Тяжесть сияния - Кирилл Григорьев

Афимия, как ни в чем не бывало, пила чай и знакомилась по телевизору с последними достижениями цивилизации. Она всегда, насколько помнила Тень, была эдаким адаптантом: все хватала на лету и делала верные далеко идущие выводы. Сколько же лет мы не виделись, подумала Тень, с кряхтением присаживаясь на стул. А кажется, будто совсем ничего.

— Чаю будешь? — спросила Афимия.

— Не до чаю, — прохрипела Тень.

— Тебя даже «Лекарь» не берет, — заметила Афимия, не отвлекаясь от телевизора.

— Новости смотрела?

— Уходить надо, — кивнула Афимия. — Не ровен час — заметут.

Последний раз в человеческом теле она была после революции. За несколько месяцев подмяв под себя несколько крупных банд, Афимия устроила на своей территории такую анархию — мать порядка, что чекисты объявили персональную охоту. Впрочем, охотились недолго — сдали свои же. А Жрица, когда к ней пришли просить за Афимию, молча вытолкала гонцов из мазанки. Даже дверь закрыла — на крепкий засов. Разобиженная на весь мир Афимия тогда и прониклась мщением. На расстреле, стоя в исподнем у щербленной стены, она поклялась вернуться. Чекисты ржали, развлекались. Не каждый же день расстреливаешь Жанну Д`Арк из соседской малины.

Тень тогда работала машинисткой в канцелярии, поэтому все прекрасно слышала из открытого окна. Последний для Афимии ружейный залп она тоже расслышала четко.

— Верно, — согласилась Тень. — Пора.

— С чего обо мне вспомнила? — прищурилась Афимия, оторвавшись от телевизора.

— Потому что тогда не помогла.

— Ты б и не смогла.

— Я знаю.

— Как Жрица? — помолчав, нехорошо осведомилась Афимия.

Тень пожала плечами, и ее вырвало.

Окончательно в себя она пришла через пару часов целительства Афимии, горьких настоек и болезненного курса иглоукалывания.

Афимия, засучив рукава халата, протирала ее толстой губкой. Тень села, отбросив волосы.

— Захорошело? — улыбнулась Афимия и Тень сейчас же решила, что ей пока лучше помалкивать. Во избежание дальнейших проблем.

А дальше начались лихорадочные сборы.

Тень вытащила оба отпускных чемодана и принялась сваливать в них все без разбора. Афимия на лету ловила вещи и пыталась хоть как-то их упорядочить, но куда там. Поэтому сборы протекли в кратчайшие сроки.

— У себя что-нибудь брать будешь? — намекая на статус соседки, спросила запыхавшаяся Тень.

— Размер у нас один, сгодится, — отозвалась бывшая Маргарита Петровна. — Чайку на дорожку?

— Давай.

Они присели за стол, и только разлили чай, как в углу кухни угрожающе закапало. Через пару минут, вода уже не бежала по стене, вздымая обои и штукатурку, а просто лилась с потолка. Вначале неуверенной капелью, а потом узкими, но быстро ветвящимися ручейками. В металлической раковине неприятно зацокало.

— Это что? — подняла Афимия голову.

Тень уставилась на бегущую воду и несколько мгновений соображала, копаясь в Настиных воспоминаниях.

— Нас соседи заливают! — нашла она, наконец, нужный эквивалент для описания ситуации.

— Вот козлы! — согласилась Афимия.

Тень выскочила в коридор, торопливо надевая тапочки с прихожей.

— Я сейчас! — крикнула она своей помощнице и открыла дверь.

Там, в темном тамбуре стояли люди. Свет из прихожей выхватил два хмурых решительных лица. Выбритые головы, черные кожаные куртки. Позади них был кто-то еще. Всего трое или четверо. Явно враги. «Олег», — сообразила Тень, в долю секунды словно сфотографировав картину. Ближайшее лицо дернулось к свету, но Тень, помедлив мгновение, уже отпрянула от проема. Она рванула дверь на себя, пытаясь закрыть. Первый гость успел подставить ногу в тяжелом ботинке. Ударившись в него, дверь отскочила. А Тень уже скороговоркой бормотала «Плащ Кобры», изо всех сил вцепившись в дверную ручку и уставившись на придавленный дверью носок ботинка.

Дверь рванули с другой стороны. Тень еле устояла, упершись ногами в косяк. Ручка стала гнуться. Дверь рванули снова и ручка, не выдержав, с глухим треском сломалась. Тень отлетела к стене, больно ударившись о шкаф спиной.

Словно в страшном сне, в дверном проеме появился не человек, нет, гора из костей и мяса, обтянутая джинсами ниже пояса и кожаной курткой выше. Голова его была непропорционально маленькой, а застывшее лицо не сулило встречным ничего хорошего. Тени не повезло. Сегодня она в Настином теле оказалась встречной.

