Клятва - Александр Викторович Волков

бампера.

Медведя придавило к огромной сосне. До того как обломки каркаса начали отваливаться, Ром усиленно давил гада, словно пытаясь размазать по сосне.

Косолапый, давимый машиной, грозно и дико рычал, беспомощно мотая головой.

— Ха-ха! — скалился Хриплый окидывая взглядом зверя, подбегая ко мне. — Выкусил?!

С его помощью я поднялся и выдохнул. Но зря.

Как только Ром отъехал, чтобы совершить добивающий удар, обозленное животное быстро выскользнуло из-под натиска грузовика.

Витя было развернулся для атаки, но медведь оказался проворней.

Водительская дверь со скрипом вмялась от мощного удара зверя. Дальше тварь на секунду остановилась и принюхалась.

— Витя! Витя! — крикнул я, на всех порах подбегая к Шишиге.

Позади бежал Артем, яростно ругаясь и проклиная животное трехэтажным матом.

Что он учуял?

На момент всё затихло. Время остановилось. Позади, очень медленно бежал Хриплый, с ужасом смотрящий на происходящее. Медведь также медленно готовился сделать рывок. Снег, воспорошенный до этого, почти что замер, да так, что каждую снежинку можно было рассмотреть. Это шанс.

Я выхватил калаш, который только благодаря ремню, не улетел от меня. Прицелился. Нельзя было промазать. Этой мрази наши пули нипочем, так что остается попасть в крайне чувствительное место. В глаз.

Вдох. Три секунды для успокоения диафрагмы. Три, два, один. Выстрел. Осечка.

Я занервничал, после снова прицелился, прожал курок. Щелчок бойка. Проклятье.

Время вновь приняло свой ход и я, уже беспорядочно стреляя по туше медведя с пистолета, бежал к Рому который выпрыгивал через заднюю дверь.

Уродец, не обратив внимание, шмыгнул за машину, так, что ни я, ни Артем, не могли его увидеть. Ублюдок понял, что к чему.

— Сука! Дамир, он щас сожрет его! Сожрёт Витю!

Нет уж. Не позволю.

До ГАЗа оставались считанные шаги. Эмоции, чувства умерли, в голову ударил холод. Как тогда, на линии…

Приблизившись к машине, описал полукруг у мятой кабины и оказался позади засранца.

Я слышал крики и маты Вити, глазом зацепил пятна багровой крови и мерно двигающийся затылок монстра. Нет… Я должен был успеть.

Сделал мощный рывок и, пробираясь через снежные сугробы, наконец, оказался совсем рядом.

Тварь прокусила Вите ногу, откуда сейчас, бурля и пульсируя, брызгала ярко-алая кровь. А его калаш лежал чуть в стороне, отброшенный ударом зверя.

— Выродок! Сдохни! Сдохни! — кричал он, тщетно пытаясь отползти. — А-а-а!

Зверь потянул Витю на себя, пытаясь оторвать ногу.

Ну держись, скотина…

Блеснула сталь. Лезвие моего ножа со свистом разрезало воздух, а после вонзилось ублюдку прямо в кроваво красный глаз. Косолапый взвыл, задергал головой. Скотина со всего маху дернув башкой вмазалась в задний бампер грузовика, заметно качнув машину.

— Артём! Артём, спасай!

В ответ тишина. Дела плохи. Нога Вити неестественно скосилась вбок, а от дубленой заячьим мехом штанины остались лишь несколько рваных кусков. Из раны струилась кровь.

— Вали отсюда! — взвыл Витя, стиснув зубы. — Прибей мразь!

— Тебе нужна помощь!

— Отвали! Я забинтуюсь сам! Разберись с этим…

Ром жестко выругался.

