Свидание со смертью - Агата Кристи

Надин вскинула голову:

– Вы все еще считаете, что здесь, в этой комнате… что один из нас… – Она не окончила фразы.

Пуаро кивнул.

– Я обещал полковнику Карбери узнать правду. И теперь, расчистив нашу дорогу, мы вновь возвращаемся к моему перечню многозначительных фактов и сразу же сталкиваемся с двумя вопиющими несообразностями.

– Может, скажете, с какими именно? – впервые заговорил полковник Карбери.

– Это я и собираюсь сделать, – с достоинством отозвался Пуаро. – Рассмотрим снова первые два факта в моем перечне. «Миссис Бойнтон принимала микстуру, содержащую дигиталин» и «У доктора Жерара пропал шприц». Сопоставьте их с тем неопровержимым фактом (который сразу бросился мне в глаза), что все представители семейства Бойнтон реагировали на происшедшее как виновные. Казалось бы, из этого следует, что преступление должен был совершить один из них! Однако упомянутые мной два факта из списка говорили против этой теории. Взять у доктора Жерара концентрированный раствор дигиталина было ловкой мыслью, так как миссис Бойнтон сама принимала дигиталин. Но что должен был сделать потом член ее семьи? Ma foi[61], единственную разумную вещь – добавить яд в ее пузырек с лекарством! Каждый, обладающий хотя бы крупицей здравого смысла и имеющий доступ к лекарству, поступил бы именно так! Рано или поздно миссис Бойнтон приняла бы смертельную дозу и умерла, а если бы в пузырьке обнаружили избыток дигиталина, это приписали бы ошибке аптекаря. Доказать что-либо было бы невозможно!

Тогда что означала кража шприца?

Могут быть два объяснения – либо доктор Жерар ошибся, и шприц никто не брал, либо шприц взяли, потому что убийца не имел доступа к лекарству и, следовательно, не являлся членом семьи Бойнтон. Первые два факта из списка указывают на то, что преступление совершил посторонний!

Я понимал это, но, как уже сказал, был озадачен явными признаками виновности в поведении Бойнтонов. Возможно ли, что, несмотря на чувство вины, они были невиновны? И я решил доказать не вину, а невиновность этих людей!

Итак, убийство совершено посторонним – то есть кем-то, не настолько близким с миссис Бойнтон, чтобы войти в ее пещеру и манипулировать с ее лекарством.

Он сделал паузу.

– В этой комнате находятся три человека, которые формально являются посторонними, тем не менее замешаны в этом деле.

Мистер Коуп, с которого мы начнем, долгое время был тесно связан с семейством Бойнтон. Имелись ли у него мотив и возможность для совершения убийства? Вроде бы нет. Смерть миссис Бойнтон только повредила ему, разрушив определенные надежды. Если только мотивом не послужило фанатичное стремление облагодетельствовать других, у него не могло быть причин желать смерти миссис Бойнтон. Конечно, нельзя исключить абсолютно неизвестный нам мотив. Мы ведь не знаем всех подробностей отношений мистера Коупа с семьей Бойнтон.

– Мне это кажется притянутым за уши, мсье Пуаро, – с достоинством возразил Коуп. – Не забывайте, что у меня не было абсолютно никакой возможности совершить преступление, да и в любом случае, человеческая жизнь для меня священна.

– Ваша позиция кажется неуязвимой, – серьезно сказал Пуаро. – Благодаря этому в детективном романе вас бы заподозрили в первую очередь.

Он слегка повернулся на стуле.

– А теперь перейдем к мисс Кинг. Она обладала кое-каким мотивом, необходимыми познаниями в медицине и решительным характером, но едва ли возможностью, так как покинула лагерь вместе с остальными до половины четвертого и не возвращалась до шести.

Следующим рассмотрим доктора Жерара. Здесь мы должны принимать в расчет подлинное время убийства. Согласно последнему заявлению мистера Леннокса Бойнтона, его мать уже была мертва без двадцати пять. Согласно показаниям леди Уэстхолм и мисс Прайс, она была жива в четверть пятого, когда они отправились на прогулку. Остается промежуток ровно в двадцать минут. Когда эти две леди шли от лагеря, доктор Жерар прошел мимо них, приближаясь к нему. Но никто не может засвидетельствовать, куда он направился, добравшись до лагеря, так как обе леди оставались спиной к нему. Следовательно, доктор Жерар мог совершить преступление. Врачу легко симулировать приближение приступа малярии. Есть и вероятный мотив. Доктор Жерар мог стремиться спасти определенную личность, чей разум (потеря которого может быть важнее потери жизни) находился в опасности. Не исключено, что он считал разумным пожертвовать ради этого старческой, изношенной жизнью!