Громила замер, поводя глубокопосаженными глазками. Они ощупали Тень, лежащую на полу, оценили перевернутую полку под зеркалом и уперлись в выскочившую с кухни на шум Афимию. Команду на исполнение глазки передали мгновенно. Очевидно, их носителя чертовски раздражало, когда кто-нибудь помимо него стоял на ногах.

Но это оказалось роковой ошибкой.

Человек-булыжник сделал шаг за порог, и его выброшенный вперед кулак, размером с добрую пивную кружку, хрустнув, встретился с лицом онемевшей Афимии. Та с грохотом исчезла в недрах кухни.

Зато Тень бескровными испуганными губами успела договорить заклинание.

И когда человек-гора повернулся к ней, его встретила уже не Тень в облике Насти. Его встретила огромная, переливающаяся темно-зелеными чешуйками смертоносная Кобра, раздувшая перед последним ударом свой капюшон. Змея из кошмара, с шипением обнажившая кривые ядовитые резцы.

Он даже не успел как следует удивиться.

Кобра могучим ударом, словно кеглю в боулинге, вышибла его из квартиры. Широкая грудная клетка ночного гостя лопнула. Парень был уже мертв, когда его шея сломалась об соседскую дверь. Второй гость, сбитый с ног точный клон первого, завозился на полу, пытаясь подняться.

Кобра протиснулась через дверной проем и молниеносно вонзила резцы прямо в его удивленное лицо. Два верхних вошли ему в голову в районе лба, нижние — разорвали горло.

И тогда Кобра, выдернув клыки из агонизирующего тела, издала тот самый жуткий звук, которого испокон веков боятся и ненавидят все люди. Она громко и плотоядно зашипела, роняя яд на окровавленный цементный пол.

3

Машина не заводилась.

Тень несколько раз подолгу крутила стартер, пока, наконец, аккумулятор не сел окончательно.

Выматерившись, Тень скинула ноги на асфальт и, достав из бардачка сигареты, закурила. Ночь сегодня выдалась на славу. Теплая и темная, словно на юге. И звезд отчего-то на небе оказалось полно. Почти полная серебряная луна со звездным изобилием — что еще надо для жгучей романтики? Она обвела притихший двор взглядом. Около ее машины метрах в пяти прямо на проезжей части лежал поздний собачник, сломленный «Сонным саваном». Рядом валялся похрапывающий сенбернар.

Что же делать?

Как вывезти тела?

И отчего сегодняшний вечер оказался вовсе не томным?

Тени показалось на мгновение, что все огромное мироздание внезапно возмутилось ее присутствием на грешной земле. Столько несчастий за один единственный вечер! Потоп у соседей сверху. Сломанные лифты, не один, а сразу оба. Неработающая машина. И, наконец, ночные гости. «Кто-то очень не хочет меня видеть, — решила она. — Но кто?!»

Ирина, поняла Тень. Двоюродная сестра вступила в игру. Мелкие пакости как раз в ее стиле. Если бы начала действовать тетка, она бы устроила локальный Армагеддон.

Значит, Ирка будет следующей. После своего муженька. С одними сучками мы же сумели разобраться.

Тень отбросила рассыпающий искры окурок в темноту и выбралась из машины. Впереди была сложная и тяжелая работа. Вначале найти ключи Мишки от гаража, подогнать к дому его «Навигатор» и спустить подготовленный трудолюбивой Афимией груз без лифта с двенадцатого этажа. Потом его тщательно упаковать в багажник. А потом определиться, куда ехать самим и куда везти тела.

Ночь предстоит длинная, вздохнула Тень. Наверное, самая длинная ночь этого лета.

Тень даже не догадывалась, насколько была права.

Разгром

1

Самым томительным всегда бывает ожидание.

Федор, расстроенный предыдущим разговором, рвался в бой. Вернее нет, не рвался. Он мечтал побыстрее разрядить свой жуткий агрегат в неуловимую Тень и, наконец, вернуться домой. Не к Шершню, а к себе.

Залезть в ванную, включить обжигающе горячую воду и драить, смывать с себя тот ужас, в который он, по бестолковости, окунулся. Каждодневный приход на работу к десяти и язвительные замечания Раечки по поводу наличия прыщей ему уже казались истинным раем.

Кроме того от выкуренных на голодный желудок сигарет у него разболелась голова, а теплая летняя ночь пугающе быстро остывала. Легкий ветерок набирал силу и уже чувствительно задувал в ворот легкой куртки.

А вокруг ничего не происходило.

— Ощутил? — вдруг произнесла рация голосом Шершня.