Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Из-за чего они поссорились?
– Робер мот и шалопай, он постоянно нуждается в деньгах, на что Годфруа обратил внимание Людовика.
– А что тебе ответил Изяслав Киевский? – неожиданно сменил тему разговора Константин.
– Благородный Изяслав наотрез отказался подчиниться патриарху Константинопольскому и принять назначенного им митрополита. Тем не менее, он заверил меня, что не собирается порывать отношения с Византией, а уж тем более выступать на стороне ее врагов. Думаю, этому заверению можно верить, ибо у великого князя Киевского слишком много внутренних проблем, чтобы он мог безоглядно кинуться в чужую авантюру.
При этих словах благородный Филипп очень выразительно скосил глаза на боярина Андрея, из чего Никифор заключил, что этот серьезный и молчаливый человек имеет к неприятностям Изяслава самое прямое отношение. К сожалению, протоспафарий проявил излишнюю, по мнению, эпарха деликатность и не стал обсуждать эту тему за пиршественным столом.
Утро началось для сиятельного Никофора с неприятности – его призвали в Влахернский дворец, новую резиденцию византийских императоров, выстроенную рядом с бухтой Золотой Рог и имеющую сразу три фасада, один из которых выходил на город, другой – на поле, а третий – на море. Любой имеющий мозги человек, взглянув на это расцвеченное мрамором великолепие, сразу бы догадался, куда ушли деньги, предназначенные на ремонт городских стен и башен. К сожалению, Кондостефан был слишком деликатен, чтобы напомнить молодому басилевсу о его собственных промахах, а потому эпарху сегодня предстояло выслушать массу упреков не только от божественного Мануила, но и от напыщенных членов синклита, которые конечно же не упустят возможности расклевать до крови ни в чем, в сущности, неповинного человека. Никифор всерьез опасался опалы, а то и изгнания, а потому постарался проскользнуть в украшенные причудливой мозаикой покои басилевса незамеченным, укрывшись за широкой спиной протоспафария Константина. К счастью, гнев божественного Мануила пал в первую очередь на голову отсутствующего Людовика Французского, приславшего императору наглое письмо. Севаст Иоанн, племянник басилевса, зачитал это послание дрожащим от искреннего негодования голосом, дабы все члены синклита могли оценить неподобающий тон французского короля. Людовик требовал ни много, ни мало, как впустить его армию в Константинополь и предоставить ей все необходимые условия для отдыха перед решающим броском на Восток.
– Просить нас о чем-то, это еще куда ни шло, но требовать место под постой – верх неприличия, – выразил общее мнение протовестиарий Иосиф Дука.
Увы, этот протест, это всеобщее возмущение не было услышано французским королем и его угроза, захватить столицу Византии силой отнюдь не стала менее весомой. Мануила, полыхающего праведным гневом, слегка успокоило заверение сиятельного Константина, что Людовик Французский так и не заключил договор с Рожером Сицилийским, а потому вряд ли эти два государя решаться выступить единым фронтом. Что же касается венгерского короля Гезы, то он послал в помощь французам несколько сотен своих рыцарей и арбалетчиков, но этим и ограничился. Широкая коалиция враждебных Византии сил, которой так опасались в Константинополе, так и не сложилась по многим причинном, а потому не стоит излишне драматизировать ситуацию. Надо сделать все возможное, чтобы убедить французского короля в том, что лучшего союзника, чем божественный Мануил ему на Востоке не найти, и что война с Византией может обернуться для крестоносцев катастрофой.
– Любопытно было бы узнать, как протоспафарий Константин собирается убеждать франков в нашем могуществе, не имея под рукой ни прониаров, ни катафрактов? – не удержался от ехидного вопроса Иосиф Дука.
– По моим сведениям в свите короля Людовика есть немало людей, готовых откликнуться на ласковое слово басилевса.
– И на его подарки, – добавил с тяжким вздохом великий лагофет.
– Увы, – развел руками Константин, – корысти подвержены представители всех племен и народов и было бы странно, если бы французы оказались в этом ряду счастливым исключением.
По лицу Мануила скользнула усмешка, похоже, протоспафарий своим циничным предположением в который уже раз угодил басилевсу. Остается только дождаться, в какую сумму обойдется византийской казне французское дружелюбие, чтобы потом всем синклитом обрушится на сиятельного Константина за неуемную расточительность.
– Я жду предложений не только от протоспафария, но и от всех вас, сиятельные мужи, – окинул император строгим взором притихших подданных. – Отныне в моем синклите будут присутствовать только те люди, на которых я могу положиться в критический час. Пока же я слышу от вас больше наветов друг на друга, чем дельных советов. Увы, уже в который раз мне приходится констатировать, что возраст это еще не признак мудрости.
