Венец рабов - Дэвид Вебер

- Пойдёт. Остановимся на Каша. Однако!..

Теперь она грозила ему пальцем.

- Ты удостоверишься, что он понимает - и что ты сам это понимаешь, Кевин, - что мне тут не нужны сорвиголовы. Никакой бесшабашной ушеровской тактики, слышишь меня? А раз уж ты вспомнил про Ла Мартин, позволь напомнить тебе, что в тот раз тактика Каша была такой бесшабашной, что дальше, пожалуй, некуда. Я же хочу, чтобы на этот раз всё делалось по правилам.

Кевин ответил смирённой улыбкой.

Во всяком случае, он надеялся, что улыбка выглядела смирённой. Поскольку был весьма уверен, что нарушит её указание и не оставит от правил камня на камне.

***

- Черт подери, Джинни, - пробурчал Виктор, когда они забирались в кровать, - я не понимаю, почему ты так безразлично восприняла присутствие Антона Зилвицкого здесь, на Эревоне. Этот человек слишком уж умён. В одном его мускулистом большом пальце ноги мозгов больше, чем могло бы наскрести у себя всё местное мантикорское посольство.

Джинни пощекотала его под подбородком.

- Я не безразлична к этому факту, я просто не вижу смысла терять сон из-за чего-то, повлиять на что мы всё равно не можем, - она лениво зевнула, протянула руку и притянула его к себе. - Побеспокоиться об этом можно и завтра. Тебе нужно отдохнуть, любовничек.

- И ещё это! Как мне заснуть, если ты развалилась на мне? Да ещё и в этом… как это вообще называется? Этот носовой платок, притворяющийся ночнушкой.

- Это "тедди", - проворковала она, уткнувшись ему в грудь. - И не стоит иронизировать. Кевину оно обошлось недёшево, поскольку я купила его прямо перед вылетом в одном из самых шикарных бутиков Нового Парижа, - и радостно добавила: - Уверена, что там было как минимум два шпиона, и одному только Богу ведомо, сколько шпионских камер. Как, скорее всего, и в этой комнате. Невозможно быть слишком осторожным.

"Вряд ли, - подумал Виктор, - если вспомнить про оборудование, которое я привёз с собой. К настоящему моменту от всех имевшихся в этой комнате жучков остался только прожаренный мусор".

В подтверждение своих слов Джинни провела обнаженной и весьма хорошо сложённой ногой по его бёдрам. Которые, со вздохом отметил Виктор, прикрыты были только самой тонкой пижамой, что у него была. Другого бы Джинни ему одеть не позволила.

И всё-таки он не стал настаивать, чтобы Джинни спала на своей половине кровати. Часть его сознания, тщательно отгороженная от остальных, находила ощущение прикосновения её тела… волнующим. Но к настоящему времени он к этому привык. Они с Джинни, в конце концов, далеко не первый раз оказались в одной постели. Также не впервые на Джинни была "ночнушка" больше походящая на наряд стриптизёрши, чем на что-то ещё.

Более важным было то, что Виктор давным-давно понял, почему Джинни настаивает на продолжении этой до некоторой степени глупой практики. Да, между ними нет и не было ни романтических отношений, ни секса. Но Виктор понимал, что в каком-то своеобразном смысле стал для Джинни семьёй, которой у неё никогда за всё время взросления в рабских бараках "Рабсилы" не было. Наконец у неё появился младший брат, которого она не могла обнять весь тот долгий темный период.

Это было очень тёплой мыслью, и, не в первый раз, она придала Виктору силы и решимости. Он обхватил рукой её голову, притянул к себе и нежно поцеловал её в волосы.

Несколько минут спустя он смог отбросить свои тревоги и волнения и погрузиться в сон. Засыпая с вопросом, сможет ли когда-либо найти женщину, которая будет ему дорога так же, как Джинни.

Он считал, что скорее всего нет. Виктор был совершенно убеждён, что романтика была тем, чего у него в жизни не будет. По правде сказать, он был совершенно убеждён в этом с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать и он решил посвятить себя революции. Единственное, что изменилось после того, как он встретил Джинни, было то, что теперь это знание вызывало у него недовольство.

Глава 8

Кое-кому другому заснуть этой ночью оказалось гораздо труднее. В набитом флотскими офицерами номере отеля, расположенного недалеко от того, в котором остановились Виктор и Джинни, грянул взрыв проклятий и ругательств. Офицеры только что закончили просмотр записи шоу Андервуда, привезённой первым из прибывших курьеров.

- Этого нам только не хватало, - пожаловалась одна из них, в форме коммандера Флота Солнечной Лиги. - Будь прокляты так называемые "специальные операции". Зачем вообще утруждаться делить их на "серые" и "чёрные"? Воняет одинаково.

Невоздержанное замечание адресовалось начальнику офицера, капитану того же флота. Капитан, безупречно сложённый мужчина невысокого роста, лениво улыбнулся в ответ.

- Мир несовершенен, Эди. Хочешь, чтобы я сделал его ещё хуже повторением надоедливых замшелых афоризмов? "Что положили в тарелку, то и ешь". "Какая карта пришла, такой и играй". Предупреждаю, я могу так распинаться часами. Мой отец обожал эти треклятые фразы.

Капитан говорил достаточно громко, чтобы быть услышанным всеми, и в результате царящее в комнате настроение заметно повеселело. Существенной составляющей харизмы капитана Луиса Розака было его естественное и свободное чувство юмора. Если бы его не было, агрессивная амбициозность этого человека отталкивала бы людей от него, вместо того, чтобы притягивать как магнитом. А так необычно быстрому восхождению Розака во Флоте Солнечной Лиги - тем более необычное тем, что родом он был с отдалённой системы, а не с одной из старых колоний, поставлявших ФСЛ большинство старших офицеров - изрядно поспособствовал его талант собирать вокруг себя способных и преданных людей. Вместо того чтобы возмущаться его превосходством, подчинённые капитана находили работу с этим человеком одновременно приятной и полезной. Розак отвечал на верность верностью, и восходя по служебной лестнице не забывал позаботиться, чтобы его последователи делали то же самое.

Разумеется, в этом он просто следовал проверенной временем традиции Флота Солнечной Лиги, в котором фаворитизм и построение собственных империй почитались чуть ли не законом природы. Что не умаляло того факта, что Розак делал это с той же непревзойдённой сноровкой, что и всё остальное. Ни один амбициозный офицер не мог подняться в ФСЛ не выстроив сеть патронажа, причем как среди военных, так и среди гражданских. Это было данностью. Но только весьма незаурядный офицер мог подобно Розаку настолько полностью преодолеть своё изначально неблагоприятное положение и создать сеть такую, какая имелась у него. Возможно самым лучшим было то, что он сделал это не тыкая постоянно последователей в их подчинённый статус - что также было в традициях ФСЛ, но этого Розак похоже без особых проблем избегал.