Путешествие на «Каллисто» - Олег Игнатьев

Мне рассказывали, что у Романа Злотина дома небольшой зоопарк. Конечно, быть владельцем зоопарка в московских условиях довольно сложно, и можно предположить, что у Романа изумительная супруга, которая решается делить жилплощадь с разными ужами, жуками и скорпионами.

Когда я пришел в лабораторию, Роман занимался жертвоприношением, спасая жизнь более ценного экспоната за счет существования менее редкой особи: он впустил в большую банку, где сидела змея, маленького мышонка. Этот процесс кормления пресмыкающегося мне, откровенно говоря, эстетического удовольствия не доставил. Но все же делалось ради науки! И потом если рассуждать здраво, то среди нас тоже мало вегетарианцев.

Вечером сделал несколько выписок из книги Тома Нила. Может быть, с некоторыми из этих выдержек будет интересно познакомиться и вам.

«Я родился в Веллингтоне и был еще очень маленьким, когда мы переехали на новозеландский остров Южный. Достигнув совершеннолетия, я ушел из дома. Отслужив в армии, я направился на острова Океании. Я бродил с острова на остров, иногда на несколько месяцев устраивался кочегаром на один из тех старых и тихоходных грузовых пароходов, что курсировали между островами. Когда же мне это надоедало, я на время оставался на одном месте, занимаясь прореживанием кустарника или выращиванием бананов. Работа находилась всегда, и на кусок хлеба мне хватало. Только тогда я действительно узнал и полюбил острова, разбросанные, как жемчужины от ожерелья, в южной части Тихого океана. Это Манихики на заре, когда шхуна пробирается через проход в рифах; Папеэтэ на закате, когда океан тихо плещется у главной улицы города; легкая дымка на кокосовых пальмах Пукапука; облака над Моореа с его зубчатым силуэтом потухших вулканов; Паго-Паго... Я любил их, а было это за десять лет до того, как в 1931 году я вернулся в Новую Зеландию.

Несколько месяцев я перебивался случайной работой, затем опять отправился в путь, на этот раз уже зная куда, поскольку из всех островов один манил меня больше всего. Это был Моореа — маленький остров возле Таити, владение Франции. Здесь-то я окончательно и обосновался. Или думал, что обосновался. На острове яркой красоты с его зубчатыми пиками синего и серого цветов, поднимающимися от белых отмелей пляжей до внушающих ужас остроконечных скал на фоне голубого неба. Это маленький остров, на котором тем не менее для жизни было всего более чем достаточно. Остров изобилия. Я мог гулять по извилистой узкой дорожке вдоль берега, собирая гуайявы, кокосовые орехи или папайю.

Я был очень счастлив на Моореа. Выучился говорить по-таитянски, Завел одного-двух друзей, много работал, много читал. Единственное, что мне требуется до сих пор, — это интересная книга перед сном.

Именно на Моореа я впервые познакомился с произведениями американского писателя Роберта Дина Фрисби, которому суждено было столь серьезно повлиять на мою жизнь. Фрисби обосновался на островах Тихого океана и написал о них несколько книг, которые я читал и перечитывал, хотя в то время мне никогда не приходило в голову, что в один прекрасный день мы станем друзьями. Но судьба уготовила мне встречу с Фрисби.

Поскольку этому человеку было суждено оставить глубокий след в моей жизни, я должен описать его. Фрисби был необыкновенным человеком. Задолго до того, как я с ним познакомился, умерла его жена — туземка, настоящая красавица, оставившая ему четырех маленьких детей. Он был влюблен в острова, его книги об островах получили хороший отзыв критиков, но, насколько я знаю, отнюдь не сделали его богатым. Однако это его не трогало. Целью его жизни было писать, и он обладал счастливой способностью жить сегодняшним днем, не заботясь, очевидно, ни о чем другом.

Однажды вечером, когда мы уже хорошо были знакомы с Фрисби, я заинтересовался его словами. Фрисби сказал мне: «Том Нил, Суворов — самое красивое место на земле, и человек не жил по-настоящему, если он не жил там». Отличные слова, подумалось мне. Но не так-то легко воплотить их в жизнь.

В 1945 году у меня неожиданно возникла возможность на два дня съездить на Суворов. Это было приятное и спокойное путешествие. Не могу себе представить лучшей возможности для знакомства с южной частью Тихого океана, чем та, которую дает палуба маленькой шхуны. Жизнь текла на ней размеренно и неторопливо.

Мои первые впечатления от Суворова: несколько миль рокочущей, трепещущей коралловой цепи рифов, одинокие группы пальм на фоне голубого неба, пальмовые рощи, разбросанные по островкам, как бы пунктиром намечающим огромную, почти круглую петлю рифа.