Божественный Мануил круто развернулся на пятках и покинул членов своего синклита, застывших в горестном недоумении. Сиятельный Никифор являл в этом ряду огорченных византийских вельмож счастливое исключение. Из туч, сгустившихся над его головой, молния так и не ударила. Гроза прошла стороной, задев Никифора Кондостефана разве что по касательной. Однако расслабляться было явно преждевременно. Если французы, чего доброго, решатся на штурм, то судьба эпарха, не подготовившего город к обороне, будет решена в течение нескольких мгновений.
Обстоятельным размышлением Никифора помешал Андроник Комнин, явившийся к нему с неожиданным визитом. Эпарх терпеть не мог этого развязного отпрыска могущественного рода, но не станешь же гнать с порога двоюродного брата басилевса. Кондостефану пришлось мобилизовать все свои скромные силы, чтобы достойно принять привередливого гостя.
– Император в гневе, – известил эпарх Комнина.
– Ничего, – легкомысленно махнул рукой Андроник. – Прекрасная Феодора найдет, чем его утешить.
Никифора передернуло. Слухи о симпатии божественного Мануила к родной племяннице уже давно ходили по городу. Но говорили об этом шепотом и исключительно намеками, не делая далеко идущих выводов. Увы, басилевс сам подлил масло в огонь тлеющих сплетен, появившись недавно на людях рука об руку с племянницей. Причем на Феодоре был наряд ничем не уступающей наряду императрицы.
– А я ведь к тебе совсем по другому поводу, Никифор, – сказал Андроник, впиваясь великолепными зубами в нежное куриное мясо. – Покажи своих диких скифов. Мне Палеолог уже все уши о них прожужжал. Весь Константинополь гудит как потревоженный улей. Они что, действительно объявили нам войну?
И тут эпарха Никифора осенило. Возможно, это была первая гениальная мысль, пришедшая в его голову за всю жизнь, зато эта мысль спасала Константинополь от разорения, а потому была достойна восхищения и даже одобрения из высочайших уст. Однако было бы величайшей глупостью делиться ею с Андроником Комниным, одним из самых болтливых и легкомысленных людей в городе.
– Скифы приехали не ко мне, а к протоспафарию Константину с весьма таинственной миссией, сиятельный Андроник. Кстати, ты знаешь, что Элеонора Аквитанская супруга французского короля одна из красивейших женщин Европы?
– Первый раз слышу, – ошалело уставился на эпарха Комнин.
– Ты меня удивляешь, Андроник, – печально вздохнул Никифор. – Самый блестящий и образованный вельможа Константинополя вдруг оказался на обочине грядущих событий. Я бы на твоем месте расспросил сведущих людей, и уж как минимум послал бы прекрасной даме подарок.
– Спасибо за совет, эпарх, – подхватился Андроник. – А с Михаила Палеолога я еще спрошу. Задурил мне голову своими скифами, а самое главное утаил.
Воистину сегодняшний день оказался самым удачным в жизни Никифора Кондостефана, мысли одна гениальнее другой роились в его голове, и оставалось только найти человека, с которым можно было бы ими поделиться. Размышлял эпарх недолго и уже через несколько минут стучался в ворота чужой усадьбы. Сиятельный Константин был удивлен взволнованным видом старого друга, но, тем не менее, выслушал его с большим вниманием. Однако понял далеко не сразу, несмотря на острый ум и большой опыт в интригах.
– Скифский царь? – переспросил он удивленно. – А где мы его возьмем?
– У тебя во дворце, сиятельный Константин, – всплеснул руками Никифор, от души сожалея о недогадливости друга. – Я имею в виду боярина Андрея и его русов.
– Вообще-то он не боярин, а князь, – задумчиво проговорил протоспафарий. – Старший сын Юрия Долгорукого, соперника Изяслава Киевского в борьбе за великий стол.
– Так ведь это удача, Константин, – возликовал эпарх. – Нам ничего выдумывать не придется! Город уже и так гудит по поводу скифского войска. Спасибо комиту Палеологу, раструбившему о твоих гостях на весь Константинополь.
- Старец Горы - Сергей Шведов - Историческое фэнтези
- Перстень альвов. Книга 2: Пробуждение валькирии - Елизавета Дворецкая - Историческое фэнтези
- Цитадель души моей - Вадим Саитов - Историческое фэнтези
- Золотая лоция - Андрей Демидов - Историческое фэнтези
- Огнедева. Аскольдова невеста - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Историческое фэнтези
- Трое из Леса возвращаются. Меч Томаса - Генер Марго - Историческое фэнтези
- Предки - Анатолий Шалев - Историческое фэнтези
- Псарня - Виталий Держапольский - Историческое фэнтези
- Атлантида. Тайна Сфинкса - Анжелика Высоцкая - Историческое фэнтези