Вариант Омега (Операция Викинг) - Николай Леонов

Шлоссер проснулся в отвратительном настроении. Чертыхаясь, встал, сделал гимнастику. Мстя себе за почти ежедневное пьянство, добавил несколько упражнений. Он дольше обычного пролежал в ванне. Стоял под холодным душем, пока окончательно не замерз. Растеревшись жестким полотенцем, облачился в лучший костюм, новую белоснежную рубашку, долго выбирал запонки и галстук и, брезгливо оглядев себя в зеркало, вышел к завтраку.

- Кофе холодный, - заявил он, не успев еще сесть за стол.

- Господин барон, уже пятнадцать минут восьмого...

Шлоссер не дал денщику договорить.

- Я не в казарме, черт тебя побери! - Шлоссер бросил салфетку на колени, съел омлет, ожидая свежего кофе, быстро пролистал газеты. Войска Манштейна вступили в Севастополь и ведут тяжелые уличные бои... На остальных участках бои местного значения.

- Генерал тоже с утра бывал в плохом настроении, - разговаривал сам с собой Хельмут, меняя тарелки и наливая в рюмку коньяк. - А когда генерал одевался с утра, как на бал, значит, быть беде.

- Убери со стола коньяк, чтобы я его за завтраком больше не видел, Хельмут. Где кофе, черт тебя побери?! - Шлоссер отбросил газеты, вышел из-за стола, встал у открытого окна.

Туман прилипал к остроконечным крышам города, нехотя опускался в узкие улочки, забивался в темные углы. Шпили крыш уже высохли, а на улицах еще было сыро. Город напоминал Шлоссеру топкое болото, где любая неосторожность может привести к гибели.

Завтра Маггиль должен отдать русского. Франц утверждает, что русский молчит, не то что не дает показаний, а просто молчит. Не говорит ни слова. В Таллинне ли вообще этот высокий капитан? Франц мог обмануть, доложить о нем начальству. Русского забрали. Может быть, сейчас он уже в Берлине. Теперь никто, даже адмирал не вырвет его из рук СД. Капитан исчезнет. Результат - ноль. Шлоссера, как не выполнившего личный приказ фюрера, в лучшем случае сошлют назад в имение, а скорее всего направят с понижением на фронт. Черт дернул заигрывать с чернорубашечниками!

- Кофе на столе, господин барон.

Шлоссер прошелся по комнате, едва сдерживая себя, чтобы беспричинно не отругать старого Хельмута, сел за стол, обжигаясь, выпил две чашки кофе. Хельмут смотрел осуждающе: этого раньше не бывало с бароном, две чашки кофе станет пить только плебей.

По комнате рассыпались трели междугороднего телефонного звонка. Хельмут, опередив Шлоссера, снял трубку.

- Особняк барона Шлоссера, - сказал он официально. - Одну минуту, господин капитан, сейчас доложу. - Хельмут прикрыл трубку рукой. Господин барон, из канцелярии адмирала Канариса.

Выждав несколько секунд, Шлоссер взял трубку.

Безукоризненно вежливый капитан передал привет от адмирала и отца, справившись о здоровье, несколько минут распространялся о погоде. Шлоссер отвечал междометиями, а в конце разговора попросил позвонить завтра вечером. Капитан ответил, что всегда рад, пожелал всех благ, повесил трубку.

Разговор с Берлином испортил настроение окончательно. Шлоссер долго смотрел на черный равнодушный аппарат, снова снял трубку, набрал номер. После долгих гудков ответила Лота.

- Вас слушают, - неуверенно сказала она. Шлоссер молчал, пытался представить, как она выглядит - как одета, какое у нее выражение лица. Вчера, после ухода Маггиля, глаза у нее из голубых превратились в черные... Лота дунула в трубку и повторила: - Вас слушают. - Она еще подождала и тихо спросила: - Это вы, барон? - Шлоссер молча кивнул. Вчера я забыла вас поздравить с очередной победой, ведь вы, как и предполагали, нашли в машине то, что искали. - Лота сделала паузу. Мне приятно, что вы молчите, барон. - Она повесила трубку.

Шлоссер еще долго слушал частые гудки. "Невоспитанная сентиментальная девчонка..." Повесив трубку, он обозвал Лоту еще несколькими обидными словами. Настроение не улучшалось.

Едва войдя в кабинет, Шлоссер вызвал начальника дешифровальной группы.

- Докладывайте о ваших успехах, - сказал Шлоссер, когда фельдфебель переступил порог кабинета.

- Господин майор...

- Это не новость, - перебил Шлоссер, - я уже много лет майор. Я вам дал книгу с шифром, а вы не можете расшифровать пустяковые радиограммы. В чем дело?

- Еще не нашли нужную страницу. - Фельдфебель не сводил глаз с расхаживающего по кабинету Шлоссера.

- Как вы ищете?

- Начали с первой, господин майор.

