Любовь не по плану (СИ) - Алина Аркади

всё, что хочешь.

Сползаю немного, удобно устроившись и прислушиваясь к шагам. Ника идёт на кухню, где после ремонта половина техники не подключена, затем улавливаю сигнал открытия дверцы холодильника и шелест пакетов. Я что-то покупал, но пригодно ли это к готовке, понятия не имею.

Раньше мама раз в неделю заполняла мой холодильник едой, которая оставалась нетронутой до её следующего визита. Привык обедать и ужинать и в ресторанах, не тратя время на готовку, или же обращаться в доставку. Но сейчас особенно важно, чтобы девушка увлеклась процессом, оставшись рядом. В идеале до утра.

Ника закрыта на сто замков. Не подпускает, не даёт узнать себя и открыться мне. Хотя обо мне её мнение сложилось в первый день знакомства, и прошедшую неделю я чувствовал негатив, исходящий в мою сторону. Кто ж знал, что брат подкинет мне такую несговорчивую проблему? Но я даже этому рад. Воскресенье потратил на анализ ситуации и осознал: Ника настоящая и искренняя. Её не волнует количество нолей на моём счёте, поездки за границу и марки одежды — другая. Значит, и подход должен быть другим.

С примитивными подкатываниями я прогорел по всем фронтам, и теперь нужно изменить тактику. Артур, конечно, помог, подкинув идею, но эта идея стоила мне крови и нескольких швов.

Прислушиваюсь, понимая, что Ника принялась за готовку: что-то кипит, шипит и уже варится, потому что до меня доносятся аппетитные запахи, на которые реагирует организм.

— Будет готово через полчаса, — объявляет, зайдя в комнату и внимательно меня осматривая.

Она заботливо сняла окровавленную футболку и джинсы, оставив меня в одних трусах. Но это её не смущает, скорее, позволяет контролировать состояние моей небольшой раны.

— Спасибо за помощь больному, — состряпав страдальческое лицо, ловлю тёплые эмоции.

— Может, кому-нибудь позвонить? Например, Кириллу или маме.

— Кирилл мне ничем не поможет, лишь отчитает, а мама сгонит все службы в мою квартиру. Даже те, кто не имеет отношения к медицинской сфере. — Посторонние мне не нужны, лишь она и время вдвоём по максимуму. — Можешь остаться?

— Остаться?.. — присаживается на край кровати смутившись. — Только до утра. В девять я должна быть в отеле. Уже поздно, договариваться о подмене нужно было заранее.

— Могу позвонить Киру и сказать, что завтра тебя не будет, — хватаю телефон, прикинув, какую причину назвать брату, кроме настоящей.

— Нет! — резко выкрикивает, а затем уже спокойнее добавляет: — Не нужно. Побуду до утра, а потом сразу от тебя поеду на работу. Может, кто-то сможет за тобой поухаживать?

— Сможет. Позвоню другу.

— А он точно справится? — смотрит с недоверием. — Мужчины, как правило, плохие сиделки.

— Точно. Не переживай.

Ника возвращается на кухню, а я набираю Артура. Пара гудков и он орёт в трубку:

— Твою мать, Мара, где ты? Почему не отвечаешь?! Я извёлся! От тебя нет новостей, от Серого тоже!

— Заткнись, — цежу сквозь сжатые челюсти, — всё в порядке. Жду тебя завтра в девять у себя.

— Она повелась? — шепчет, подстраиваясь под мои интонации.

— Да. Всё. Жду утром.

Скидываю звонок, радуясь, что Вероники не было рядом в момент разговора, иначе всё вскрылось бы и тогда на моём теле прибавилось пару-тройку ран. В травмпункте я заметил её испуганный взгляд и трясущиеся руки, а когда врач сделал укол местной анестезии и начал накладывать швы, и вовсе впала в оцепенение, едва не свалившись в обморок. Эффект оказался сногсшибательным: мало того, что я встал грудью на защиту девушки, отбившись от нападавшего, так ещё и стойко перенёс лечение, хотя сам был в полуобморочном состоянии от вида крови.

— Договорился? — голос Ники вырывает из размышлений.

— Да. Артур утром приедет и сменит тебя. Хотя я и сам бы неплохо справился, — оправдываюсь, зарабатывая очки в свою пользу. — Ты зря волнуешься. Ничего страшного не произошло.

— Ничего? Врач сказал, на несколько сантиметров глубже и швами бы ты не отделался.

— Но ведь всё обошлось?

— Да… Давай я сюда еду принесу? Видела на кухне столик.

— Нет уж, я не настолько беспомощный, — уверенно встаю, на секунду скривившись, — пошли ужинать. Как полагается, за столом.

Ника бегает, выставляя еду и проверяя, чтобы я точно поел. Готовит она вкусно. Еда, как у мамы, ел бы и ел. Уплетаю и хвалю её, что вдвойне приятно для девушки. Важные слова для неё важнее денег, а хорошее отношение ценнее любых украшений. Раньше мне так напрягаться не требовалось, обходился примитивом и, кажется, был счастлив. Или не был? Когда на меня вот так смотрели, как она? Не помню. Все что-то требовали, просили, вымаливали, откровенно намекали, повторяя «я хочу», и никто не задумывался, что нужно мне. А Ника думает.

— Я сейчас лопну, — отодвигаю тарелку.

— Доедай, — наседает, толкая обратно, — чуть-чуть осталось.

— Не могу.

— Так, — выхватывает ложку, — ложечку за маму, — заставляет проглотить, — ложечку за папу, ложечку за меня… Какой молодец!

— Ты словно ребёнка уговариваешь, — бурчу, ощутив себя маленьким мальчиком.

— Так, мужчины и есть дети. Только большие.

Складывает посуду в машинку, а мысль развивается дальше.

— А, может, ты тогда ребёнка и спать уложишь? — рисковое предложение, но вдруг мне ответят согласием.

— Только если ребёнок не будет лезть с поцелуями, — крутит пальчиком, напоминания о необдуманном действии в душе.

— Ребёнок травмирован и обессилен, поэтому на отчаянные шаги неспособен.

— Тогда ладно, — соглашается, а я ликую, стараясь не выдать радость.

В квартире имеется ещё три комнаты, одна из которых в состоянии ремонта, и Ника может устроиться в любой из них, но укладывается рядом, соблюдая дистанцию. Вероятно, опасается мне навредить. Предлагаю переместиться на другую сторону, подальше от ранения, надеясь на более тесный контакт. Будем действовать постепенно, не наседая и не принуждая.

Переключаю каналы, нахожу какой-то фильм и затихаю, прижавшись к Нике. На удивление быстро засыпает, а перевернувшись, обнимает меня. Никогда не думал, что невинным объятиям буду радоваться, как ребёнок, не желая, чтобы Ника отстранилась. Такая уютная, что не хочется отпускать. Наслаждаюсь ею, в какой-то момент осознав: она мне нравится. И дело не в споре и не награде,