Записки психиатра (сборник) - Максим Малявин

Сказано – сделано. Для любимой дочери мама по суперблату нашла специалиста аж где-то в другом крупном городе, договорилась о встрече, и семья тронулась в путь. Встреча не задалась. То ли врач был излишне увлечен фрейдистским толкованием всего и вся плюс слишком настойчиво выспрашивал, какие наркотики и какое спиртное предпочитает юное создание (ну, человек всю жизнь занимается наркологией, отсюда и штиль, и деформация), то ли сама консультация, загадочным образом состоявшаяся в двенадцать ночи, была для него на текущие сутки лишней, да только все закончилось слезами со стороны консультируемой и мрачно-неопределенными прогнозами со стороны консультанта. Чтобы не отпускать пациентку уж совсем без рекомендаций, он выписал пару препаратов – снотворное да глицин, который еще никому и никогда не вредил, наказал принимать всенепременнейше и – внимание, третья контролечка – взял расписку, что такая-то и такая-то снимает с доктора всю ответственность за свою дальнейшую судьбу. Вот после этого визита сон и аппетит пропали напрочь. Мало того, что она плохая мать, мало того, что ребенка запустила, так еще и сама психически больной оказалась. Доктор зачем расписку взял? Посмотрит данные, подымет адрес, отправит свою запись по месту жительства – и привет, получите место в уютной палате! Абзац котенку!

Уже не могу в точности припомнить всех слов, которые я изыскал, дабы успокоить: что такие молодые и красивые интереснее мужьям, нежели дурдому, что психбольница не резиновая, и на всех желающих мест не хватит, что очередь расписана на три квартала вперед, и никакие уговоры не помогут, что письмами из чужих городов главврач топит печку долгими холодными вечерами… И кто вам вообще сказал, что вы – психически больная? А подать-ка его сюда, пусть взглянет в глаза мои суровые! Мнительность, милая, – это хорошо. Почему? Она – ваш ангел-хранитель. Она много раз не давала вам наделать глупостей. Просто вы, солнышко, устали; ухаживать за ребенком, да еще и с вашей мнительностью – жутко утомительное занятие. Я бы мог назначить курс лечения, но не буду. Лечить вас от вашего характера даже Богу не под силу, а моя жалкая попытка и вовсе бы потянула на манию величия. Вы, кстати, не заметили, что за все время нашей беседы я так и не спросил, как вас зовут? И не спрошу. Ступайте.

Вчера звонил радостный муж. Несостоявшаяся пациентка четыре ночи спит как совесть депутата, с аппетитом ест и обещает дать в глаз первому, кто назовет ее ребенка рахитичным.

Кукушка

Эта история из копилки еще одного доктора-психиатра, нашего друга. Есть у него на участке больная шизофренией со второй группой инвалидности. Сыну девятнадцать лет, муж давным-давно сбежал. На прием пациентка ходит регулярно, делает пролонги [36] , последние несколько лет все было тихо и гладко. До последнего визита, когда она вдруг заявила, что теперь ей нельзя принимать лекарства.

– Это еще пуркуа?

– Я беременна, доктор.

– Поздравляю. Ну что ж, действительно нельзя.

– И вот еще что. Мне нужна справка о том, что мне можно вынашивать и рожать, а также направление на другое УЗИ.

– Ну, со справкой никаких проблем, а что не так с УЗИ?

Тут пациентка извлекла из недр дамской сумочки (вы такие знаете, с четвертым измерением, где все вечно теряется) снимок УЗИ и лист с записью специалиста, где тот писал, что ни в чем не уверен, но все возможно, и беременность предположительно есть, если дама так настаивает. Александр Алексеевич, наш приятель, восхитился – это надо же было так индуцировать доктора!

– Да вы сами убедитесь! Просто надо еще более подробный снимок сделать, на другом аппарате!

– Да-а… Что называется, я не гинеколог, но посмотреть могу…

Пришлось созывать консилиум, на котором доктора по очереди вглядывались в снимок, изображая мощную работу мысли, на глазах меняющую френологический облик – Ломброзо удавился бы от осознания собственной несостоятельности. По уровню латентной экспрессии сцену можно было сравнить с картиной «Депутаты госдумы осознают величие и гениальность квадрата Малевича». Как и доктору УЗИ, явных признаков беременности никому из присутствующих найти не удалось. Наконец, Александр Алексеевич выразил общее осторожно-сдержанное мнение:

– Вы бы того… поосторожнее с частыми УЗИ. К чему будущего ребенка (и специалистов узкого профиля заодно) лишний раз тревожить.

