохого человека. Однажды так вышло, Назарий до того проникся его жизнью, что ему даже не хотелось уходить. Он его обнял и сказал, что он ему как папа – в детской простоте. Но Фролыч тотчас его отстранил от себя, поставил перед собой. Его лицо сделалось серьезным и даже суровым. «У тебя есть отец, – сказал он тогда. – Всегда помни об этом и никогда не называй меня так». Назарий помнил. А что еще ему оставалось делать? Он был бы и рад забыть… но это невозможно.

Назарий и по сей день не знает, какой он – Фролыч. Его душа скрыта в глубоком колодце, где на самом дне не плещется вода, а ревет целый поток. Туда нет пути: Фролыч не открывает своих тайн, слишком замкнут себе, то ли из-за своей внешности, то ли это как-то связано с его прошлым…

Но это не мешает Назарию быть ему преданным. Хотя бы за то, что Фролыч был добр к нему и дарил душевное тепло, которого всегда так не хватало дома.

Нет, нельзя сойти с дистанции. Никто не говорил, что будет просто. Нужно идти вперед и смотреть на цель, важнее которой не должно стать ни одно мимолетное увлечение.

22 глава

– Назарий, ты здесь? – Сима негромко стучит в дверь и тут же заходит. Назарий сидит за столом, перед ним ноутбук.

– Заходи, – он радушно приглашает ее и сам привстает, протягивает руку. – Ты просто поболтать или какое-то дело?

– Скорее – дело, – она заминается. – Понимаешь ли… Прошло уже несколько недель, но мы еще ничего не сделали ну… насчет моего папы. Мне не хочется на тебя давить, но я чувствую себя здесь очень странно.

– Погоди, – Назарий выставляет вперед руку. – Я понимаю твои переживания. Но, увы, я был очень занят – то работа, то мои проекты, то еще что-то… Чтобы найти человека, нужно немало времени.

– Когда ты вел меня к себе, ты был так уверен… – Сима пожимает плечами. Почему-то ее охватывает бессилие, как будто она просит о чем-то невозможном или о том, что человек все равно для нее не сделает. Но Назарий ведь пообещал, он не может обмануть.

– Ну, если хочешь, давай начнем прямо сейчас, – парень приглашает ее присесть. – Я, например, не знаю о твоем отце ничего. Расскажи, какой он, как выглядит? Имя его ты знаешь?

– Знаю, – кивает Сима. – Я вспомнила его имя не сразу, а когда меня уже выписали из больницы, и