Рейтинговые книги
Читем онлайн Бизерта. Последняя стоянка - Анастасия Ширинская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 69

В этом безудержном движении мы были приговорены к полной неподвижности: «Жаркий» со своими разобранными машинами и пассажиры, тесно расположившиеся в узком пространстве маленького миноносца, — около тридцати женщин и детей со своим скромным багажом. Устраивались, как могли, на палубе, в кают-компании, на койках кают и в кубрике.

В маленькой папиной каюте мы расположились на одеялах на полу, не боясь, что на нас наступят. Мы были «у себя», и, несмотря на голые, серой краской выкрашенные металлические переборки, несмотря на тесноту, я почувствовала себя в полной безопасности. На маленькой письменной доске перед иллюминатором стояла фотография Государя Николая Александровича в белой морской форме; над койкой — большая икона Спасителя. У этой иконы своя, уже длинная, богатая пережитым история.

Папа спас ее с тонувшей баржи при эвакуации из Одессы. Золотой венчик с нее содрал какой-то «воинствующий безбожник», который, не находя в ней больше ничего интересного, бросил ее в море.

* * *

Переход по Черному морю оказался исключительно тяжелым. Но, как это ни странно, мне кажется, что именно с тех пор зародилась во мне любовь к морю. Никогда не казался мне Божий мир таким беспредельным, как в те далекие дни на маленьком, переполненном народом «Жарком», когда, переступив высокий железный порог каюты, я поднималась по крутому трапу, чтобы взглянуть на кусочек голубого неба.

В кают-компании, на кушетке около двери, устроилась бездетная пара: пожилой доктор с женой, которые были со всеми знакомы. Спокойные, приветливые, они запечатлелись у меня в памяти, хотя я не запомнила их имен и впоследствии никогда их больше не встречала. И все же они послужили для меня примером, как можно оставаться самим собой даже в трудные минуты, когда судьба от нас не зависит.

Я помню, как Сергей Терещенко, который позже описал наши скитания в своей книге «Нищие рыцари», иногда останавливался, чтобы поговорить с доктором и его женой; помню его высокую фигуру и тот сказочный апельсин, который он вынул из своего мешка, чтобы дать его мне.

Обычно нас кормили рисом с обжаренным в луке корнбифом, синие цилиндрические коробки которого виднелись везде. Не знаю, откуда пошли слухи, что на самом деле все это обезьянье мясо, что очень волновало деликатные воображения.

Мама объясняла, что, принимая в учет огромное количество этих консервов и их малую стоимость, аргентинский крупный рогатый скот гораздо больше соответствует их производству, чем африканские обезьяны. Но эти полные логики доводы ничего не изменили, и прозвище «обезьяна» так и осталось за ними. Вместо хлеба утром пекли лепешки к чаю, очень вкусные, как мне казалось.

1 ноября (14-го по новому стилю), около полудня, за нами к причалу пришел буксир и повел нас на внешний рейд, чтобы пришвартоваться к «Кронштадту». Так как «Жаркий» шел на буксире, папа и его старший офицер получили распоряжение вести какое-то другое судно, но все это мы узнали много позже.

Вечером мы вышли в море — огромный «Кронштадт», тащивший «Жаркий», а за ним два подводных истребителя и парусную яхту; эти последние — без экипажа. «Жаркий» без командира и без старшего офицера оказался под командованием инженера-механика Бунчак-Калинского. С самого начала чувствовалось, что трудностей не избежать. Ночь была темная — на «Жарком» не было электричества, и бумажные бело-красно-зеленые фонари не могли заменить бортовые огни. Еще потеряннее казались мы в сравнении с огромной освещенной массой «Кронштадта» перед нами.

Пассажиры, измученные бесконечным днем, устраивались на ночь. В нашей каюте, прижимая Бусю к себе, я начала засыпать. Мама все время наклонялась к Люше и Шуре, изнемогавшим от приступов кашля. Вдруг страшный удар, от которого весь корабль, казалось, встал на дыбы, разбудил всех. Через открытую дверь на верху трапа я увидела море в огнях, обметаемое лучами прожекторов; доносились крики утопающих и резкие приказы.

Как произошло столкновение, никто точно никогда не узнает. Болгарское судно «Борис», водоизмещением около двух тысяч тонн, рискнув на неожиданный маневр, в последнюю минуту встало прямо перед носом «Кронштадта». Как эти хорошо освещенные корабли не увидели друг друга?

