Ах, уехал мой любимый (СИ) - Кит Тата

- Пошутил? – застыла. Даже сердце перестало молотить в грудной клетке бешеным поршнем. – В смысле?

- Про маньяка. Нет в нашем парке никаких маньяков, - выпрямился он, сверкая зубами.

- А кто тогда этот мужик в шляпе? Ты же про него говорил?

- Я просто придумал, что маньяк может быть в шляпе. А тот мужик - совпадение.

- Придумал? – выпучила я глаза. – Дурак!

Резко выпустила его пальцы, крутанулась на пятках и широкими шагами пола прочь от этого ненормального шутника.

- Анют, - догонял он меня, но смешинка из голоса никуда не пропала. – Анют, подожди. Ты обиделась?

- Ты придурок! – ответила, не оборачиваясь. – Дурак, блин! И шутки у тебя дурацкие!

- Анют, - продолжал он меня преследовать. Вот кто маньяк. – Я же не знал, что так получится. Подожди.

Топала дальше, всеми силами игнорируя, что уже очень близко. И этого маньяка я только что сама вытащила из леса.

Не успела сделать еще один шаг, как плечи утонули в мягких, но настойчивых объятиях. Матвей почти повис на меня, пытаясь остановить.

- Ну, прости, - чуть прохладный нос уткнулся мне в шею. Шаг замедлился, а по лицу сама собой растеклась улыбка. – Ты сказала, что я дурак, а на дураков обижаться нельзя.

Нарочито обижено отвернула лицо в сторону и поджала губы, чтобы не показать улыбку. Хотелось просто прибалдеть, закрыв глаза, от такой неожиданной уютной близости.

- А ты, оказывается, очень быстро бегаешь? – продолжал он меня обнимать сзади и шагать вместе со мной по тротуару, не смущаясь прохожих, что бросали на нас умильные взгляды. – Я почти не успевал за тобой.

- Ты и не успевал. Я тащила тебя за собой, как воздушный шарик на ниточке.

- Ладно, - хохотнул он мне в шею. – Пусть будет так, тем более, я реально чуть не лопнул от смеха.

- Козырский, блин! – попыталась ткнуть его локтем, но предательский смех разрушил весь образ Снежной королевы.

- Всё, больше не обижаешься?

- Один придурок сказал, что на дураков обижаться нельзя.

***

Нужно быть настоящим волшебником, чтобы не просто вознести на седьмое небо, но и сделать так, чтобы я начала прыгать по облакам.

Матвей оказался именно таким волшебником.

Прогулка рука об руку; вкус тающей сладкой ваты на языке; брызги прохладных капель городского фонтана на горячей коже; ветер, вплетающий в распущенные волосы ароматы этого вечера, и, конечно же, взгляд глаз цвета тёмного шоколада напротив со взрывной карамелью в них, что лопалась мириадами ярких красок, когда Матвей смеялся.

И так, прыгая по облакам, дурацки кривляясь и шутя порой так постыдно, что краснели уши, мы добрались до двери подъезда моего дома.

- Вот, мы пришли, - произнесла я и повернулась к Матвею лицом.

Взгляд наткнулся на крепкую шею с острым кадыком, когда он поднял голову, разглядывая окна кирпичного человейника.

- Где твоё окно? – спросил он и опустил взгляд на меня.

- Оно с другой стороны дома. На помойку выходит, - зачем-то добавила я и сразу опустила голову. Ковыряя носком балетки асфальт, мечтала сотворить такую дыру, чтобы можно было от стыда в нее провалиться.

- Ясно, - хохотнул Матвей и, кажется, стал ещё ближе ко мне.

- Ну, - нарочито весело выдала я и с трудом посмотрела в его лицо, умоляя себя не начать заикаться. – Пойду я, наверное. Поздно уже. Темно…

- Ещё два часа назад ты бесстрашно тащила меня за руку от маньяка, а теперь испугалась обычной темноты?

- Не напоминай, - рассмеялась я, чуть расслабившись. Крепче прижала плюшевого медвежонка к груди и снова остановила своё внимание на лице Матвея.

Невольно облизала губы, заметив как его взгляд упал на них, а затем снова вернулся к моим глазам.

- Не замёрзла? – спросил он.

- Если честно, то немного.

- Иди сюда, - произнёс он и распахнул джинсовку, приглашая прижаться к его торсу.

- Я, наверное, лучше домой пойду. Да и тебе так холодно, наверное.

