История падения Польши - Сергей Соловьев

Но "свести бородавку с носу" было нельзя без войны с Турциею, а для этого нужно было обеспечить себя со стороны соседних держав — Пруссии и Австрии, преимущественно со стороны последней. Недавно соглашение этих держав помешало России заключить мир с Турциею на желанных условиях, заставило Россию войти в виды Пруссии и Австрии относительно Польши; и теперь исход крымского дела зависел от того, будет ли по-прежнему существовать это соглашение между Пруссией и Австрией, или можно будет разрознить их интересы и заставить ту или другую державу войти совершенно в виды России. Поведение Фридриха II относительно турецких дел не могло не охладить к нему Екатерины: он действовал вовсе не так, как бы можно было надеяться от верного союзника; не хотел принять известных объяснений справедливости русских требований от Турции, что не могло не оскорбить; явно преследовал только свои интересы и заставил сообразоваться с ними. Разумеется, обвинять за это прусского короля, явно на него жаловатьсяне имелось никакого права, тем не менее горечь осталась. Но вначале, то есть после раздела Польши и Кайнарджийского мира, нельзя было думать об ослаблении союза с Пруссией, ибо Австрия не давала возможности сближения с собою. Мы видели, что Потемкин в приведенной записке указывал, как она без войны взяла у турок более, чем мы. Действительно, еще до заключения Кайнарджийского мира Австрия, под шумок, отрезала себе на границах довольно значительный участок земли. На запрос Петербургского кабинета по этому делу Венский отвечал, что за эти земли уже идет столетний спор; Венский двор очень бы желал, чтобы это дело окончилось мирным путем, к удовольствию обоих сторон; но опыт показал, как трудно улаживаться с Портою, и потому почтено за лучшее занять спорную область вооруженною рукой.

Делать было нечего: Турция одна не могла защищаться, а Россия и Пруссия также не могли начать войны с Австрией. Но подобное поведение последней, конечно, не могло содействовать сближению Петербургского кабинета с нею, и Панин имел возможность продолжить систему северного акорта. 10 октября 1776 года он подал мнение о продолжении прусского союза: "На сих днях читал мне граф Солмс полученную им от короля, своего государя, депешу, в которой его прусское величество, изъявляя вновь желание свое о продолжении с вашим императорским величеством настоящего союза еще на 10 лет, повелевает ему сделать вторично о том представление в такой силе, что его величество, видя при изнемогающих силах приближение конца жизни своей, более всего имеет на сердце получить от вашего императорского величества то дружеское утешение, чтоб оставить преемника своего в обязательствах и интересах вашего величества, следовательно же, и в теснейшем соединении с империею Всероссийскою. А как по случаю первого о том внушении угодно было вашему императорскому величеству мне повелеть, чтоб я мое по оному мнение представил, то я, донося чрез сие о таковом вторичном отзыве графа Солмса, поставлю в долг себе всеподданнейше изобразить здесь собственные свои по оному мысли.

От собственного вашего императорского величества прозорливейшего усмотрения зависит определить, колико доныне союз наш с берлинским двором мог в течении и производстве дел наших полезен быть повсеместному почти успеху их. Происшедшие между Англией и американскими ее селениями распри, а из оных и самая война предвозвещает знатные и скорые, по-видимому, перемены в настоящем положении европейских держав, следовательно же, и во всеобщей системе. Удастся ли селениям устоять в присвоенной ими ныне независимости, или же предуспеет напоследок Англия истощительными ее усилиями поработить их своей власти, что без внутреннего тех селении вконец изнеможения рассудительным образом предполагаемо быть не может: но в обоих сих случаях на верное считать надлежит, что лондонский двор потеряет весьма много из своей настоящей знатности и что оный, как совсем отделенная держава от твердой земли Европы, тогда наипаче принужден будет сокращать политику свою в теснейших еще пределах островов своих. Естественным оборотом изсего сколь вероятного, столько же и не удаленного последствия получат Бурбонские, толь тесно между собою соединенные домы, а особливо Франция, при непременности коренных и локальных их сил и пособий, свободнейшие руки укоренять свою инфлюенцию и свою поверхность там, где оные доныне в пределах умеренности содержаны были противувесием английских сил и интересов, что с политическими правилами вашего императорского величества никак согласовать не может, тем паче, что и венский двор по настоящей своей связи с версальским найдется тогда в большей беспечности собственного своего положения, когда ему сей последний, без всякого уже от Англии помешательства, будет в состоянии оказывать всякие снисхождения к его интересам, а взаимно таковые же и для себя от венского с вящею выгодой взаимствовать. Из чего, собственно, для России такое неудобство родиться может: когда станет приходить к истечению союз наш с королем прусским, тогда венский двор, и в чистейшем намерении содружения своего с нами, будет, конечно, размерять выгоды свои в оном по выгодам имеющегося с Францией союза. В рассуждении всего сего продолжение тесного вашего союза с королем и короною прусскими есть лучший и надежнейший способ к сохранению установленной вами в делах политической системы и к охранению не одного севера, но и всей уже Европы от перевеса инфлюенции версальского и венского дворов".

