ФБ-86 - Андраш Беркеши

В зале зажегся свет. Иштван был словно угорелый. Пошатываясь, он послушно последовал за майором. Они поднялись на второй этаж. Майор открыл перед ним дверь.

— Заходите!

Иштван зашел. Дверь за ним захлопнулась. Он инстинктивно оглянулся вокруг. Это было удобно обставленное помещение. Ковер, на стенах картины, низкая кровать, шкаф, маленький столик, два глубоких кресла. На столе книги, газеты. Из комнаты вход в ванну. Все было, как и во время его первого пребывания здесь, только на окнах — прочные железные решетки. Он обернулся. На двери не было внутренней ручки. Значит, он узник.

* * *

Примерно в то же время Фредди зашел к Еве Шони. Девушка заметила, что его что-то тревожит. В глазах Фредди снова застыла жестокость, от которой у девушки холодело сердце. Ева вспомнила все, что в свое время сказал ей Вильдман о Фредди. «Никогда не забывай, что Фредди жесток. Он не даст пощады. Безжалостно рассчитается с теми, кто ему мешает или чем-то не угодил. Будь осторожна, Ева, очень осторожна!» Ева словно слышала голос старшего официанта.

Фредди сидел у настольной лампы и не спускал с девушки взгляда, его глаза теперь не улыбались. Ледяные сосульки блестят так холодно, как блестели теперь глаза Фредди. Ева не решалась нарушить невыносимую тишину. На ее вынужденную улыбку Фредди не реагировал, и его ледяная сдержанность закрыла всякий путь к сближению.

— Садись сюда, — сухо приказал Фредди, указывая на кресло, стоявшее напротив него. Девушка послушно села.

— Сколько лет ты работаешь на американцев? — спросил Фредди.

— Три года.

— А когда твой жених стал агентом?

— Он был с ними связан с сорок пятого года… — Ева опустила голову. Она не способна была выдержать взгляд Фредди.

— Тебя привлек к работе твой жених?

— Да.

— Кто кроме него знает, что ты занимаешься шпионажем?

— Никто.

— Как случилось, что после ареста жениха ты осталась на свободе?

— На следствии он обо мне ничего не говорил, а доказательств не было…

— Понятно, — ответил Фредди. — Скажи — только смотри мне прямо в глаза — ты до сих пор любишь своего жениха?

— Люблю.

— Что бы ты сделала для его спасения?

— Все что угодно!

— Готова даже пожертвовать своей жизнью?

— Да. Моя жизнь все равно уже ничего не стоит, — тихо сказала девушка.

— Что ты имеешь в виду?

Ева пригладила назад волосы.

— Что? — она спрашивала скорее себя, чем его. — Я ясно вижу всю свою жизнь, свое будущее. У меня нет никаких желаний, никаких иллюзий.

— А эта штучка интересует тебя? — Фредди показал девушке маленькую коробочку.

Ева помолчала. Она размышляла, стоит ли ей со всей искренностью раскрывать свои мысли и чувства. Она понимала, что Фредди недаром расспрашивает ее: он, вероятно, что-то готовит. Со вчерашнего дня она была снова без наркотика, и отсутствие кокаина давало себя знать. Она снова чувствовала себя несчастной, беззащитной. Вдруг она поговорит с ним по душам? Все равно ей не избежать своей судьбы. А откровенной беседой может и поможет себе… А если она действительно хочет начать новую жизнь, если хочет порвать с грязью и бесчестием, что липкими щупальцами опутали ее, тогда рано или поздно надо сделать первый шаг, тогда она должна преодолеть страх и посмотреть прямо в эти жестокие глаза…

— Смотри, Фредди, кто я такая? Кем стала Ева Шони — дочь полковника Шони? Ты знаешь, какой была семья Шони? Не знаешь, ты не жил в Венгрии. — Она закурила. Сигарета, зажатая между ее длинными пальцами, едва дрожала. — Позволь мне выпить что-то. Без этого я не могу говорить, у меня не хватит смелости.

— Пей, — сказал Фредди. Ева встала, подошла к шкафу, взяла бутылку рома, который она больше всего любила, поставила вместе с двумя рюмками на стол и дрожащей рукой начала наливать. Без слов подняла свою рюмку, криво улыбнувшись, поднесла к Фредди, призывая его последовать ее примеру, и сама залпом выпила. Фредди чуть смочил губы.

— Видишь, какой я стала, — сказала девушка, поставив рюмку на стол. — В этом вся моя жизнь. Когда-то я бы умерла, если бы вдруг выпила столько рома. А теперь? — она тихо засмеялась. — А теперь могу выпить три рюмки подряд, и ничего! Пью, потому что не могу без этого, хотя и знаю, что каждая капля — это яд. Когда-то я принадлежала только своему жениху, а теперь вынуждена отдаваться кому угодно в любое время, если ты или кто-то другой прикажет. Я не хотела принадлежать ни Фери, ни тем, с кем мне довелось побывать по твоему приказу. И твоей не хотела быть. Ничьей! Я хотела принадлежать только своему жениху. И я долго верила, что будет именно так.

