2048. Деталь А - Мерси Шелли

Вот и сейчас он зудит, подталкивает — шаг влево, руку вверх, поворот, быстро-быстро…

Игнорируя этот спасительный, хорошо рассчитанный тик в мышцах, Вэри пошла медленнее. «Ты опять будешь мною командовать, проклятый спрут? Отключись сейчас же, сволочь!»

Однако отказ от этого плена вел в другой. Тело словно само собой начало раскачиваться в ритме черных паукообразных людей — и этот первый маленький акт подчинения чужой воле сразу потянул ее за собой. Жара как будто усилилась, набеленные лица гундов сразу же стали ближе. Их монотонное бормотание, до того казавшееся лишь невнятным шепотом, теперь било прямо в ее барабанные перепонки. Оно командовало, задавало ритм, оно требовало повторять паучьи движения черных пальцев, наматывающих невидимую нить на невидимые клубки, тонких черных пальцев, с кончиков которых сыплется серебряный иней…

Руку ко лбу, к холодному камешку между бровей. Простое, но многократно повторенное упражнение. Оригами снова складывается. Не совсем, только чуть-чуть, по краям. Но уже все в порядке. Блок.

— Ладно, я могу поиграть и с вами, — шепчет девушка в желтом сари. — Уж вас-то я не обману, никуда не уйду без вас. Будет вам ваша змея, ваша добрая Кали.

И повторяя движения гундов, сама начинает медленно поворачиваться на месте. Веер ловко скользит в руку — режим «бенгали» — распадается на два веера, оба крепко приклеиваются к кистям, по одной тонкой планке на каждый палец. Третий Глаз слегка изменяет рисунок воздушных спиралей из синих и желтых нитей, видимых только его хозяйке. И она не сопротивляется мягким подсказкам, которые хореограф посылает в ее мышцы по ее же нервной системе. Все быстрее, быстрее полет двух порхающих вееров, десяти лимонных ногтей, движущихся в том же ритме, что и сороконожка из черных пальцев. И уже непонятно, кто за кем повторяет движения, кто чью нить наматывает на клубок. То ли желтое кружится в кольце черного на перекрестке — то ли черное ведет хоровод вокруг желтого?

Нужен только миг, чтобы задуматься — и сбиться.

Когда нечто, состоящее из четырех паукообразных фигур, замечает, что движется не по своей воле, оно резко ломает ритм, пытается снова собраться — и тут же теряет из виду девушку в желтом сари. Ненадолго, всего на миг.

После этого четверо гундов видят последний, самый быстрый ее пируэт. Это вообще последнее, что они видят в жизни. Но перед смертью еще успевают понять, что она-то на самом деле стоит неподвижно, раскинув руки, а летят вокруг нее они сами, налетая шеями на лезвия вееров.

Три вдоха-выдоха, восстановить дыхание. Вернуться в себя, медленно опустить непослушные руки. Остановить их дрожь, которая тут же перекидывается и на ноги. Поздно.

Вэри покачнулась, и спасаясь от падения, быстро села на ближайший обломок стены. Под ее весом обломок треснул, и она съехала на землю. Все вокруг замерло, словно остановилось время. Из головы исчезли все мысли — но лишь на миг, один прекрасный миг пустоты.

В следующее мгновение в эту пустоту выскочила из глубин памяти старая депрессивная формула, с которой она так долго боролась самыми позитивными самовнушениями.

«Все, чего я касаюсь, разваливается».

Вставать не хотелось. Не хотелось вообще ничего.

# # # #

Она не заметила, сколько времени просидела так, обхватив колени руками и словно бы со стороны наблюдая, как какая-то маленькая часть ее сознания еще борется с накатившей апатией. Дикая усталость в мышцах и вязкий комок в животе требовали свернуться клубочком и так лежать, лежать…

Лишь яркое пятно, возникшее впереди, не позволило расслабиться окончательно.

Вишневое сари наставницы! К тому времени, когда Марта подошла к перекрестку, Вэри уже стряхнула с себя оцепенение и поднялась. Но не успела сделать и трех шагов навстречу, как Марта раздвоилась.

Вторая Марта, блеклая, полупрозрачная, оказалась совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.

— Ты решила попугать меня обликами? — Вэри шагнула навстречу левой фигуре, которая появилась первой и была более четкой.

— Мы видим так, как думаем. Верно, куколка? — сказала правая Марта, расплывчатая.

— Возможно, но…

Мир вспыхнул и погрузился во тьму. Вэри вскрикнула — скорее от неожиданности, чем от боли. Удар веером по глазам не был особенно сильным, но ослепил.

— Ты хорошо закрепила этот узелок? — голос Марты был как жидкий азот.