- Ну, если я буду вот так стоять и ждать, когда ты подойдёшь и обнимешь меня, то я, конечно, замёрзну.

«Обнимешь меня»?!

Боги!

Краска прилила щекам и жаром растеклась по шее. Я думала, что мне понадобиться ещё около десяти свиданий, чтобы научиться смотреть ему в глаза больше пяти секунд, а он уже, без малейшего стеснения, приглашает меня на обнимашки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Просто верни джинсовку на место и не замёрзнешь, - чуть упрямо вздернула нос, но внутри начала дрожать. Потому что за объятиями могут последовать поцелуи, а я до сих пор не поняла, как можно контролировать слюни, чтобы они не текли по подбородку и не потянулись между нами, когда поцелуй закончится.

- Как её вернуть на место? – повёл Матвей бровью. – Она же расстегнута.

- Так застегни, - повторила его хитрую мордашку.

- Не могу.

- Почему?

- Пальцы замёрзли. Видишь? Не получается, - он даже немного не напряг пальцы, чтобы застегнуть пуговицы.

- И как ты только с джинсами сам справился? – пошутила я и преодолела последний, разделяющий нас шаг.

- Меня мама собирала. Сказала, что я у неё самый красивый.

- Ясно, - хохотнула я.

Запрятала медвежонка под подмышкой и приступила к застёгиванию его пуговиц, начиная с нижних.

- А ты не хочешь сказать, что я самый красивый? – хитрая улыбочка слышалась в его голосе.

- Нет.

- Ну, всё, - вздохнул он горестно. – Сейчас ты меня застёгнешь, и я пойду на помойку под твоими окнами, чтобы пугать бомжей своим плачем.

- Они не из пугливых, - смеялась я, приближаясь к самой верхней пуговице, застегнув, наконец, и её. – Всё, теперь не замёрзнешь.

- Ай! – поморщился Матвей и потёр шею под воротом. – Что-то колется.

- Сильно? – нахмурилась я, вглядываясь в место, которое он потирал.

- Не знаю, но будто до крови. Как иголка. Посмотри, что там? - сказал он и расстегнул верхнюю пуговицу, слегка наклонившись ко мне, чтобы я могла лучше видеть.

- Я… - привстала на цыпочках, вглядываясь в ровную кожу без малейшего изъяна. – Я ничего не вижу.

- Но там что-то есть, - настаивал он. - Поближе посмотри.

Сделала ещё полшага, почти прижавшись к его торсу, и присмотрелась.

- Где…

Вопрос не был закончен.

Меня попросту заткнули мягкими тёплыми губами и схватили в капкан рук, оторвав от земли.

Или это я сама взлетела от счастья?

В один миг из головы, словно от прямого выстрела в лоб, вылетели все мысли о слюнях, языке, зубах и прочих наполнителях рта. Весь мир сузился до одного маленького круга под фонарём, в центре которого стояли мы.

Стояли и целовались.

Я цеплялась за ворот его джинсовки, боясь, что это трепетное видение может растворится в ночи и не оставить после себя ни следа.

Матвей нежно и в то же время крепко обнимал меня за талию, прижимая к себе так, словно тоже боялся, что я могу исчезнуть.

Разве можно добровольно отказаться от поцелуя, о котором даже мечтать себе не разрешала?

- Кажется, я перепутал, - прошептал Матвей, слегка отстранившись.

- Что? – непонимающе открыла глаза, силясь разогнать ресницами цветные звезды и фейерверки.

- Не шею кололо. Сердце.

Что я там говорила про седьмое небо? Прыгала радостно по облакам?

Нет.

Моё личное седьмое небо – это что-то, что гораздо выше облаков. Выше космоса. Это не просто отдельная планета, а целая Вселенная, созданная нами специально для нас.

***

Этой ночью я не спала. Совсем.

Невозможно уснуть, когда планируешь своё идеальное будущее с ещё более идеальным Матвеем Козырским.

У нас будет сын и дочка: Ваня и Ульяна. А ещё кот и пёс. В общем, идеальная семья. А ещё двухэтажный дом с большими окнами от пола до потолка и просторная терраса. Но это уже мелочи, главное, - чтобы сам Матвей был рядом и всю жизнь обнимал меня так же крепко как вчера вечером.

Проснувшись утром, первым делом бросилась к зеркалу, чтобы понять, насколько сильно я изменилась. Остался ли след от поцелуя на губах и сильно ли заметно, что я целовалась вчера? Как-то же должно проявляться, что я теперь взрослая?