Поцелуй со вкусом манго - Джанет МакЛеод

Войдя в свою спальню, Эми достала потрепанное письмо, которое она прятала на дне нижнего ящика комода. Женщина в последний раз перечитала отчаянное послание Джесси.

«…Я уже не знаю, что мне делать. Билл груб с окружающими. Он обижается по совершенно ничтожным поводам. Я не могу даже взглянуть на другого мужчину (не говоря уже о том, чтобы заговорить с ним), чтобы он не вышел из себя. Теперь все не так, как прежде. Даже дочь его не радует, а я только благодаря Софи, своему солнышку, и держусь. Правда, у несчастного Билла был такой сильный приступ малярии, что после него он сам не свой. Я пытаюсь склонить его к мысли переехать на какое-то время в горы.

Дорогая сестричка, когда ты приедешь к нам в гости? Я знаю, что ты очень занята общественной деятельностью и столярной работой, но я так хочу тебя увидеть! И наша малышка будет тебе очень рада. Она напоминает мне тебя, такая же подвижная. Не представляю, чтобы Билл позволил мне поехать с ней в Эдинбург, поэтому ты приезжай к нам.

Твоя любящая сестра,

Джесси».

Прижав письмо к груди, Эми едва сдержала разрывающие ее сердце рыдания. Она собиралась приехать в Индию летом, но к тому времени, когда освободилась, ее сестра и зять были уже мертвы, а Софи оказалась на ее попечении.

Эми вернулась в гостиную, зажгла спичку и бросила загоревшееся письмо в камин.

— Прости меня, Джесси, — прошептала она, глядя, как тонкая бумага превращается в горстку пепла, после чего с тяжелым сердцем вернулась к работе.

***

Проехав Куинсферри, сестры вынуждены были остановиться из-за проколотой шины, а второй раз им пришлось сделать остановку из-за перегрева двигателя. Поэтому к дому старого вязальщика на берегу реки Тей они подъехали лишь после полудня. Дедушка обрадовался их появлению и, хотя его зрение и слух стали хуже, соображал он так же быстро, как и всегда.

— Вышла замуж, ты сказала?! — воскликнул он. — Крошка Тилли Уатсон теперь замужем!

— Не надо так удивляться, дедушка Дениэл, — рассмеялась Тилли. — Мне уже двадцать один год.

— Ну, и где же ты его прячешь?

— Он вернулся в Ассам.

— В Ассинт[32]?

— Нет, в Ассам, это в Индии, — громко сказала Тилли. — Он чайный плантатор.

— Да, да, — втянул воздух сквозь дыры от выпавших зубов дед. — Чайный плантатор, значит? Как твой отец, Софи.

— Да, дедушка, — подтвердила Софи. — И к тому же муж Тилли работает в той же компании.

— А, вот как! Ну, я надеюсь, он хороший человек, Тилли.

Он поднялся со своего табурета.

— Чайку? Конечно, выпьем чаю, девочки. И вам повезло: сегодня утром я наловил рыбы. Тилли, пойдем, поможешь мне ее почистить, — хохотнул он.

Софи и Тилли остались на ночь и, наслаждаясь обществом старика, проболтали допоздна, вспоминая прошлые времена. Он был просто кладезем семейных преданий и историй из прошлого века, когда Андерсоны были лучшими вязальщиками сетей во всем Перте. Сестрам никогда не надоедало слушать его рассказы.

— Вы напоминаете мне моих племянниц, — сказал дедушка Дениэл, набивая свою старую глиняную курительную трубку. — Да, Джесси была такая же хозяйственная, как и ты, Тилли, и не побоялась уехать на край света, чтобы выйти замуж и создать семью. Да, она всегда этого хотела — иметь собственную семью.

Сестры переглянулись, сидя в погруженной в полумрак комнате. В глазах Софи промелькнула горечь из-за столь жестоко оборванной жизни ее матери.

— А ты, Софи, — продолжил дед, — точно такая же, как эта своенравная Эми. Она всегда торопилась изменить мир, и горе было тому, кто замешкается у нее на пути! Но она тоже по-своему нежна. Нетерпеливая, да, но с добрым сердцем и обостренным чувством справедливости.

— Никогда не думала, что я похожа на тетю Эми, — сказала Софи, — или что ты, Тилли, похожа на мою мать. Но мне нравится эта мысль. Приятно думать, что она была такая же добрая, как и ты. От этого она как будто становится чуть ближе.

На следующее утро Софи и Тилли сходили с дедушкой Дениэлом в церковь, а потом сварили овощной суп, который съели все вместе перед отъездом. Поднялся ветер, и Софи сказала, что им пора отправляться в путь.

— Да, с запада идет буря, — сообщил дедушка Дениэл. — Я чувствую ее приближение.

Гостьи обняли деда на прощание и, не обращая внимания на порицание его соседа, осуждающего их за поездку в воскресенье, да еще и на столь богопротивном транспортном средстве, отправились в путь.

Вцепившись в руль, Софи гнала на юг, пока ее руки не стали бесчувственными и негнущимися, словно колоды. С запада ползли черные тучи. Когда девушки уже въезжали в пригород Эдинбурга, их накрыло грозой: холодный косой дождь и шквалистый ветер едва не снесли их с мотоцикла.

Когда Софи и Тилли приехали на Клерк-стрит, они замерзли и вымокли до нитки. Сестры с облегчением слезли с мотоцикла. Софи озябшими пальцами с трудом всунула ключ в замок входной двери, и девушки, тяжело дыша, ввалились в темный холл, смеясь и отряхиваясь.

— Иди в ванную первая, Тилли, — предложила Софи. — Ты вся посинела от холода. Надеюсь, у тети Эми найдется что-нибудь поесть. Я сейчас и слона проглотила бы.

На подгибающихся от усталости ногах Софи поднялась на второй этаж и первая вошла в квартиру.

— Мы вернулись! Насквозь промокли, но доехали.

Из-за бушующей за окнами бури в квартире царил полумрак, а тетя еще не зажгла в гостиной газовую лампу.

— Тетя Эми!

В кухне тоже было темно.

— Она, наверное, прилегла вздремнуть, — сказала запыхавшаяся Тилли, падая в потертое кресло, отправленное доживать свой век на кухню.

По пути в тетину спальню Софи заглянула в мастерскую. Что-то здесь было не так. Книжный шкаф лежал на полу. Софи вошла в комнату, вглядываясь в полумрак. То, что предстало ее взору, она осознала не сразу: из-под массивного шкафа торчали ноги.

— О господи! — ахнула Софи.

Она опрометью бросилась к противоположной стороне. Прямо перед ней мертвенно белело лицо тети.

— Тетя Эми! — завопила Софи.

Глаза женщины неожиданно открылись. Она попыталась что-то сказать.

— Я здесь, тетя! — крикнула Софи. — Не шевелись!

Девушка навалилась на шкаф, но не смогла сдвинуть его ни на дюйм.

— Тилли! Тилли! — заорала она.

Кузина тут же примчалась ей на помощь.

Глава двенадцатая

Сестрам с трудом удалось сдвинуть тяжелый шкаф с тети Эми. Сколько она пролежала, придавленная им, можно было только гадать, сама она ответить на этот вопрос была не в состоянии.