Операция У Лукоморья - Олег Шелонин

- Пей! - рявкнул Горыныч в три головы. Центральная при этом не рассчитала сил и случайно подожгла сивуху.

- Вода горит, - поразилась Саламандра.

- Мы тебя еще и не тому научим, - заверил ящерку Чебурашка, - пей.

Горящая вода уже не казалась такой страшной, и Саламандра, страдальчески сморщившись, зажмурила глаза и разом опорожнила плошку

- Да это лучше самой крепкой сухой березы! - восторженно завопила она. - Горыныч, дай еще!

Горыныч одобрительно крякнул и широким жестом пододвинул к ящерке почти полное ведро. Саламандра опустила мордочку в ведро и сделала долгий глоток.

- Горыныч, у меня тоже горит! - Ящерка прыгала от восторга, любуясь на синие всполохи пламени над дужкой ведра.

- Я ведь говорил - научим, - уверенно сказал Чебурашка.

- Ну что, будем считать, испытание закончено? - тряхнул гребешком Никита Авдеевич.

- Да разве ж это испытание, - шмыгнула носом Левая. - Это удовольствие. Ты гляди как присосалась.

Над ведром виднелся лишь малиновый хвостик и задние лапки, вцепившиеся в обод. Саламандра даром времени не теряла.

- Чую сердцем, она своя в доску. - Похоже, новый кандидат понравился Никите Авдеевичу. - Давай принимать.

- А что папа скажет? Вдруг обидится, что без него все решили, засомневалась Правая.

- Задобрить надо, - мудро изрекла Центральная

- Придумал! - радрстно кукарекнул воевода - Пусть она подарок папе добудет.

- Точно! И не где-нибудь, а в замке Кощея, - решительно тряхнул ушами Чебурашка. - Вот это будет испытание.

- Гениально, - восхитилась Левая. - Что бы такое у старикашки стибрить? Нужно что-нибудь такое, без чего он жить не может.

- Картины! - осенило Правую. - Часами на них любуется.

- Картины - то, что надо! - поддержала Центральная. - Эй, новобранец! - ткнула она мордой ведро.

Ведро закачалось. Ящерка вскинулась, забалансировала на дужке, не удержалась и шмякнулась вниз. Пыльная, пересохшая трава немедленно вспыхнула. Огненный ободок пламени вокруг пьяной Саламандры быстро покатился в разные стороны.

- Посад спалим! - испугался Чебурашка. Огонь быстро затоптали, под Саламандру подсунули сковородку, срочно доставленную прорабом.

- Позвольте, она нам так и подарок папин спалит, - сообразила Левая.

- Не спалит, - заверил Чебурашка, - мы ее сейчас так оденем, что не спалит - И домовой исчез в темноте, гремя ключами. Вскоре он вернулся, волоча за собой солидный мешок, в котором гремело что-то явно железное.

- Что это? - полюбопытствовал воевода.

- От прабабки Василисы осталось, - пояснил домовой, вытаскивая огромный железный колпак, посох, внушительных размеров рукавицы и сапоги как минимум сорок пятого размера. Все из чистого железа.

- Это что, прабабка в таких вот ходила? - Горыныч поставил рядом свою тумбообразную ногу. - Могутной породы хозяйка посада нашего.

Чебурашка смущенно развел руками. Никита Авдеевич попытался дотянуться до отворота железных ботфортов.

- Неужто сохранились? - радостно засмеялся он. - Не врут летописи.

Веселья петуха не понимал никто, кроме Чебурашки.

- Что тут смешного? - удивилась Левая. - Хорошие сапожки. Чуток поболе сробить, и мне в пору будут.

- Прабабка Василисы, - захлебывался воевода, - стройна была как тростинка. Красоты, говорят, неописуемой.

- Зачем же такие сковали? - удивилась Правая.

- У него спроси, - посоветовал воевода, кивая на домового, и, чтобы не упасть от смеха, обхватил крыльями прабабкин сапог и все же грохнулся с ним вместе на землю.

- Так зачем? - недоуменно спросила Правая у Чебурашки.

- Яга посоветовала... - смущенно шаркнул ножкой домовой. - Суженого ее околдовали, ну Ягуся наша и напророчила, что пока, дескать, Марьюшка (так прабабушку Василисы звали) три пары сапог, три колпака и столько же посохов железных не износит, не видать ей своего суженого.

Левая покосилась на колпак. Размеры его тоже впечатляли.

- Зима была на дворе, - сердито сказал Чебурашка. - Чтоб на теплые вещи лезли. Носочки там, валеночки... Да что я тут перед вами оправдываюсь - дело прошлое.

"Ну, Гена... ославил. Сто лет прошло, а краснеть до сих пор приходится. Чтоб я твоих советов еще когда послушался..."

- Подъем! - Чебурашка, во избежание дальнейших расспросов, ткнул Саламандру концом железного посоха. Ящерка с трудом приподнялась и уставилась бессмысленными глазами на участников ночного шабаша.

- Вы хто? - пьяно спросила она.

- Мы свои, - почти трезво ответил Никита Ав-деевич. - Влезешь? кивнул головой на сапоги.

- Влезу, - тряхнула мордочкой Саламандра и принялась увеличиваться в объеме. Сапоги и все остальное пришлось ей впору. Пустой мешок примотали к посоху и сунули Саламандре в лапы.

- Сюда будешь картины складывать, - инструктировала ящерицу Правая. Как все полотна покидаешь, сразу назад. А мы тебе тут костерчик разведем, чтобы было куда возвращаться. - Никита Авдеевич при этих словах покосился в сторону боярских хором, сгруппировавшихся преимущественно в северо-западной части посада. - Будете знать, как воеводу хулить перед матушкой Василисой... - довольно пробормотал он.

- Погодите! - К Саламандре спешил Чебурашка, размахивая листом пергамента и колчаном стрел.

- Это еще зачем? - удивилась Левая.

- Стрелку пахану забивать будем! - пояснил домовой, разворачивая пергамент. На нем большими буквами было написано только одно слово: ПАПА.

- Мяу, - пронесся над лесной поляной чей-то хриплый надсадный голос. Мяу, - грустно повторил он.

- Бедный Гена, - сочувственно процокал папа-белка, выглядывая из дупла. - Молочка бы ему сейчас. Горлышко промочить.

- Пожалел, - сердито ответила мама-белка. - Детей спать не уложишь под этот кошачий концерт. - Она оттеснила мужа от выхода, не заметив, как рядом проскользнул бельчонок, таща в лапках еловую шишку.

- Геночка, до полуночи еще далеко?

- Мяу, - удрученно ответил Геночка.

- Далеко, - вздохнула мама.

- Мя... ик!... мя... ик!

- Кто-то вспомнил сердешного. Может, Яга? - Папа-белка вылез наружу и настороженно огляделся.

- Да замяукался он, - прожурчал чей-то сердитый голос. - Туесок тащи.

Папа-белка выволок туесок из дупла. На толстой дубовой ветке, нависающей над спокойной гладью ночного озера, восседал водяной.

- Полечи сердешного, - попросил он, выжимая в туесок свою зеленую бороду.

Вода не помогла. Мяуканье гармонично перемешивалось с нервной икотой.

- Ты воздуху побольше в грудь набери, - посоветовала мама-белка, - и не дыши.

Мяуканье прекратилось.

- Полегчало, - удовлетворенно сказал водяной.

- Ик!... мяу. Ик!... Ой!!!

Шишка, запущенная вредным бельчонком, звонко шлепнула "кота" по лбу, взмыла вверх и упала ему на колени.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});