Теперь «Борис» тонул. Моряки с «Жаркого» тщетно старались предупредить «Кронштадт», который, дав задний ход, наседал на «Жаркий», продолжавший свой бег вперед… Матросы старались сдержать удар чем могли… В несколько мгновений радиоантенна и рея большой мачты рухнули, шлюпки были раздавлены, рубка помята. Видела ли я, как шлюпки подбирали тонувших? Позже я узнала, что французский буксир «Coq» получил SOS. Наша первая ночь в море чуть не стала для нас последней…

С восходом солнца мы заметили, что парусная яхта исчезла. Шторм оторвал и истребителей, но, так как людей на них не было, их и не стали искать. Однако самое страшное ожидало нас впереди. Старый боцман Демиан Логинович Чмель первым заметил, что один из двух буксирных тросов лопнул.

— Выдержит ли второй? — заволновался Бунчак.

— Возможно, что выдержит… Возможно, что не выдержит…

Старый моряк знал, что в море никогда нельзя ни в чем быть уверенным.

Второй трос лопнул! Мы это сразу почувствовали. Невозможно было стоять. Мебель, вещи катались в беспорядочной качке… А «Жаркий» без действующих машин, без света, беспомощный, остался один в разбушевавшемся море, в то время как громада «Кронштадта» удалялась в темноте ночи… Когда он заметит, что мы потеряны? Моряки, стараясь удержаться на скользкой палубе, кричали «Кронштадту» вслед. Старший гардемарин Хович звал на помощь, с трудом удерживая рупор. Ветер уносил его отчаянные крики…

И — о чудо! «Кронштадт» нас заметил!

Он возвращался медленно, грузно, разыскивая в бушующих волнах суденышко — маленький миноносец, освещенный только полудюжиной свечек: трудный маневр в штормовую темную ночь, особенно для транспорта его размеров. Старому боцману потребовалось много умения и терпения, чтобы снова завести концы. Несмотря на свой возраст — 70 лет, крепко и прямо держась на ногах, исчезая иногда из глаз в пенистых брызгах, он упорно снова и снова заводил буксирные тросы.

К несчастью, буря продолжалась.

Четыре раза рвались концы, и каждый раз надо было снова искать тонувший «Жаркий».

«Кронштадт» перевозил 3000 человек, и очень ограниченное количество угля позволяло ему дойти только до Константинополя. Он не мог терять времени. Был отдан приказ переправить экипаж, пассажиров и ценные вещи с «Жаркого» на «Кронштадт». Навсегда запомнилась мне эта пересадка.

Малюсенький «Жаркий», пришвартованный к огромному «Кронштадту». Веревочные шторм-трапы, болтающиеся над бушующим морем. Казалось, буря все сорвет, все унесет. Женщины и дети с трудом удерживались на качающейся, залитой водой палубе. Надо было подниматься по высокой вертикальной поверхности борта «Кронштадта».

Ясно вижу еще лица и руки людей, которые сверху, низко склонясь через фальшборт, тянулись, чтобы принять детей из рук поднимавших их моряков. Чудо, что никто из ребят не упал в воду! Зато узлы с последними пожитками исчезли в волнах. Но кто мог о них думать в такой момент? Мы были живы и здоровы на устойчивой палубе «Кронштадта», забыв уже пережитое.

Скоро мы нашли уголок, где пристроиться; часть семьи Кононовичей была на борту «Кронштадта», и они разделили с нами большую койку. Тогда же мы узнали, как они беспокоились о судьбе «Жаркого», следя за ним днем и ночью. Теперь, когда мы были в безопасности, за ним следил Демиан Логинович Чмель.

В то время как все были заняты пересадкой, ему в пятый раз удалось завести концы. Он знал, что на этот раз, в случае если они не выдержат, миноносец будет брошен. Для него теперь оставалось только одно: молиться святому Николаю Угоднику, не покидая своего наблюдательного поста. Он даже, по когда-то данному ему предком его Максимом совету, бросил в море на веревке икону святого покровителя моряков.

Последний трос выдержал!

После «Жаркого» во время бури «Кронштадт» не мог мне казаться кораблем. Это был какой-то громадный улей, переполненный разнородной публикой, кочующей по палубе, коридорам, разговаривающей на трапах и в которой можно было даже потеряться. Лучше было не покидать нашего уголка на койке, и день тянулся очень долго, а вечером большие крысы, примостившись под подволоком, смотрели нам в глаза.

Как сильно переживают иногда дети тяжесть людского горя! Мне было тогда только восемь лет, но самым горьким воспоминанием из пережитого в эти сумрачные дни осталось в моей памяти измученное лицо старого военного, жена и сын которого, психически больные, путешествовали запертыми в отдельном помещении. Иногда их смутные силуэты виднелись через тусклое стекло.

Константинополь

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 69
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Бизерта. Последняя стоянка - Анастасия Ширинская бесплатно.
Похожие на Бизерта. Последняя стоянка - Анастасия Ширинская книги

Оставить комментарий