Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Декарт говорит (причем это рассуждение обращено и в прошлое, и в будущее): представим, что мою жизнь можно разделить на бесконечное число частей, которые по содержанию не зависят друг от друга (то есть содержание одной не вытекает из содержания другой). Допустим, мы идем назад по времени, разделили жизнь на части (то же самое деление, которое проделывали греки), и то, на что разделили, по содержанию не связано с другим продуктом деления. Так мы делим. И из того, что я был, говорит Декарт, в какой-то предшествующий момент времени, не вытекает, что я есть сейчас. Можно сказать это так: из такого деления вытекает, что я уже был; или та же самая мысль выражена Декартом следующим образом (прямо наоборот, но мысль та же самая): из того, что я делю свою жизнь на бесконечное число частей (не связанных одна с другой), из того, что какая-то часть имела место перед другой частью (так же как какая-то часть имела место непосредственно передо мной), не вытекает, что я есть сейчас. А я есть. Значит, говорит Декарт, должна быть некая сила, дополнительная, не имеющая отношения к содержанию, то есть не содержащаяся в частях времени, на которые я делю время; и эта дополнительная сила есть та, которая в каждый данный момент меня сызнова порождала бы.
Декарт, как и греки, делает завязку и на будущее, говоря: все наши мысли совершаются во времени, мы мыслим о чем-то, и тот факт, что в этой мысли о чем-то к чему-то можно прийти, совершается во времени и зависит от того, что я энное время пребываю в усилии этой мысли. Декарт говорит: то, чем я буду в следующий момент, не вытекает из того, что я есть в этот момент. Поэтому я, кстати, упомянул о смерти: смерть — это есть предельное. Я могу сейчас, разинув рот, недородить звук, умереть. Смерть в философии есть символ, указывающий, во-первых, на невытекание одного из другого и, во-вторых, на существование дополнительного условия. Я иду в будущее, я иду к новой мысли, к мысли, которую я хочу высказать. Она во времени в том смысле, что она предполагает пребывание в моем вхождении туда, но если я хочу по содержанию вывести будущую мысль из того, что есть сейчас, то этого нельзя сделать, потому что части будущего времени тоже бесконечно делимы и одна часть не вытекает из другой или не зависит от нее. Следовательно, какая-то другая сила (Декарт ее называет Богом) должна меня туннельно (ход времени) впереди сызнова непрерывно порождать как носителя того следующего момента, в котором есть мысль, связанная с предшествующим моментом.
Хотя я выбирал максимально простые слова, суть дела все же трудно уловить. И по тому, как я это излагаю, вы должны были понять, что мне самому все время стоит усилия, чтобы я мог это понимать. Но тем самым я просто ходячая наглядная иллюстрация того, о чем я сам же говорю, цитируя Декарта, а именно что мысль — во времени. Она предполагает, что какое-то время je persiste dans la pensée (я пребываю в мысли). И в любой момент, поскольку в содержании разделенных моментов времени нет связи одного момента с другим, я должен помнить о том, что указывает как раз на эту дискретность в содержании моментов времени, а именно о смерти.
Тем самым я одновременно поясняю, для чего служит мысль, рассуждение о смерти, сознание смерти в организации всей экономии философского рассуждения в той мере, в какой философское рассуждение имеет отношение к тому, как мы есть. А вот как мы есть — мы есть здесь и сейчас. Из «здесь и сейчас» — завязка на будущее: будущее все целиком здесь; завтра знать не имеет значения, завтрашняя добродетель не имеет значения; hic et nunc целиком и неделимо; и на вчерашней добродетели нельзя улечься спать. Получаем парадоксы. Все в этом здесь движущемся, перемещающемся и становящемся моменте, который движется, набросив завязки на прошлое и на будущее, — это и есть история (то, что называется историей). И Гераклит говорит: в одну и ту же реку нельзя войти дважды[65]*. Вот что означает фраза Гераклита или образ реки, — ведь посудите сами: сказать, что в одну реку нельзя войти дважды, — значит сказать, что мир только один, его нельзя удваивать. Сказать, что если бы вещи старели, то все были бы давно мертвы, — это и значит сказать, что вещи могут сами по себе пребывать, а, оказывается, они вовсе не пребывают, они смещаются, вытянутые из прошлого закидкой из hic et nunc, из «здесь и сейчас». И впереди тоже нет «завтра знать», «завтрашняя добродетель», «завтрашняя новая мысль». Только завязка. А кто завязывает? Гераклит скажет: бытие завязало. Декарт говорит: Бог завязал.
Машина, которая такими завязками внутри себя конструирует существование человека в бытии, то, что он вошел в бытие и, следовательно, стал органом бытия, в силу которого из будущего — неделимость в hic et nunc, а из прошлого — сместившееся сюда вечно живое, нестареющее, — это и есть очаг истории. В этом смысле бытие для Гераклита не природно, а исторично. На более современном языке можно было бы выразиться так: бытие есть (или в нем есть) исторический горизонт. А о том, что у него есть горизонт понимания, я уже говорил, когда рассказывал (в связи с Парменидом), в каком смысле бытие тождественно мысли, его узнающей. В этом смысле наше мышление не есть некое субъективное мышление о бытии, не есть мышление человека, отделенного от бытия и смотрящего на бытие как на лежащий вне его спектакль (как если бы был субъект, или субъективность, и был отделенный от нее спектакль внешнего мира, который человек наблюдал бы, рассуждал бы о нем или рисовал какие-то его картины). В действительности есть включение (…).
Так вот, сказать, что вещи в прошлом, или из прошлого, стареют, — это то же самое, что сказать, что мир может быть дан дважды. Сказать, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды, означает у Гераклита сказать, что этого не может быть: мир не дается дважды и не пребывает таким образом, старея, и человек в нем занимает вовсе не природное, а историческое место.
Представьте себе такой образ. (Особенно слово «река» подталкивает к этому
- Быть собой: новая теория сознания - Анил Сет - Прочая научная литература / Науки: разное
- Задатки личности средней степени сложности - Александр Иванович Алтунин - Менеджмент и кадры / Публицистика / Науки: разное
- Критика цинического разума - Петер Слотердайк - Науки: разное
- Тактичность - Александр Иванович Алтунин - Менеджмент и кадры / Публицистика / Науки: разное
- Знание-сила, 2009 № 01 (979) - Журнал «Знание-сила» - Газеты и журналы / Науки: разное
- Основы метафизики нравственности - Иммануил Кант - Науки: разное
- Weird-реализм: Лавкрафт и философия - Грэм Харман - Литературоведение / Науки: разное
- Этика войны в странах православной культуры - Петар Боянич - Биографии и Мемуары / История / Культурология / Политика / Прочая религиозная литература / Науки: разное
- Invisibilis vis - Максим Марченко - Публицистика / Науки: разное
- На пути к философии. Путевые размышления - Елена Владимировна Косилова - Науки: разное