— «Видим так, как думаем. А думаем так, как говорим. В результате видим так, как говорим», — отчеканила Вэри.

— Наконец-то. Игра в цитаты — не лучший способ идентификации, но все же… Теперь открой глаза и посмотри.

Зрение вернулось быстро, хотя перед глазами еще несколько секунд плавали красно-зеленые рыбки и приходилось часто моргать. Зато стало видно то, что заставило невольно отступить и поднять веер.

Теперь более четкой была правая Марта — она полностью отключила ноблик. А через дорогу, на месте первой Марты, которую Вэри приняла за настоящую, кривлялась странная сиреневая тень.

— Я давно поняла, что ты обожаешь дзенские методы обучения, — заметила настоящая Марта, обмахиваясь веером. — Прямо на лету схватываешь! Прошлый раз один удар по печени научил тебя проверять вертикальный параллакс стереопроекций. Теперь вот с частотой разобрались. А заодно и вспомнили методы альтернативной идентификации по общим глоссам. Хорошо хоть в отношении аудио у тебя врожденный талант. А то бы я тебе уже все уши отбила.

Вэри на всякий случай нагнула голову и проверила вертикальный параллакс. Нет, с такой точки зрения сиреневая тень не утратила объема. Но и не приобрела — ее по-прежнему лихорадило в каком-то фрактальном состоянии между вторым и третьим измерениями. Вэри тряхнула головой. Фантом исчез совсем.

— Ох, ну и грязища у тебя тут. А ведь люди просто пообщаться хотели.

Марта брезгливо оглядела трупы. Затем закрыла глаза и словно бы заснула на миг, изучая Ткань.

— М-да, раскроила ты платочек… Теперь местные банды гундов еще неделю будут делить освободившийся участок. Минус двадцать человек как минимум. Плюс опасная ниточка в здешнее временное правительство. И зачем было так строчить, милая? Лучше бы по сторонам смотрела внимательней.

— Но я же прострочила их полностью! И полностью вывела на свою… — начала Вэри.

Наставница подошла вплотную и посмотрела на нее сверху вниз. Можно было не продолжать.

— Как видишь, не полностью. Был еще кое-кто. Ты увлеклась красивой тамбурной петлей и не заметила, что тебе вдели двойную нитку. Сколько раз тебе объяснять, шпилька! — самая опасная прошивка ждет тебя как раз тогда, когда ты расслабилась.

— Это был ваянг?

— Какая разница? Было сказано: никакого рукоделия! К чему так рисковать, если ты не умеешь разутюжить самую обычную складку? Да еще в день экзамена… Даже когда Артель пришивает кого-то с помощью максимально выверенного несчастного случая или болезни — даже тогда дыры остаются огромные. А уж тут… Ох, будь ты мужчиной, я бы тебе точно что-нибудь отпорола! Ладно, сейчас не время для курсов кройки. Нас ждет Совет, чтобы утвердить твое поступление.

— Но ты же сказала, что я уже…

— Формально ты еще не «уже». Экзамен сдан, но оценка не вынесена. Они хотят тебя видеть. Шевели ногами! И вот эти бирюльки подшей куда следует. — На ладони Марты лежали знакомые серьги-каури. — За утерю такого оборудования можно схлопотать приличный штраф. А за умышленное выбрасывание — тем более.

Вэри покорно вернула серьги на уши и поспешила за наставницей. На следующем перекрестке — если можно считать перекрестком очередное пустое место между развалинами — Марта остановилась.

— Сунь-ка руку вон в тот контейнер.

Вэри присела и подняла за угол гнилой деревянный ящик, еще не успев сообразить, что контейнером назван самый настоящий гроб. Но полусгнившая рука, упавшая ей на колени, разрешила все сомнения. Вэри уронила «ящик» и отскочила. Из гроба выкатился череп, из черепа выпали ложка, солонка, курительная трубка и пара дремочипов. Кем бы ни был покойник, его похоронили с удобствами.

— Ох, ну сколько можно возиться, детка…

Марта сунула руку прямо в то, что казалось безобразным трупом, и вытащила метлу и зонтик. Зонтик протянула ученице. Вэри наконец поняла, что это.

— Странный способ маскировки, — пробормотала она, чтобы хоть как-то обозначить окончание своего замешательства.

— Точно. Никогда не видела гробов ни в Третьей Калькутте, ни в Четвертой. Тут принято сжигать трупы, а потом бросать полуобгоревшие тела в океан или в ближайшую подворотню. Напомни, чтобы я срезала пару нашивок тому халтурщику, который оставил нам этот тайник. То, что дерево хорошо изолирует от индукционных паразитов, еще не повод так подставляться… Чего стоишь, распаковывай!