- Боже мой! - Шлоссер вздохнул. - Будем благодарны дуракам: не будь их, мы не смогли бы преуспеть в жизни. Дайте мне книгу.

Когда фельдфебель принес томик, Шлоссер взял у него книгу, сдавил ее ладонями, посмотрел на нее сбоку

- Подойдите, - позвал Шлоссер, подходя к окну. - Что вы видите?

- Где, господин майор?

Шлоссер поднял взгляд на фельдфебеля.

- Как ваше имя?

- Курт, господин майор.

- Вольно, Курт. Страх - плохой помощник в работе. Смотри сюда, видишь темную полоску, и листы сходятся неплотно. - Он повернул томик боком. - В этом месте книгу открывали чаще, надо быть внимательнее. Иди. У тебя остались целые сутки. Завтра утром радиограммы должны быть расшифрованы.

А сколько осталось времени у него, майора Шлоссера? Что бы сказал отец, узнав, что его Георг, стремясь облегчить свою работу, собственноручно отдал человека в гестапо? Ничего не сказал - генерал не поверил бы. Шлоссер вспомнил сухое лицо отца, жесткую щеточку усов, светлые, чуть слезящиеся глаза. Отец долго противился желанию Георга работать в абвере. Но молодой Шлоссер был увлечен идеями Канариса. Георг мечтал стать немецким Лоуренсом. После долгих споров, под давлением Канариса, обещавшего лично следить за карьерой Георга, генерал сдался.

Шлоссер повертел в руках бутылку коньяку, поставил назад в шкаф. Необходимо быть в форме. В абсолютной форме! Завтра, когда Маггиль привезет русского - Шлоссер старался не думать, что гестаповец может обмануть, - майор абвера должен находиться в отличной форме.

Он предупредил, что вернется часа через два, сел в машину, решил покататься по городу. За рулем он всегда чувствовал себя собранным и сильным, мерное урчание мотора снимало напряжение, подзаряжало энергией. Но на узких улочках Таллинна Шлоссеру было тесно, а когда он выехал за город, его тут же остановил патруль. Офицеры козыряли, извинялись, но стоило разогнаться, как на шоссе появлялся новый мотоцикл. Один раз Шлоссер не обратил внимания на приказ остановиться, его начали преследовать, над лакированным кузовом пропели пули; майор длинно выругался, встал у обочины.

- Извините, господин майор, номер вашей машины нам неизвестен, сказал солдат, возвращая ему документы.

Шлоссер, не ответив, поехал назад в город, остановил машину в узком переулке.

В операции "Троянский конь" наступил решающий этап - надо заставить русского работать. Завтра. Все решится завтра. Шлоссер представил, как, разговаривая с адмиралом, долго будет расспрашивать о здоровье и, между прочим, вскользь, как о само собой разумевшемся факте, сообщит, что имеет прямую связь с Москвой.

Настроение улучшилось, барон оглянулся, неожиданно выяснилось, что он остановился у особняка Лоты. "Что же, надо проверить, все ли готово к приему гостя", - попытался он обмануть себя. Он погулял у дома, придирчиво разглядывая двери, окна, выходящие в небольшой сад. Одноногий садовник копался у клумбы. Сорокалетний фельдфебель абвера прыгал на деревяшке, придирчиво оглядывал свое хозяйство и не мог даже у опытного человека вызвать и тени подозрения. Шлоссер вошел в дом.

В прихожей барона встретил охранник, он неловко поклонился, хотел было вскинуть руку в фашистском приветствии. Шлоссер оглядел косолапого, без нужды одергивающего пиджак парня.

- Ваша должность в доме? - спросил Шлоссер.

- Повар, господин майор!

- Не кричите. Повару полагается быть на кухне, а не торчать у дверей. - Шлоссер прошел в дом.

- Так точно, господин майор, - тяжело дыша над ухом барона, бормотал "повар". - Эльза, наша горничная, неожиданно уехала. Некому встречать гостей.

- Знаю. К вечеру пришлю новую. - Шлоссер остановился на заднем крыльце, навстречу барону из сада выбежала овчарка, оскалившись, обнажила влажные клыки. "Повар" чуть слышно свистнул, овчарка послушно села, но продолжала настороженно коситься на Шлоссера. Он вернулся в дом.

- Хозяйка завтракала?

- Никак нет, господин майор!

- Приготовьте ей завтрак, для меня чашку кофе, - направляясь в гостиную, Шлоссер добавил: - Если не научитесь одеваться, разговаривать и вести себя соответственно легенде, отправитесь на фронт.

"Повар" прихлопнул рот широкой ладонью, готовое сорваться: "Слушаюсь, господин майор", - превратилось в невнятное мычание.

В гостиной никого не было. Шлоссер, не зная, что предпринять, остановился в нерешительности. Послать доложить о своем приходе? Некого. Подняться в комнату Лоты без предупреждения? Неловко. Ждать собственную секретаршу, когда она соблаговолит спуститься? Барон нетерпеливо притопнул.