Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма - Виктор Кондрашин

Именно негативное отношение основной массы крестьянства к политике большевиков во многом способствовало падению советской власти в районе мятежа чехословацкого корпуса, поскольку крестьяне не стали защищать власть, грабившую и разорявшую их хозяйства. Об этом шла речь, например, в докладе председателя Высшей военной инспекции Н.И. Подвойского — «Защита советской власти в борьбе с чехословацким мятежом», направленном летом 1918 г. в СНК, ЦК РКП(б) и ВЦИК. Анализируя причины успеха антибольшевистских сил в Поволжье, автор указал на ошибки советской власти в деревне. В частности, он отметил, что в сельской местности Приволжья и Приуралья накануне мятежа вооруженные отряды красноармейцев «часто превращались в наемников-преторианцев», ведущих себя среди населения, «как в завоеванной стране»{295}.

Однако негативное отношение к аграрной политике большевиков не означало прямого участия крестьян в установлении в регионе новой власти. Документы свидетельствуют об отсутствии в начальный период чехословацкого мятежа у большинства из крестьян точной информации о сути происходящих событий. В этом плане весьма показательно содержание слухов, ходивших по деревням в связи с выступлением чехословаков, приведенных В.В. Кабановым в специальной статье на эту тему Вот лишь некоторые из них: «Приволжское село Каменка. По слухам, будто бы в Самаре идет война. Какие-то неизвестные войска — “нехристи” — дерутся с красной гвардией. Сельчане обсуждают последние слухи. — “Чеки” — это деньги. Причем тут деньги? Но появляются толкователи: — Ленин, большевики и жиды бежали к немцам и увезли все деньги. В Москве теперь англичанин Вильсон, который выпускает новые деньги — чеки. — А может, это и не деньги совсем, а люди… — Какие те люди! Что ты, очнись! К вечеру, однако, выясняется, что “чеки” — это все-таки люди неизвестного войска, и в Самаре идет война. — Из-за чего? — Будто оттого, бают.., народ-то… В Румынии, будто, красногвардейцы опрокинули вагон с этими самыми чеками. Вагон-то они опрокинули — вот от этого и поднялась война в Самаре»{296}.

Непосредственное участие в мятеже приняли лишь небольшие группы крестьян из так называемых «эсеровских дружин»{297}. По воспоминаниям красного партизана Япарова, «кулаки» его деревни Каузияка Мензелинского уезда во время появления чехов в г. Мензелинске снабжали их продовольствием. Они пригласили 300 чехословаков в свою деревню и накормили их{298}.

Следует отметить, что уже с первых дней существования новой власти для крестьян был очевиден факт, что, в отличие от большевиков, разогнанные члены Учредительного собрания смогли создать свои властные структуры с помощью штыков иностранных граждан, находящихся на территории России (чехословаков). Факт иностранного вмешательства во внутренние дела страны вызвал негативную реакцию самой активной в политическом отношении части деревни — фронтовиков, которые возмущались тем, что Россией «правят чехи», «наши пленные»{299}. В глазах крестьян члены Комуча стали ассоциироваться с чужеземцами, которые, хотя и «прогнали большевиков», но все же действовали в своих интересах, а не в интересах России. Поэтому обвинения большевиков в «предательстве», «продаже России» и т. п. в устах представителей Комуча звучали для крестьян не очень убедительно. Комучевцы были не лучше.

В целом, как свидетельствуют документы, основная масса крестьянства заняла выжидательную позицию: крестьяне не поддержали власть Комуча, но и не выступили против нее, предпочитая оставаться в стороне от острой политической борьбы и не участвовать в Гражданской войне.

С первых же дней существования правительства Комуча крестьянский вопрос стал для него одним из первоочередных. Комуч делал все для того, чтобы создать в деревне прочную социальную опору своей власти.

Прежде всего деятели Комуча и руководящие органы партии эсеров обратились к крестьянству с воззваниями, в которых пытались разъяснить им суть происшедшего переворота, значение участия в нем чехословацкого корпуса. Они выступили с резкой критикой большевиков, обвинив их в предательстве национальных интересов России, а также в проведении антикрестьянской политики{300}.

