Куколка - Ирина Воробей

Навееерное, — протянула Муравьева и набрала вина полный рот.

Разговор явно не клеился, потому что Татьяна не знала, о чем говорить дальше. Она не хотела пачкаться в личных проблемах Муравьевой, путаться в лабиринте ее сложных отношений с парнем и все время придумывать, что сказать на это и на то. Молчание по-прежнему было ее приоритетом. Муравьева же восприняла это как желание послушать и рассказала совершенно ненужную Татьяне информацию. Но все равно ее история была интересней и приятней глупых шуточек подруг, которые все никак не могли отпустить вчерашний случай с подсолнухами. Татьяна в такие моменты не любила Дашу. Та обожала зацепиться за какую-нибудь слабость человека и могла мусолить это днями, а то и неделями. Скверный у нее был характер. Но Татьяна всегда терпела, потому что думала, что друзей не выбирают, что ничего в этой жизни не выбирают, что у каждого просто есть судьба, которой нужно следовать. А все остальное отдается на откуп везению.

— Но у меня никого, кроме него, сейчас нет. Наверно, поэтому я так за него держусь, так боюсь отпустить. Видимо, я этим своим страхом все сама же и испортила, — рассуждала Муравьева над своими отношениями. — Он, наверно, просто устал, захотел немного свободы. Я вроде бы все понимаю умом, но не могу ничего с собой поделать. У тебя такое было?

Татьяна отрицательно покачала головой. Всегда после долгого откровения наступала стадия вопросов: к собеседнику, миру, судьбе или богу. По большей части, такие вопросы были риторическими, что спасало, но иногда приходилось как-то отвечать, чего Татьяна не любила. Поняв, что вопросительная часть началась, девушка пожелала отойти в туалет.

Она не без труда слезла с высокого стула, взяла сумочку и отправилась искать дамскую комнату. Танцпол наполнился людьми. Играла веселая мелодия на грани рэпа и рока. Это было странное, но танцевальное сочетание. Площадка сразу расширилась под увеличившуюся толпу танцующих. Пришлось пробираться сквозь плотную массу дрыгающихся тел. Татьяна старалась обойти танцпол по краешку, чтобы не угодить в эпицентр. Шла стремительно и ловко, пока не увидела своих подруг. Даша прыгала в куче со всеми в пьяном угаре. Вокруг нее вились два молодых человека, оба в вареных джинсах и в белых рубашках с клетчатыми жилетами. Рубашки у горла были распахнуты. Лица и шеи у всех троих лоснились от пота, но им было весело.

А потом Татьяна обомлела. У края танцующей толпы, возле недлинного ряда столиков, она увидела Вадима, целующегося с Лизой. Одну его руку занимал поднос с пустыми пивными кружками, а вторую — ведро с бутылкой от шампанского. Как только Лиза от него отстранилась, парня развернула к себе вторая близняшка и тоже поцеловала. У Татьяны чуть челюсть не выпала. Она не знала, что думать, а чувства забурлили в груди жгучим месивом, приправленные текилой. Вера целовала его долго, с жадностью и с явным намеком на продолжение. Татьяне было больно на это смотреть, но она впивалась в пару глазами.

Как только Вера отцепила от него пухлые губы, Вадим махнул кому-то головой и перед девушками возник второй парень, коренастый брюнет, в черном фартуке, тот самый коллега, что хлопал сегодня его по плечу. Он очень легким касанием приобнял девушек, улыбаясь нарочито, и увел в сторону от Вадима. Наконец, парень увидел Татьяну. Взгляд у него был не просто злой, а бешеный, красный от напряжения и метающий молнии. Он головой показал девушке на выход. Она забыла, что хотела в туалет и, медленно кивнув, направилась к двери.

На улице веяло прохладой. Дул порывистый ветер, принося неведомо откуда не летний холод. У Татьяны пробежали мурашки по спине, ведь она была в легком ситцевом платье и босоножках. Летнее ночное небо темнело не густо, приближаясь к сумеречному зимой. Кое-где проглядывали тающие звезды. За Татьяной выбежали две девушки, обе потные, веселые, тяжело дышащие, отплясавшие не менее десяти песен подряд. На тротуаре возле бара стояло уже немало освежающихся. Многие курили и вели пьяные беседы.

Татьяна отошла подальше ото всех, чтобы дым сигарет не дул ей в лицо. Вскоре перед ней появился Вадим. На мятном поло образовалась дыра в районе живота. Фартук был в пятнах. Джинсы он носил все те же потертые. Татьяна догадалась, что это его рабочая форма. На ногах красовались разноцветные кроссовки для бега. В лицо она боялась ему смотреть, потому что каждой фиброй души чувствовала его негативную энергию. Вадим взял девушку под руку и завел за угол. Там было гораздо спокойнее. Только деревья над головой шумно шуршали ветками.

— Ты надо мной специально издеваешься? — громко, но еще не криком спросил парень, пытаясь поймать Татьянин взгляд, который она прятала в тротуарной плитке.

Он вставил в зубы сигарету и поджог кончик зажигалкой. На девушку поплыл серый вонючий дым. Она откашлялась.

— Прости за веник, я... — начала Татьяна, все еще не глядя на него. — Я растерялась... Отец не должен был быть на репетиции.

— Да хер с ним с веником! — нервно вскричал Вадим и сделал глубокий вдох, а потом выдохнул клубы дыма в сторону, чтобы девушка им не дышала. — Даже хер с ним, что ты подруг своих сюда привела. Но они ебнутые на всю голову... Как ты, вообще, до такого додумалась?

— Что?! Я?! — возмутилась Татьяна и прижалась спиной к стене здания.

— Знаешь, как это неприятно?! — Вадим ее не слушал. — Когда тебя трогают против твоей воли, а ты ничего с этим даже сделать не можешь? Ты на что рассчитывала? Что, я как кобель последний поведусь? Сбагрить меня на них решила? Типа, не нужен, на-те, разбирайте!

— Да что ты такое говоришь? — в Татьяне вскипел гнев. — Неужели ты думаешь, что я ...? Ты идиот? Зачем мне это делать?

Она, наконец, посмотрела ему в глаза.

— Откуда мне знать, зачем тебе это? Однако ты посмотреть специально пришла.

— Я, вообще, в туалет шла. И случайно на вас наткнулась. Думаешь, мне приятно было на это смотреть? Я сама в шоке. Иду и вижу, как ты с кем-то целуешься. И сразу с двумя!

Они встретились глазами. Оба возмущались, злились и тяжело дышали. Долгий и открытый взгляд друг другу в глаза помог обоим успокоиться.

— Какого хера тогда? — сдвинул брови Вадим.

— Близняшки могут иногда... эксцессы вытворять, — негромко ответила Татьяна. Ей стало стыдно за подруг.

— Бля... Извини... Я думал, ты меня