Точка невозврата. Волчья кровь (СИ) - Ли Галина Викторовна

Выбравшись из душа, скрутила волосы в гладкий узел, пройдясь по влажным волосам зубной щеткой смоченной в лаке. Получилось… немного агрессивно, но мне шло. Правда, в выражении лица проявилось что-то хищное. От моего второго "я".

Закончив с прической, прищурилась, поджала губы, повертела головой, позволив себе немного пококетничать с зеркалом, и только потом вышла. Валгус уже успел одеться и сидел с чашкой кофе в руках. Вторая дожидалась меня, паря ароматным дымком.

Мой друг выглядел таким серьезным и задумчивым, что захотелось его немного растормошить, заставить расслабиться. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, устала переживать и бояться.

Я расстегнула на блузке еще одну пуговицу, слегка прикусила губы, чтобы покраснели и мягко пошла на кухню, улыбаясь и не сводя с юноши глаз. Валгус услышал мой шаги, оторвал взгляд от экрана телевизора и замер, слегка приоткрыв от удивления рот. А потом хитро усмехнулся и в одно мгновение оказался рядом, словно и не сидел за столом. Пару секунд мы просто стояли друг напротив друга и улыбались одинаковыми улыбками — хищными, насмешливыми, выжидающими. А потом одновременно расхохотались.

— Так вот ты какая! — наконец сказал Валгус и провел пальцами по моей щеке.

Я прищурилась:

— Какая?

— Красивая и опасная, — серьезно ответил мой приятель.

В его устах даже слово "опасная" звучало как комплимент. В другое время я, наверное, огорчилась бы такой характеристике, но не теперь. Мой друг прав — такая и есть. И он тоже такой. Мы ночные охотники. И тверди хоть миллион раз на дню, что ты человек, ничего не изменится — факты говорят сами за себя. Всего сто лет тому назад меня наверняка назвали бы демоном. И Валгуса тоже, хотя в его племени от людей больше.

Ну и пусть!

— Ха, — хмыкнула я и грозно прошипела: — Боишься?

Валгус удивленно моргнул, а потом рассмеялся, обнял и прошептал на ухо:

— Очень! — Не успела я сама испугаться, как он добавил: — За тебя.

И поцеловал.

Мои глаза закрылись сами собой, отключая сознание от существующего мира. И почему у меня такая реакция?!

На этот раз первой оторвалась я, с большим трудом вернув себя в реальность. Нашла силы отстраниться и сказать:

— Пора. А то опоздаем.

— Ну и пусть, — пробормотал Валгус, зажав мое лицо в ладонях и не давая ускользнуть.

Я нервно хихикнула. Затянувшийся поцелуй грозил интересным, но немного пугающим продолжением. Валгус расслышал в смешке легкую панику и вздохнул:

— Ты права. Пойдем.

Мы еще успели заскочить на базарчик за цветами — традиции, куда мы от них? — и в восемь тридцать влились в толпу выпускников, скопившихся у порога школы.

Последний звонок вышел таким, как я ожидала — сентиментальным, словно дешевый телесериал. Девчонки обливались слезами, и только я стояла как столб, не в силах выдавить из себя хотя бы намек на сожаление. Ну не печалило меня расставание со школой! Да и не могло. Друзей там у меня, кроме Валгуса, нет. А с ним мы ни в коем случае не разлучимся.

Я наткнулась на внимательный взгляд Тенгу и поморщилась — почти нет. Хотя, какой это друг? Так, братишка. Которому лучше держаться от меня в стороне. Пришлось ответный взгляд сделать жестким и ледяным, насколько это возможно. У Гришки заалели кончики ушей, парень недовольно тряхнул челкой и отвернулся, делая вид, что ему все равно.

Я снова вздохнула и посмотрела поверх украшенных белыми бантами голов одноклассниц — ну когда все закончится?! Валгус, посмеиваясь над моим нетерпением, выудил из своего букета маленькую белую розу, отсек ногтями ее бутон и заправил мне в волосы, прошептав:

— Меж призраков любви блуждал мой взор, Ты снилась мне в любой из Евиных сестер Очнулись наши души лишь теперь[9](с)…

Я покраснела — на душе стало очень хорошо. Поэта угадать не получилось, но стихи были классные. Да окажись они хоть типа "кровь — любовь — морковь" все равно осталась бы довольной. Потому, что читал их Валгус. Потому, что читал он их мне.

