Леонардо да Винчи - Софи Шово

Леонардо очень многому научился в Венеции. Начать хотя бы с техники офорта, acquaforte, гравирования на металлических пластинах, пребывавшей в то время еще в стадии эксперимента. Тонкость линий, обеспечиваемая техникой офорта, позволяла Леонардо воспроизводить свои наиболее сложные рисунки; позднее благодаря им он смог бы, возможно, опубликовать свои научные труды. Отныне именно это стало его главной мечтой. В течение вот уже более двадцати лет он делает всевозможные заметки, которые пока что остаются в беспорядочном состоянии. Жадный до чтения, он постоянно курсирует между мастерскими художников и книжными лавками, типографиями и печатнями граверов, является завсегдатаем Риальто, самого большого в то время книжного рынка Европы. Этот город, переполненный богатствами и всевозможными новинками, не имел себе равных. Видимо, не случайно именно здесь, в городе, со всех сторон окруженном водой, Леонардо создал скафандр. Но он отказался дать ход своему изобретению, сославшись на то, что «люди слишком дурны, чтобы не использовать его во зло», то есть ради того, чтобы убивать других людей. Он, разрабатывавший новые модели пушек и прочих всевозможных орудий войны, равно как и пресловутый план обороны Венеции, теперь, похоже, ужаснулся при мысли о том, что могут погибнуть беззащитные люди!

Италия тогда переживала век кондотьеров, олицетворявших собою жизнь по законам военного времени. Армии формировались из наемников, профессией которых было сражаться, но далеко не всегда умирать. При столкновении наемных войск убивали редко. Вплоть до вторжения в Италию Карла VIII Французского даже запрещалось убивать своего противника! Война представляла собой состязание стратегов.

Леонардо посещает мастерские венецианских художников — студию Беллини, в которой двенадцатилетний Тициан уже слывет многообещающим живописцем, Пальмы Старшего, а также Джорджоне, с которым он настолько близко сходится, что живопись венецианца до конца его дней будет нести на себе отпечаток влияния да Винчи. Леонардо, несмотря на не слишком радушный прием, восхищен увиденным в Венеции. Но если он поначалу и имел намерение остаться в этом городе и открыть здесь свою мастерскую, то теперь, здраво поразмыслив, он понимает, что не следует делать этого. Он не чувствует в себе достаточных сил, чтобы выдержать жесткую конкуренцию в столь враждебной по отношению к нему среде. Эта враждебность приводит его в недоумение. Здесь нет и намека на тосканское братство художников. А кроме того, понимает Леонардо, законы рынка в Венеции совсем не те, что в Милане, где он, несмотря ни на что, всегда мог обратиться непосредственно к Лодовико Моро, равно как и к любому другому правителю. Художники в Венеции гораздо более свободны, а потому конкуренция проявляется более жестко. Леонардо не может соперничать с семейными мастерскими, переходящими по наследству от отца к сыну, где на поддержку могут рассчитывать только кровные родственники. Не приходится ему рассчитывать и на успех в качестве инженера с тех пор, как его заподозрили в шпионаже… Для Леонардо не остается ничего иного, как снова паковать чемоданы. Он покидает Венецию, до невозможности огорченный своей неудачей. Многое из того, что он успел создать за это время, Леонардо оставляет в Венеции. Эти произведения впоследствии послужат в качестве образца другим художникам, в частности Дюреру, когда тот в 1505 году побывает в Светлейшей республике.

Светлейшая республика в ту эпоху ежедневно получала депеши со всех концов света и буквально кишела тайными агентами. Вполне вероятно, что и Леонардо в обмен на предоставленное ему гостеприимство консультировал Совет десяти по вопросам, касавшимся военного положения в Ломбардии с конца 1499 года, передвижений французской армии, состояния крепостей, равно как и по многим другим вопросам… Его вообще нередко принимали за шпиона, но никто не мог с уверенностью сказать, в пользу кого он в данный момент работал. В его записных книжках об этом нет ни малейшего упоминания, что, однако, ни о чем не говорит. Поскольку это не находило отражения в его книгах учета, он, скорее всего, не получал материального вознаграждения за такого рода услуги. Однако он вполне мог, так сказать, в виде любезности простодушно делиться с новыми хозяевами стратегической информацией.

Разумеется, принимая решение о бегстве в 1501 году из Милана, он был хорошо информирован о положении дел там. О возвращении туда не могло быть и речи. Но куда он должен был направиться из Венеции? Возвратиться к себе домой? Но где его дом?

ТАК КУДА ЖЕ?

Во Флоренцию, где все еще живет его отец.

Но захочет ли отец снова видеть его у себя? В бумагах Леонардо было найдено много черновиков писем к его отцу, но нельзя с уверенностью сказать, держал ли когда-нибудь сер Пьеро в своих руках их чистовые варианты. Художник слишком хорошо сознавал, сколь враждебна по отношению к нему новая семья отца, особенно в лице Лукреции, четвертой и последней его жены, на попечительстве у которой была дюжина детей.

Кроме того, сложились далеко не блестящие отношения с гонфалоньером Содерини, стоявшим во главе города. К счастью для Леонардо, в свое время ему удалось заручиться драгоценной дружбой с Никколо Макиавелли, исполнявшим ответственную должность секретаря в городском правительстве. Несмотря на годы разлуки, их дружба не угасла.

ФЛОРЕНЦИЯ, 1501 ГОД

За прошедшие двадцать лет Флоренция изменилась, причем изменилась коренным образом. Медичи изгнаны, Савонарола сожжен на костре… Неся на себе отпечаток роста могущества Чезаре Борджа, Флоренция, как и другие города Италии, то и дело переживала религиозные и политические потрясения. Повсюду государство и общество пребывали в состоянии кризиса, не исключая и Венеции, в чем Леонардо уже имел возможность убедиться воочию. Правда, Флоренция хотя бы формально, по видимости, оставалась республикой.

Если Леонардо покинул сперва Милан, а потом и Венецию в надежде избежать ужасов войны, то во Флоренции, среди руин и неостывших пепелищ, подспудно тлел огонь социальных распрей и души людей находились во власти ненависти и жажды мщения. Леонардо чувствовал себя потерянным среди лицемерной черни, враждебной всему прекрасному и помышляющей лишь о погромах. Боттичелли, единственный друг Леонардо среди художников, вел жизнь затворника. Истерзанный недавними событиями, он искал убежища в кругах Дантова ада, которые, ради забвения, беспрестанно рисовал карандашом, а также в своей Академии праздных,31 созерцая оливковые рощи и не помышляя более о живописи. Раньше времени прекратив активную жизнь, этот знаменитейший в свое время художник, пользовавшийся заслуженной славой при всех дворах Европы, канул в безвестность. Страшный урок для Леонардо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});