Ева снова закурила. Ее глаза блестели, слова шли словно из самого сердца; видно было, что все сказанное — глубоко пережитое.

— Я ненавидела коммунистов и ненавижу их и сейчас. Дочь полковника Шони не может относиться к ним благосклонно. Но я ненавижу и вас. Ненавижу потому, что вы жестокие и корыстолюбивые. Не думаю, чтобы коммунисты сделали со мной то, что вы. Скажи, зачем надо было вам довести меня до такого состояния? Вы сделали меня распутной, чтобы я стала игрушкой в ​​ваших руках, чтобы вы могли вертеть мной, как вам захочется.

Ева снова налила себе и выпила.

— Знаю, что тебе не нравятся мои слова. И мне все равно. По крайней мере теперь ты знаешь, что я думаю о себе и о вас. Впрочем, дело не в том, что ты злишься на меня, а в том, что я сама на себя сержусь. Я ненавижу и презираю себя.

— Продолжай, это интересно, — поощрял Фредди девушку, которая все больше накалялась.

— Своему жениху я помогала охотно, потому что он не требовал от меня постыдных вещей. Я думала, что вы бескорыстно помогаете нам в нашей борьбе. Когда после провала своего жениха я встретилась с капитаном Клерком, то думала, что он поддержит меня, скажет хорошее, сочувственное слово. Я верила, что он будет видеть во мне мученицу, невесту арестованного патриота, Еву Шони, с которой в прошлом такие, как он, капитаны говорили с уважением. Но нет, твой дорогой предшественник, так же, как и ты, видел в моем лице только шпионку, отданную ему в жертву, а не женщину, которая борется за освобождение своей родины. Не равного себе союзника в борьбе против коммунизма, а просто орудие, тайный номер, раба, беззащитную игрушку. Когда он впервые приказал мне переночевать с каким-то военным, я протестовала. Но ты знаешь, что он сделал? Сказал, что выдаст меня полиции! Тогда я поняла, что мне не под силу вырваться из-под вашей власти. А потом пришло пьянство и наркотики, потому что трезвой человек не может снести этот позор. И вот теперь я стала просто грязной женщиной, у меня расстроены нервы, и если бы, допустим, изменился строй, я бы не нашла себе в нем места, потому что много людей знает, что свою квартиру я превратила в публичный дом. Я стала обычной шпионкой и вынуждена быть ею до самой смерти. Потому что где же выход из этого положения? Вас интересует не будущее этой страны, а бизнес, который вы делаете с нашей помощью. Вы думаете, что Ева Шони ничего не видит? Ошибаетесь! Я вижу и знаю больше, чем вы думаете. Боже мой! Сколько раз давал мне капитан Клерк подписывать бумажки о сотнях долларов, из которых я не получила ни цента. Скажи, куда девались эти деньги? Кому отдал их капитан? Ты можешь сказать, что со мной такого не делал. Но сделаешь. Начало положено. Я стала твоей любовницей из-за этого проклятого кокаина. Скажи мне, как я посмотрю в глаза своему жениху?.. Что я ему скажу? Чем я оправдаюсь перед ним за то, что стала проституткой? Скажу, что этого требовала от меня родина? Фери говорил, что надо оправдываться именно этим. Но что общего между патриотизмом и тем, что я стала любовницей американского капитана Клерка? А любовницей Фери или твоей? Ничего общего! Одного добились. Убили все мои идеалы. Я отреклась от бога, а патриотизмом для меня стал ваш бизнес. Вот кем я стала. Теперь ты можешь судить, чего стоит для меня жизнь. И если бы ты теперь сказал, чтобы я пожертвовала собой ради своего жениха, ей-богу, я бы не отказалась…

Ева замолчала. Она посмотрела на Фредди хмельными блестящими глазами. Почувствовала потребность пить еще, потому что страх снова овладевал ею. Налила себе и выпила третью рюмку рома. Напиток дал себя знать: Ева почувствовала, что мозг обволакивает приятный туман. Ее зрачки то расширялись, то сужались, она все больше попадала во власть пьяного дурмана.

От внимания Фредди не укрылись перемены в настроении девушки.

Он понял, что с человеком, который находится в таком состоянии, невозможно дальше работать. Он знал это еще, когда пришел сюда.

— Получается, что если бы полиция предложила нечто в связи с твоим женихом, ты бы пошла на это? Да?..

— Я пошла бы на союз с самим дьяволом, — отрезала девушка. Затем, поняв значение своих слов, запинаясь, пробормотала — Что… что… ты… спросил?