Я пробыл на Анкоридже два дня и вернулся домой, но еще семь лет предстояло мне ждать осуществления моей мечты — переселиться на Суворов, семь длинных лет до того дня, когда другое судно из Раротонги пройдет где-нибудь вблизи острова. Возможность поселиться на Суворове представилась лишь в 1952 году, когда я совершенно случайно узнал, что небольшое судно «Махуранджи» пойдет на остров Манихика и курс его будет лежать мимо Суворова.

Договорившись с капитаном судна, я стал готовиться к отплытию. У меня оставалось всего две недели на то, чтобы собрать все, что, как мне казалось, необходимо человеку для жизни на необитаемом коралловом атолле.

Мне было пятьдесят лет. Моя мечта была юношеской, и не был ли я теперь слишком стар, чтобы успешно осуществить ее? Я льстил самому себе, считая, что по-прежнему нахожусь в отличной форме, но не вызывало сомнений, что трудности физического характера отразятся на мне тяжелее, чем это могло бы быть, скажем, двадцать лет назад.

Вот и пришел момент отплытия, я покидал Раротонгу, и, возможно, навсегда. Мы прибыли на Суворов 7 октября 1952 года».

Дальше Том Нил подробно говорит о своем пребывании на атолле Суворова. Сначала он прожил на атолле два года и, заболев артритом, вернулся на Раротонгу. Спустя некоторое время он вернулся на атолл и провел на нем еще около трех лет. Пересказывать содержание книги я, конечно, не стану, потому что гораздо интереснее для вас будет, на мой взгляд, знакомство с Томом Нилом и его рассказ о том, как он живет на атолле Суворова. Но один абзац из послесловия к этой книжке я все же приведу, потому что здесь объясняется, почему он покинул атолл: «Я покинул Суворов 28 декабря 1963 года. Главная причина была проста: я понял, что старею, а перспектива смерти в одиночестве меня не особенно прельщала. Пришло время пробудиться от прекрасного сна, пока он не стал кошмаром».

Итак, Том Нил говорит в своей книге, что он покинул остров, почувствовав приближающуюся старость, но почему же он решил вернуться на атолл? Сейчас ему уже далеко за семьдесят. Возраст не юношеский. Неизвестно, сколько он живет на Суворове в этот заезд, когда он в третий раз прибыл на Анкоридж. Все это предстоит узнать завтра, если мы найдем Тома Нила в добром здравии. В Аваруа последние сведения о Томе Ниле получили месяцев шесть назад, когда атолл посетила шлюпка с одного из кораблей, проходивших мимо Суворова. Тогда Том был жив-здоров, но ведь прошло полгода!

Впрочем, будем надеяться, что за это время с отшельником ничего плохого не случилось. Завтра все станет ясно.

13 февраля

Вчера вечером Баденков вместе с руководителями научных групп детально обсудили работу на атолле Суворова. Решили на Анкоридже — острове Тома Нила — устроить временную базу, конечно, если Том Нил не станет возражать, а все работы производить на остальных островках. Завтра же утром ботик высадит на Анкоридж Баденкова, Ольгу Григорьевну, Володю Семенова, Виктора Бабаева, Олега Климчука и меня. Оставив нас на острове, бот развезет других членов экспедиции по островкам лагуны. Мы же пробудем на Анкоридже до вечера и возвратимся на «Каллисто». Программу работ на оставшиеся два дня пребывания на Суворове определим позднее.

Признаться, когда наша группа спускалась по штормтрапу с «Каллисто» в ботик, все испытывали некоторое беспокойство. Еще раз повторяю, что никто не знал, какие события могли произойти за минувшие полгода на затерянном в океане клочке земли. Согласитесь, что в возрасте Тома Нила, имея за спиной столь солидный груз прожитых лет, быть Робинзоном сможет не всякий.

И вот мы приближаемся к Анкориджу. Матрос Володя Демченко, сидевший на корме с биноклем в руках, закричал:

— Вижу человека на берегу, он машет нам рукой.

У меня отлегло от сердца. Значит, у Тома все в порядке. Проходя через вход в лагуну около бурунов, заметили стаю резвящихся акул. Штук шесть их, выставив над водой верхние плавники, стремительно разрезали воду, устроив настоящую карусель.

Владимир Яковлевич Осинный приказал сбавить скорость, и мы тихонечко стали приближаться к Анкориджу. Том Нил стоял по колено в воде метрах в тридцати от берега, опираясь на сучковатую длинную палку. Высокий, очень худой, он молча делал знаки рукой, показывая, как удобнее провести бот ближе к берегу, минуя коралловые мели. Лицо его, бесстрастное, не выражавшее никаких эмоций, прикрывала видавшая виды потрепанная фетровая шляпа с большими полями.