Я оглянулся. Косолапый не на шутку разверел. Мне показалось, что тело его немного вспучило, а на месте от пуль появился какой-то мерзкий, склизский гной. Кровь на удивление остановилась и стала запекаться на матово черной шерсти. Продырявленный глаз еще немного кровоточил, но ножа в нем не было. Он вытаращил свой единственный глаз и, порыскав с полсекунды, нашел меня. Мы встретились взглядами. Я буквально чувствовал поток его гнева, концентрацию ярости и зла, которая, казалось, пыталась меня сломать. Я чуть отшатнулся от Рома.

Голова пошла кругом, в глазах снова потемнело. Стиснул зубы, сжал кулаки и приложил все усилия, чтобы остаться в сознании. Похоже, не слабое сотрясение я заработал. Взгляд немного прояснился.

— Ну что, выродок, продолжим? — спросил я, сплевывая кровь и поднимая на ходу калаш Рома.

Чудовище издало пронзающий душу рык и, вжавшись в снег, ринулось на меня. Пришлось урывками прорываться сквозь деревья. К счастью, плотный слой снежного наста позволял мне не утопать в снегу, а медведь продавливал его, едва притронувшись.

Вдруг косолапый вмазался в состарившуюся, сухую сосну. Та с треском рухнула, а зверь, не обратив внимание на лежащего позади Витю, продолжил гнаться за мной. Как я и рассчитывал. Снова несколько маневров с поливанием уродца очередями из калаша. Молодые деревца под натиском зверя рушились, но на огромную сосну, в три обхвата шириной, у него сил не хватило. Громко ударившись черепом об препятствие, животное отшатнулось, но не рухнуло.

— Да сколько в тебе духу, паршивец?!

В ответ лишь злое рычание. На той стороне послышалось, как он махнул по дереву когтями. Только я хотел вынырнуть из-за укрытия, как вдруг провалился под снег. Вот же дьявол… Зверь тут же поймал меня на просчете и, привстав на две лапы, вдавил меня в снег.

Изо рта вырвался поток спертого воздуха. Казалось, у меня хрустнули ребра. В глазах снова потемнело, воздуха совсем не хватало. Я беспомощно хрипел. Ужасная, ощерившаяся морда впилась в меня кроваво-красным глазом. Чувствовался поток неисчерпаемого, концентрированного гнева, способного свести простого человека с ума.

— Тёма, твою мать!!!

Он вдавил меня глубже… Сознание затуманилось. Снег обжигал голову.

И вот зверь раскрыл пасть, блеснув кучей окровавленных зубов, больше напоминавших лезвия ножей. Секунда и мне конец.

Со звоном разлетелась очередная бутылка, поддав жару. Я оглянулся и увидел Артёма, яростно кидающего в животное коктейли Молотова. Вдруг зверь взвыл, оторвав свою морду от меня. Косолапого объяло пламя, с каждой секундой все больше и больше разрастающееся. Оно палило матовую шерсть, скручивая и обеляя её.

— На, покушай, мишка! Как тебе, а? Не горячо?!

Медведь взвыл, пытаясь отделаться от огня, заметался из стороны в сторону, падая в снег. Грозный рык превратился в жалостливый вой и урод скоро скрылся в метели.

— Вали отседова! Сучий потрох!

Артем глянул на меня. Взгляд совсем размылся.

— Эй, Мир, ты чего? Эгей, не отрубайся, лады?

Слова становились все тише, все бессмысленней. Моргать с каждой секундой было все тяжелей. Веки сомкнулись.

Тишина.

4

Проснулся я от грубостей Артема.

— …дети! С вами носиться да глядеть, как нянька… О, проснулся.

Артём на секунду отвлекся от пациента и зашагал ко мне. Я окинул взглядом округу. Лежал на койке, в ГАЗе. На противоположной стороне постанывал Витя, возле которого носился Хриплый.

Оглядев себя, убедился в словах напарника. Он стащил с меня бронежилет, проработал царапины и ссадины, вроде как спиртом, ибо запах стоял знакомый. Едва поднялся, как вдруг боль в костях снова прибила меня к койке. Я вздохнул. — Я думал ты помер, — улыбнулся он. — Очухивайся давай, ничего серьезного. Пара синяков и