– Да что с ребеночком сделается! Его кукушка охраняет.

– Кто?!

– Кукушка. Вот, разве не видно?

Она взяла в руки снимок.

– Вот это, – тычок пальцем в черный прогал, – ребенок. Это, – палец смещается в сторону, – кукушкино гнездо. Видите четыре яйца? Вот она на них сидит и заодно моего ребенка охраняет.

Доктора в полной тишине переглянулись. Положение обязывало сохранять спокойствие истуканов с острова Пасхи, но в голове упорно крутилась картина, достойная пера Ильи Глазунова: устало-беззлобно матерящийся ангел-хранитель, обсуждающий с кукушкой план вынашивания и родов и на всякий пожарный грозящий ей перстом – дескать, не смей подменить потом дитё своими четырьмя кукушатами, а то я твою натуру знаю! Чертики в глазах давно сменили «летку-еньку» на отрешенно-исступленное «яблочко», и для контролечки не хватало только пара из ушей.

– А сама кукушка где?

– Как где? Полетела за червячками. Скоро вернется.

Проводив даму, врачебный коллектив переглянулся и сполз на пол от смеха. Воображение упорно рисовало образ кукушки, деловито снующей туда-сюда с червячками в клюве.

...

P. S. Поскольку беременности так и не обнаружилось, прием лекарств возобновился, кукушка благополучно покинула гнездо, с облегчением вздохнули взрослый сын, специалист ультразвуковой диагностики и участковый гинеколог.

Снова о родственниках пациентов

История эта тоже из копилки нашего друга Александра Алексеевича. Как уже упоминалось, иногда (редко, но метко) родственники наших пациентов сами являются людьми весьма неординарными, имеющими особый взгляд на жизнь, особую логику, совершенно особый морально-этический комплекс быстрого свертывания и, до кучи, айне специале вундерваффе в виде кляузно-кверулянтской внутренней установки широкого радиуса действия. Хабитус [37] такого чуда чаще всего можно заранее просчитать по брезгливо-скорбной складочке в углу рта, по хронически поджатым губам, по катастрофически низкому, буквально несовместимому с мирной жизнью уровню стыда, совести и самокритики в глазах, по мертвяще-сосущему ощущению от самого его присутствия рядом с тобой.

Однако промашки бывают и у профессионалов, и Александр Алексеевич понял, что зря расслабился, только когда уже было поздно пить «Боржоми». И ведь в самом деле, кто бы мог подумать!

Объявился у него на участке дедулька с сенильной деменцией, а проще говоря – со старческим слабоумием. Ну, объявился и объявился, население города не только стареть имеет тенденцию, но и с ума сходить по всяким причинам, процесс закономерный, наше дело – лечить по мере скромных возможностей и помогать в социальной адаптации. Инвалидность с недееспособностью и опекой справили, лекарство назначили. Поскольку лекарство дорогущее, то для его выписки (бесплатно, естественно) пришлось доктору собрать врачебную комиссию, чтобы обосновать коллегам и особливо начальству правильность сего назначения. Собрал, доказал, лекарство выписал. Дочь дедульки лекарство и инструкции, как его давать, получила, с доктором мило раскланялась, все разошлись довольные друг другом. Время идет, дед лекарство получает и принимает регулярно, без перебоев.

Но вот как-то раз главврач звонит Александру Алексеевичу и велит тому явиться пред светлы очи с баночкой вазелина для облегчения воспитательного процесса. Не помнящий за собой в недавнем прошлом смертных грехов доктор в полной непонятке отправился на аудиенцию, где ему с порога предъявили – дескать, хреново вы, Александр Алексеевич, дедушек с деменцией и их дочек удовлетворяете. Неудовлетворенные граждане страшны в гневе и дьявольски изобретательны в способе мести. Из-за вашей, доктор, нечуткости к их проблемам и чаяниям Минздрав области поимел сначала жалобу, потом меня, а уж я-то… Вам что, лекарства (далее следовало название именно того препарата, который доктор выписал старичку) жалко?

Такого красноречия Александр Алексеевич не демонстрировал давно. Видимо, сыграла роль абсолютная необоснованность жалобы вкупе с представленной картиной жесткого порно в кабинете главврача. Непечатными были даже жесты рук и выражение глаз. Секретарь с блокнотом прильнула к замочной скважине – конспектировать. Не убавил красноречия доктора даже тот факт, что главврач – женщина. Худо-бедно разобрались, воспитательно-наказательное соитие было отменено, порешили вызвать дочь больного, чтобы прояснить ситуацию с жалобой.