Союз с Пруссией был возобновлен, но только по форме. Крымские дела, с одной стороны, и баварское наследство — с другой, вели необходимо к перемене системы. Иосиф II хотел во что бы то ни стало приобресть для Австрии Баварию после пресечения тамошней династии; Фридрих II для безопасности Пруссии и целой Германии считал необходимым противодействовать всеми средствами такому усилению Австрии. Оба для своих целей должны были заискивать у России — у одной России, ибо Франция, занятая англоамериканскими делами и истощенная вконец, не могла обнаружить своего влияния на решение баварского дела. На чью же сторону склонится Россия? Разумеется, на ту, которая обещает ей свое содействие для решения крымского дела; Австрия поспешила дать это обещание.

В мае 1779 года Иосиф II обязался за себя и за преемников своих гарантировать России все ее владения и все ее договоры с Портою; в случае нарушения договоров с турецкой стороны — объявить Порте войну; если во время этой предполагаемой войны с турками на Россию нападет какая-нибудь другая держава, то Иосиф будет помогать России всеми своими силами. Пруссия опоздала с своими предложениями, и что же предложила она? Тройной союз между Россией, Пруссией и Турцией против Австрии!

"17 сентября 1779 года ее императорское величество соизволила читать сообщенную от прусского посланника графа Герца депешу ему от короля, государя его, с приложением таковой же от прусского поверенного в делах при Порте Оттоманской Гафрона относительно заключения тройного союза наступательного и оборонительного между империей Всероссийскою, короною прусскою и Портою Оттоманскою. Ее величество предложения сии не нашла вовсе себе угодными и сходственными с прямою пользою для государства ее; ибо, не упоминая уже о том, колико оскорбителен был бы для деликатности ее союз с державою неприязненною всей християнской республике, ниже коль вредные впечатления может он произвесть в народах, под игом турецким пребывающих, коих венский двор вящше тогда от нас отвратить и привязать к себе не упустит, встречаются тут ее величеству следующие размышления. Если сей союз предполагается единственно преградою горделивым замыслам венского двора, то не довольно ли опытом доказано, что для обуздания оного достаточно сил ее императорского величества, соединенных с королем прусским, и особливо после того, когда и Франция, невзирая на разные свои с венским двором обязательства, явила свету, сколь удалена она пособствовать дальнейшему могуществу австрийского распространению, и когда, по признанию прусского в делах поверенного, из отзывов посла французского заключаемому, двор его поставляет себе в тягость союз с Австрийцами. От Турок помощь не нужна, и потому союз с ними может быть полезен только им: огражденные от внешнего страха поправятся и приключат России большую заботу, чем прежде. По непостоянству Турок вследствие частой перемены министерства союз сей при первом дел обороте ни во что обращен быть может. Если будет заключен союз между Пруссией и Турцией, то в случае распрей и войны между Россией и сею последней, к которым дела татарские, затруднения в торговле и мореплавания и другие по соседству и невежеству турецкому недоразумения причину подать могут, будем мы связаны и самим союзником нашим, который пользу свою, конечно, в том полагать будет, чтоб бытие нового его союзника, то есть Порты Оттоманской, ни малейшему ущербу подвержено не было, — словом, что все наше с той стороны поведение зависеть будет от двора берлинского. Посему угодно ее величеству, чтоб сие королем прусским учиненное приглашение отклонено было образом благопристойным. Что же касается собственно до Порты, то поелику настоит уже ныне с нею трактат мира и дружбы, да и ко взаимной торговле положено основание, ее величество желает, чтоб связь сия вяще могла утверждена быть посредством коммерческого трактата. К сему не нужно ничье постороннее посредство".