– Ваши идеи фантастичны! – заявил доктор Жерар.

– Но если так, – продолжал Пуаро, игнорируя его слова, – почему именно доктор Жерар привлек внимание к тому, что могло иметь место преступление? Ведь, если бы он не обратился к полковнику Карбери, смерть миссис Бойнтон приписали бы естественным причинам. Именно доктор Жерар первым указал на возможность убийства. Это не имеет смысла, друзья мои!

– Похоже на то, – проворчал полковник Карбери.

– Есть еще один вариант. Миссис Леннокс Бойнтон только что резко протестовала против версии о виновности ее младшей золовки. Эти протесты были основаны на знании, что ко времени ее возвращения в лагерь миссис Бойнтон уже была мертва. Но не забывайте, что Джиневра Бойнтон провела в лагере всю вторую половину дня. И был промежуток, когда леди Уэстхолм и мисс Прайс ушли из лагеря, а доктор Жерар еще не вернулся туда…

Джиневра склонилась вперед, устремив на Пуаро странный, простодушный и озадаченный взгляд.

– Вы думаете, это сделала я?

Внезапно она вскочила со стула, пробежала по комнате и опустилась на колени перед доктором Жераром, вцепившись в его одежду и глядя ему в глаза.

– Не позволяйте им говорить так! Они запрут меня снова! Это неправда! Я этого не делала! Враги хотят упрятать меня в тюрьму! Вы должны помочь мне!

– Ну-ну, дитя мое! – Доктор ласково погладил ее по голове и повернулся к Пуаро: – Вы говорите вздор!

– Мания преследования? – пробормотал Пуаро.

– Да, но она никогда не совершила бы убийство таким образом! Она могла бы ударить старуху кинжалом, но не сделала бы это так хладнокровно и методично! Это преднамеренное убийство, совершенное человеком в здравом уме!

Неожиданно Пуаро улыбнулся и отвесил поклон.

– Je suis entièrement de vôtre avis[62], – спокойно сказал он.

Глава 17

– Нам осталось совсем немного! – продолжал Пуаро. – Доктор Жерар взывал к психологии. Обратимся же к психологической стороне дела. Мы рассмотрели факты, установили хронологическую последовательность событий, выслушали показания. Остается психология. И важнее всего – психология самой миссис Бойнтон.

Возьмем третий и четвертый пункты моего перечня многозначительных фактов. «Миссис Бойнтон получала удовольствие, удерживая свою семью от контактов с другими людьми». «В день своей смерти миссис Бойнтон предложила семье отправиться на прогулку и оставить ее в лагере».

Эти два факта абсолютно противоречат друг другу! Почему именно в тот день миссис Бойнтон внезапно полностью изменила свою обычную политику? У нее неожиданно потеплело на душе? Пробудилось стремление делать добро? Судя по тому, что я о ней слышал, это кажется мне невероятным! В чем же причина?

Давайте повнимательнее разберемся в характере миссис Бойнтон. О ней имеется много различных отзывов. Деспотичная старуха, садистка, любящая причинять душевную боль, воплощение зла, наконец, сумасшедшая. Какой же из этих отзывов правдив?

Лично я думаю, что Сара Кинг ближе всех подошла к истине, когда в Иерусалиме старая леди неожиданно показалась ей жалкой. И не просто жалкой, а потерпевшей неудачу!

Попробуем представить себе психическое состояние миссис Бойнтон. Женщина с врожденной жаждой властвовать и производить сильное впечатление на других людей. Миссис Бойнтон никогда не пыталась подавить эту всепоглощающую страсть – напротив, mesdames et messieurs[63], она культивировала ее! Но к чему это привело в итоге? Она не обрела великую власть, не превратилась в объект страха и ненависти для всех, а стала всего лишь мелким тираном своей семьи! И, как объяснил мне доктор Жерар, это постепенно ей наскучило. Пожилым леди часто надоедают их хобби. Миссис Бойнтон искала острых ощущений, пытаясь расширить сферу своей деятельности и рискуя сделать свою власть менее надежной. Но это привело совершенно к иным результатам! Отправившись за границу, она впервые осознала собственную незначительность!

А сейчас мы подходим к пункту номер десять – словам, произнесенным миссис Бойнтон в Иерусалиме. Сара Кинг в разговоре с ней четко и бескомпромиссно обнажила никчемность и тщетность ее существования. А теперь внимательно выслушайте то, что ответила миссис Бойнтон. По словам мисс Кинг, она говорила необычайно злобно и даже не глядя на нее: «Я никогда ничего не забываю – ни одного поступка, ни одного имени, ни одного лица».