Правда, удовольствие немного подпортил напряженный взгляд в спину. Я даже оглянулась, пытаясь понять, кто виноват в моем беспокойстве. Куда там… Разве можно что разглядеть в плотной толпе родителей?

— Ты чего вертишься? — спросил мой приятель, — Не нравится?

— Ну что ты! — поспешно открестилась я и потянулась губами к подбородку друга. — Очень нравится. Просто показалось, меня кто-то позвал.

— Может, твоя мама?

Я снова оглянулась, присмотрелась и выхватила из толпы ее заплаканное лицо. Сегодня почти у всех мамочек глаза на мокром месте. Словно нас из классов на арену выпускали… в роли гладиаторов. Без оружия и против львов.

Наверное, и правда, она… Вон, перехватила мой взгляд и машет рукой. Я кивнула, отвернулась и прижалась к плечу друга.

— Ребята! Ребята! Все посмотрели на меня!

Перед рядами выпускников метался фотограф. Он беспрестанно клацал затвором, ловя интересные кадры. Замер перед нашим классом, сначала щелкнул пальцами, привлекая внимание, потом — кнопкой фотоаппарата, увековечив наши лица.

Я тихо проворчала:

— Бесплатное шоу, а мы в качестве дрессированных медведей.

Валгус рассмеялся, а я облегченно вздохнула — за дверями школы послышался звонок.

Наконец-то!

— Сбежим? — шепнул мне на ухо Валгус. Видно посчитал, что мое терпение на исходе. Я помотала головой:

— Останемся. Пусть. Все-таки в последний раз.

Тут я немного слукавила. Не только последний день стал причиной. И даже — совсем не он. Мне, вроде как, было приятно стоять в толпе. Не смущали даже резкие запахи. Особенно хорошо становилось, когда меня касался кто-то из людей. Хотелось прильнуть к человеку еще ближе. Я быстро сообразила, что к чему — меня заполняла энергия.

Последние два вечера я провела в волчьей шкуре, и сейчас тело восполняло потраченный ресурс. За счет людей. За счет их жизненной силы. И самое грустное — я ничего не могла сделать. Это ведь даже не как перестать дышать… Нет, это все равно, что пытаться остановить сердце. Говорят йоги и такое могут, вот только я точно не йог.

Настроение сначала ухудшилось, и я помрачнела, а потом решила — лучше так, ото всех понемногу, чем от одного-двух за один раз!

Повернулась к Валгусу и шепнула:

— Ты всегда приходишь за этим в толпу?

Юноша понял мой вопрос.

— Да. Так проще. Сгодится любая тусовка — ночной клуб, кино и даже митинг.

И снова на миг стало противно. Это как… как… воровство! Так словно я… комар. Или еще что-нибудь похуже.

Я все и больше и больше понимала отца и бабушку — уж лучше обычная короткая жизнь, чем вот это… Жалко часы обратно запустить нельзя — не изобрели еще машины времени. А если бы изобрели? Согласилась бы я нажать на кнопочку?

Я покосилась на юношу и крепче вцепилась в его ладонь — ни за что! Нет, не согласилась бы! Иначе наши дорожки разошлись бы в разные стороны, а точнее — никогда бы не пересеклись. А на это я согласия не дам. Никогда. Даже если пообещают, что память сотрется, и я не буду помнить Валгуса. Нет — не согласна! При всем, что я испытала за последнее время, и даже с учетом того, что еще предстоит впереди, он перевешивал всю мою спокойную жизнь.

И все-таки… может, есть другой способ?

— А больше ничем это заменить нельзя?

Валгус напрягся на мгновение, потом вздохнул:

— Можно. Но замена много хуже, поверь.

Я поежилась и дальше спрашивать не стала. Если выбор в худшую сторону, о нем лучше не знать совсем.

Вечером мы снова ушли в парк. Только теперь я не перекидывалась в волка — сегодня слишком много народу выбрало наш лесок для прогулок. Можно, конечно, было измениться и удрать подальше, куда праздные гуляки не доберутся, но… к чему? При желании я и в толпе способна чувствовать себя как в пустыне. Главное — забыть, что рядом еще кто-то есть. Кроме того, кто мне нужен.