Танцующие на каблуках - Юлия Фёдоровна Ивлиева

коней и вести себя корректно, – улыбнулся Егерь. И они оба засмеялись.

– Найдите, кто это был. Мне обязательно нужно знать, – он еще немного подумал и признался. – Я полгода в могиле. Мне такие сны снятся, что я засыпать боюсь. Уже в реальности пространство гроба возникает. Ощущение. Я не там, но и не здесь. Мне нужно знать, как и что там произошло. Кто это был, и каким способом Геру убили.

Егерь задумчиво покачал головой. Он размышлял. Рассказ и вправду походил на бред сумасшедшего и к делу как улику не пришьешь, но Егерь верил Георгию Леонидовичу Симонову.

– И еще один момент. Очень важный, – хозяин кабинета стал серьезным, почти суровым. – Часто бывает так, что преступника нельзя наказать по закону. У нас закон очень разный для всех. Разные бывают обстоятельства и разные преступники.

Они опять помолчали, глядя прямо друг другу в глаза. Каждый думал о своих случаях, которые не предусматривал закон. Они снова понимали друг друга.

– Как бы дело не обернулось, я хочу знать, кто реальный убийца моего брата. Обещайте, что вы назовете мне имя, кому бы оно не принадлежало.

Егор подумал над его просьбой. Он проигнорировал слово «обещайте». Не попадался он на эти ловушки. Никаких обязательств, никаких обещаний. Он всегда принимает решения на тот момент, когда его надо принять, исходя из тех обстоятельств и данных, что у него на руках.

– Пока у меня нет к вам вопросов. Возможно, я еще приеду. Спасибо, что поделились своими мыслями. Думаю, они помогут в расследовании. И… Я сделаю даже невозможное. Если у вашего брата и Дениса будет один убийца, у него не будет шансов остаться безнаказанным.

Они пристально посмотрели друг другу в глаза, подтверждая обоюдное решение.

Егерь покинул стильный офис и его наполовину закопанного в землю хозяина.

– Каким неземным удовольствием накачивали мужчин, что они умирали от счастья? – эта мысль не давала Егерю покоя. Желудок требовал еды. Но следователь хотел поделиться мыслями со своей опергруппой. И раз уж ему выписали любые преференции, какие он только пожелает, точнее, какие ему только понадобятся. У него есть идея. Веденцев давно предлагал ему в группу еще одного человека. Теперь есть кандидатура.

Глава 12

Картинки не успевали загрузиться, Виринея нажимала кнопку «Заказать». Три самых ходовых размера и пару цветов. Зачем ей картинка? Она и за унифицированными цифрами артикула видела, какие там туфли, цвет, модель, высота платформы и каблука.

В ее студии девочки танцевали только в профессиональной обуви. Самой лучшей. Самой дорогой. Сразу. Никаких попробовать, присмотреться, подумать. Между двумя самыми лучшими брендами пусть и выбирают. В чем больше понравится – в Презир или в Хилс.

Профессиональную танцевальную обувь для студии Виринея заказывала регулярно, сразу несколько размеров и цветов. Первую пару новенькой она всегда дарила – традиция, ритуал. Девочки смущались, краснели, приходили в полный восторг. Смотрели на нее преданно и с благодарностью. «Как фея Золушке» – шептали они.

– Танцуйте в желании, – отвечала наставница.

И только Виринея знала, что, подарив туфли, дает не возможность танцевать, а покупает каблуками душу. Душу, которая отныне принадлежит танцам и ей.

Виринея сразу ставила девочек на «тройки», не меньше. В первый раз девочки пугались платформы почти в десять сантиметров и каблука в двадцать. Виринея обожала эти первые неуклюжие шаги вокруг шеста с белеющими, крепко сжимающими хром, пальцами, дрожащие лодыжки и страх в глазах.

Каждый раз, наблюдая за этой робкой поступью вокруг пилона, она давала себе клятву, что у этой девочки, у ее девочки, больше никогда не будет страха ни в глазах, ни в сердце. Что из загнанного пугливого зверька она непременно вырастит жар-птицу – красивую, грациозную и очень сильную. Она давала им силу, знания и бесстрашие. Дарила яркое оперение и острые зубки.

Впрочем, иногда зубки подбирались и к ней. Виринея нежно улыбнулась и гордо вскинула подбородок. Какие у нее девочки! Особенные! Ее девочки!

Она ощущала их, как хоровод искр вокруг себя. Чувствовала их судьбы, видела их жизни. Хитросплетения чувств и эмоций таяли в воздухе, стекались к ней, подтверждая власть над ними, давая ей самой силу и красоту. Виринее казалось, что вокруг нее обвиваются сотни, тысячи шелковых ниточек, и она отцепляет одну или несколько, переплетает их, спутывает, завязывает замысловатые узелки, создавая новую жизнь, судьбу так же, как она создает хореографию танца. Всем в их жизни руководит она. С самого начала.

Когда приходила начинашка, Виринея подстраивала, чтобы она застала репетицию кого-то из ее опытных или лучше звездных учениц. Чтобы танец запал в душу не только красивой картинкой на сцене, которую видят все, которая нравится, восхищает, завораживает, а чтобы и обратная сторона, невидимая зрителю, представала перед девочкой сразу: лужи пота, стертые до кровавых мозолей руки, сбитые в туфлях ноги, коленки в ссадинах и синяки по всему телу. Жертва, которой оплачивается легкий, красивый и впечатляющий танец. Чтобы сразу и навсегда уяснили, что назначенную цену придётся оплатить. Осознали стоимость танца. Представили, сколько потребуется времени, сил и труда.

Путь в жар-птицы долгий и сложный.

Возможно, для непосвящённых она слишком строгий тренер. Так оно и есть. Виринея не терпела любительства, сомнений и компромиссов. То умение танцевать, которое давала она, давало власть, красоту, молодость и радость, но взамен требовало душу, жизнь, время и абсолютную преданность. Подчас забирало все.

Корзина в интернет-магазине уже демонстрировала безумную сумму и по количеству каблуков тянула на оптовую поставку. Виринея добавила еще пять пар для предстоящего шоу – бежевые, однотонные, матовые. С бежевыми наколенниками будут отлично смотреться и сделают ноги бесконечными. Потом подумала и заменила туфли на ботильоны. На фоне обуви помассивнее фигурки танцовщиц смотрятся еще изящнее и легче.

Она задумала грандиозное шоу. Настолько великолепное и одиозное, что еще сама не представляла размах и массовость представления. Все будет сложно и очень красиво. Она возбужденно вздохнула, одновременно предвкушая предстоящую работу и само событие. Вдруг нахмурилась. Какое-то неведомое ей сомнение и страх закрались в душу. Уже не первый раз она ловила себя на этом чувстве и никак не могла взять в толк, откуда берётся это беспокойство.

Виринея обладала немыслимой силой, властью и деньгами. Поддерживалась железобетонной стенкой и опорой из ее девочек. Что может не получиться? Что ей грозит? О чем она может беспокоиться?

Но она видела тревожные сны. Нет, не сны – видения. Ей мерещились тени. Тени наяву, через которые просвечивала жизнь. Тени, которых быть не должно. Просто не могло быть. Они водили вокруг