При этом они прекрасно понимали, что одними воззваниями, обличающими большевиков, крестьянство на свою сторону не привлечь. Сделать крестьянство своим союзником можно было только проводя ясно выраженную политику, отвечающую крестьянским интересам, решая волнующие деревню проблемы. Ключевыми вопросами для крестьян были два — о земле и о хлебной монополии.

Один из руководителей Комуча, управляющий ведомством Внутренних дел П.Д. Климушкин позднее писал в своих мемуарах: «Земельная программа Комуча была весьма ясна. В отличие от Временного правительства, долго колебавшегося в этом вопросе, Комуч приступил к разрешению земельного вопроса весьма смело и решительно….Мы глубоко были убеждены, что Временное правительство сделало большую ошибку, не передав землю во временное пользование крестьян…В общем же — большинство земель перешло к общинам, к одним больше, к другим меньше, но по каким нормам перешло, по чьему распоряжению — не известно….Несомненно было только одно: отобрать землю у крестьян не представлялось никакой физической возможности… Это было неоспоримо не только для нас, но и для противников нашей земельной программы»{301}. Руководствуясь данными соображениями, Комуч принимал многочисленные законодательные акты по земельному вопросу. Охарактеризуем наиболее важные среди них.

25 июня 1918 г. Комуч издал приказ № 15 «О земельных комитетах и земельном вопросе». Он возобновил деятельность земельных комитетов «на основаниях, предусмотренных постановлением Временного правительства». Согласно приказу, создавался губернский земельный комитет. На местах должны были действовать уездные земельные комитеты, избираемые земскими собраниями. В волостях организовывались волостные комитеты при волостных земских управах. В приказе говорилось, что все земельные комитеты, «впредь до издания земельного закона во всей его полноте Всероссийским Учредительным Собранием, в своей деятельности по земельному вопросу должны принять к точному и неуклонному исполнению первые десять пунктов основного закона о земле», принятого Учредительным собранием 5 января 1918 г. Во всех земельных мероприятиях, не предусмотренных этим законом, земельным комитетам следовало руководствоваться решениями II и IV Самарских губернских крестьянских съездов. В приказе были воспроизведены «Общие положения основного закона о земле, принятого на первом заседании Всероссийского Учредительного Собрания 5 января 1918 г. в Петрограде», которые сводились к следующему

«1. Право собственности на землю в пределах Российской Республики отныне и навсегда отменяется;

Все находящиеся в пределах Российской Республики земли со всеми их недрами, лесами и водами, составляют народное достояние;

Распоряжаться всей землей с ее недрами, лесами и водами — принадлежит Республике в лице ее центральных органов и органов местного самоуправления, на основаниях, установленных настоящим законом;

4. Самоуправляющиеся на государственно-правовых началах области Российской Республики осуществляют свои земельные права на основании настоящего закона и в согласии с федеральной конституцией;

Задачи органов государственной власти в области распоряжения землей, недрами, лесами и водами составляют: а) создание условий, благоприятствующих для наилучшего использования естественных богатств страны и для наивысшего развития производительных сил; б) справедливое распределение всех естественных благ среди населения;

Права лиц и учреждений на землю, недра, леса и воды осуществляются только в форме правопользования;

Пользователями земли, недр, лесов и вод могут быть все граждане Российской Республики, без различия национальности и вероисповедания, и их союзы, а равно государственные и общественные учреждения;

Земельные права пользователей приобретаются, осуществляются и прекращаются на началах, установленных настоящим основным законом;

Принадлежащие ныне отдельным лицам, союзам и учреждениям земельные права, поскольку они противоречат сему закону, отменяются;

Отчуждение в народное достояние земель, недр, лесов и вод, находящихся ныне у лиц, союзов и учреждений на праве собственности или ином вещном праве, производится без выкупа»{302}.

Закон отменял право частной собственности на землю и передавал ее с недрами, лесами и водами в народное достояние. В специальной декларации Комуча от 24 июля 1918 г. решительно заявлялось, что земля «бесповоротно перешла в народное достояние и никаких попыток к возврату ее в руки помещиков комитет не допустит». В декларации запрещались сделки купли-продажи и залоги на землю сельскохозяйственного значения и лесные угодья, а также объявлялись недействительными тайные и фиктивные сделки. Кроме того, в ней заявлялось, что виновные «в нарушении сего будут подлежать строжайшей ответственности»{303}.