Мусорщики «Параллели» II - Георгий Сидоренко

клинком. Но ничего не произошло.

Бруно замер, а из его плеча теперь торчало подобие золочёного жала. Вновь в воздухе что-то блеснуло, раздался звук кнута. Жало исчезло. Во все стороны прыснула кровь. Рука Бруно, державшая кинжал, теперь была отсечена по самое плечо. Бруно упал на спину и, как умалишённый, держась за кровоточащую рану, завизжал, задёргавшись всем телом.

— А я ведь его предупреждал, — грустно сказал Бэбил, поворачиваясь и всматриваясь в Бруно, что продолжал извиваться от боли в луже собственной крови. Мендель устремил взгляд на Марли, смотревшего на страдания своего подчинённого с широко открытыми глазами, полными страха. Бэбил обратился к нему:

— На вашем месте я бы побыстрей оказал ему экстренную помощь. Его ещё можно спасти.

Марли бросил на Бэбила взгляд, полный презрения. Но не успел он хоть что-то ответить Менделю, как Бруно быстро поднялся на ноги и молниеносно устремился на своего противника, направив на него своё последнее оружие — скрытый клинок. Но Бэбил тяжело вздохнул и выставил навстречу правую руку. Поймав лезвие, он с силой его сжал. Кровь не пролилась из его руки, но зато все, кто был рядом, услышали звук гнувшегося металла. Бруно заморгал и будто бы лишь сейчас осознал своё плачевное состояние. Он с ужасом посмотрел на Бэбила, а в его глазах теперь читалась просьба о милосердии.

— Я бы мог тебя пожалеть, но, увы, я знаю о тебе очень даже много, Бруно Серпенто. — в голосе Бэбила исчезла вся его привычная лучезарность, уступив место холодному расчёту. — Да и давал я тебе шанс на спасение. Дважды. Жалко, что человек со столь интересными способностями, о которых я узнал не так давно, настолько низок и жесток. Убийства, изнасилование, педофилия, шантаж, рэкет, терроризм. На тебе уже давно стоит клеймо смерти и, ты мне поверь, уж лучше это будет такой «жалкий старик» как я, чем те, кто точат на тебя зубы, а их тысячи. Прими своё наказание.

Никто не пошевелился и никто не стремился помочь. Кто-то действительно жаждал смерти Бруно, кто-то просто прирос к месту от страха, ну а Рэд неожиданно растянулся в улыбке ребёнка, узревшего выступление самого лучшего в мире циркового фокусника. Антуан лишь злобно улыбнулся, откинувшись в кресло и закрыл глаза в ожидании завершения импровизированной казни. Ну, а Марли вдруг обрёл дар речи и злобно крикнул Рэду:

— Чего ты ждёшь?! Останови его!

Рэд облизнулся и молнией устремился к палачу и его жертве. Но не успел он преодолеть и полпути, как Бэбил направил в его сторону свободную руку, и из неё вырвалась яркая вспышка. Рэд резко остановился и прикрыл себе лицо от слепящего света. Часть из присутствующих, косвенно задетые атакой, упали наземь, тоже прикрывая глаза или крича от боли. Стража Антуана, чуть ранее повернувшись спинами, успела прикрыть хозяина. То же самое сделала и стража Марли, силой усадив его в кресло. Из-за этого почти никто не увидели то, что произошло далее. Все, кроме Дэвида, пусть это и был лишь образ, рождённый пеленой полуприкрытых век.

Бэбил повернул руку, испустившую свет, и направил её к своему рту. Он стянул с неё перчатку, оголяя кисть: бездушное и изящное порождение кибернетики, а потом протянул её к голове полуживого Бруно. Из его рта потекла пена вперемешку с кровью, а глаза закатились вовнутрь. Кисть сжала лицо жертвы, и Бэбил произнёс мрачным голосом, полным сострадания:

— Абсорбция.

От кончиков пальцев, далее вниз по руке, скрываясь под рукавом шинели, ожили и загорелись красные линии. На тыльной стороне кисти появилось и выросло тонкое косое сопло. Лёгкий щелчок и из-под руки повалил ярко-алый пар. Бруно неистово завизжал. Он задёргался из стороны в сторону, как тряпичная кукла. Грудь стало тяжело подниматься верх и вниз. Одежда взмокла, запахло экскрементами и топлёным жиром. В последний раз глубоко и хрипло вдохнув, Бруно испустил дух.

Но не успел кровавый пар рассеяться. Не успели иссохшие останки коснуться земли. Не успел Дэвид осознать, что он уже видел Бэбила в воспоминаниях убийцы Фебоса, как левее от него кто-то пришёл в движение. Это был Рэд.

Он встал на четвереньки и, подобно голодному варану, почти скользя по земле, держа клинок в зубах и устремив взгляд окровавленных, почти не видящих, глаз на Бэбила, ринулся на противника. Расстояние было пройдено за считанные мгновения и, когда до врага осталось лишь пару метров, Рэд резко остановился, вытащил клинок изо рта и схватил его обеими руками. Его тело сжалось пружиной, и катана стала частью его тела. Ноги задали нужный импульс, и сплетение плоти и стали выстрелило яростью и куражом. Лезвие должно было, подобно жалу, войти в бок Бэбила и пронзить ему позвоночник. Так решил Рэд, но этого не случилось.

В тот момент, когда клинок пробил ткань шинели, Мендель тяжело вздохнул и сделал один единственный шаг назад. Катана, слегка разорвав шинель, пронзила пустоту. Бэбил сделал ещё пару шагов назад, поднял и вытянул до предела правую ногу и молниеносно опустил её вниз гильотиной. От силы удара содрогнулся пол. Образовалась неглубокая яма, из которой во все стороны поползи широкие и глубокие трещины, а люди поблизости от него, вскрикнув, пошатнулись и упали на спины. Бэбил ожидал увидеть под своей ногой Рэда с переломанными костями и без намёка на жизнь, но этого тоже не произошло. Рэд успел увернуться в самый последний момент, отпрыгнув в бок, и теперь стоял на согнутых ногах напротив Бэбила. Он больше не улыбался. Рэд был насуплен и нервно кусал свою нижнюю губу. Из уголков глаз текли тонкие струйки крови. Бэбил сделал удивлённое лицо и, медленно захлопав в ладоши, присвистнул.

— Не дурно, не дурно, — весело произнёс он.

— Да уж, не каждый день приходиться уступать такому калеке, — обиженно буркнул Рэд, поднимаясь. Он начал тереть себе глаза, хмуря брови, будто пятилетний мальчишка, что столкнулся с ужасающей вещью под названием «дважды два четыре».

— Калеке? — с наигранным беспокойством переспросил Бэбил, осматриваясь по сторонам.

Рэд утёр себе нос, но не ответил. Вместо этого он кивком указал на ноги Менделя. Бэбил опустил голову и увидел, что в его стопе, которой он хотел размозжить Рэда, торчала игла. От неё исходил тонкий и едкий запах.

— А! Ха-ха, есть такое дело, — лучезарно засмеявшись и потрепав себе седой затылок, ответил Бэбил. — Ну, это длинная история. Но если вкратце: цена за юношеские амбиции. Заслужил, — с лица Менделя исчезла улыбка, и он продолжил без всякого напускного озорства. — Я вот не менее удивлён тому, что здесь, в Грани